За порогом боли - Дмитрий Грунюшкин

Остановившись метрах в ста, Макс дослал из сумки АКС, собрал его и зарядил. Кирилл кивнул. Опустив стекло, Макс направил автомат и выстрелили из подствольного гранатомета. Прочертив дымный след, граната влетела в окно, и лопнула внутри офиса с оглушительным грохотом. Сразу что-то загорелось, задымилось. Послышались крики. Макс щелкнул предохранителем и полоснул длинной очередью по зеркальным окнам, достреляв остатки патронов в рожке короткими прицельными очередями.

«Шестерка» сорвалась с места и исчезла в лабиринте улиц старого центра города. Финальная часть операции заняла не больше тридцати секунд.

Бросив машину в нескольких кварталах, предварительно обтерев все, к чему прикасались, парни вышли к своей «восьмерке» и через десять минут были дома. При обстреле офиса никто серьезно не пострадал.

– Это Рык! – Артем грохнул по столу кулаком. – Жадная жирная свинья! Подстилка чеченская!

Глаза Артема метали молнии. Кожа на скулах побелела от бешенства. Трое ближайших помощников, лидеров «зареченских» команд – Шип,3ола и Сергач —смотрели на своего шефа с трепетом. Этой тяжеловесной яростью интеллигентный Артем и подмял под себя их, бывших вожаков молодежных стай.

– Артем помолчал, глядя в стол. Потом кивнул, приняв, видимо, какое-то решение, встал и обернулся к своему секретарю-адьютанту Пороху:

– Поднимай парней. Переходим на военное положение. Все – только по моим указаниям. Я с сегодняшнего дня буду за городом – в Александровском. За любую самодеятельность пристрелю лично.

«Бригадиры» дружно кивнули, хотя на них никто и не смотрел. Второй важной особенностью Артема было то, что он всегда выполнял то, о чем говорил даже, казалось бы, полушутя. Причем выполнял дословно.

Артем накинул плащ и вышел не попрощавшись. Колесо закрутилось….

…Медленный ползучий огонь бандитских войн исподволь пожирал город. Звучали выстрелы, гремели взрывы, горели офисы и квартиры, гибли бандиты и коммерсанты. Обычные «средние» граждане, давно уже понявшие, что им нечего бояться бандитов, занятых другими делами, более серьезными, чем «потрошение» «мирного населения», снова попрятались по домам – появился риск пострадать случайно.

У милиции появилась масса работы. СОБР сбился с ног, выезжая на места взрывов и перестрелок. СОБРовцы и парни из ОМОНа были переведены на казарменное положение, и жили теперь в расположении своих частей, спали урывками и ни на секунду не расставались с оружием.

Коммерсанты, фактически, свернули свою деятельность, многие уехали из города в отпуск, а некоторые и навсегда – рисковать жизнью из-за проблем с «крышей» стало немодно.

Сквозь дым этой кровавой феерии стали, наконец, проступать контуры чьей-то дьявольской мысли. Наиболее чувствительные удары получали команды, действующие на стороне Артема. Сгорели и были взорваны пять магазинов и палаток, принадлежавших зареченским фирмами. На пороге родного дома были изрешечены из трех автоматов Зола и его телохранитель. Тяжело ранен Шип. Взлетел на воздух джип Сергача вместе с шофером. Самого Сергача, правда, в машине не было.

В самого Артема стреляли прямо на крыльце мэрии, но пуля из «Макарова» лишь оцарапала левую руку. Стрелявший, молоденький парень-коммерсант, в милиции заявил, что его вынудили сделать это за долги. Кто его вынудил – осталось неизвестным. Парень молчал, как Олег Кошевой. Добавились финансовые проблемы. Налоговая полиция взялась за тотальную проверку зареченских фирм, и счета доброго десятка предприятий были арестованы. Несколько иногородних партнеров «кинули» артемовских фирмачей на общую сумму более чем в полмиллиарда. Причем то, с какой наглостью это было сделано, исключало возможность «самодеятельности». Никто бы себе не позволил даже подумать о таком еще пару недель назад – имя Артема весило немало. Другим «артемовцам» были выставлены «предъявы», не менее наглые. Сгорел офис Артема в Москве. И даже менты не остались в стороне. ОМОН совершил налеты на два опорных пункта «зареченских». В стычке были убиты на месте два бойца из команды Сергача, вздумавших оказать сопротивление, а еще пятнадцать оказались за решеткой. Довольно значительное количеств оружия оказалось в руках милиции. Выручать «попухших» коллег в такой ситуации Артем был не в силах, и им светили очень скорые и немалые срока. «Братва» загудела – у Артема было принято вытаскивать своих из-за решётки, и бандиты не хотели отказываться от такой привилегии. Одна из мелких команд, базировавшаяся в центре города, решила отколоться от Артема. Нейтральный Крест отказался принимать под свое крыло отступников, а переходить к Рыку они не решались и, временно, остались без покровительства.

Над Артемом сгущались тучи. Его империя трещала по швам. Джип Артема носился по городу в сопровождении двух машин с охраной, он не ночевал два раза в одном мосте, спрятал семью, развил бешенную деятельность за гранью осторожности, но все усилия были тщетны – сил не хватало…

Виновник всех этих событий сидел дома у телевизора и пил кофе. Макс вовсе не чувствовал себя обманутым. Он не понял сразу истинных целей его заданий, но это не значит, что его не устраивали результаты. Все, о чем говорил Юрий Николаевич, получилось в лучшем виде. Бандиты мочат друг друга, милиция упекает за решетку зазевавшихся, самая крутая банда в городе ослаблена до состояния мелкой шпаны. Все как нельзя лучше.

Все, кроме состояния самого Макса. Нельзя долго гнуть палку. Рано или поздно она сломается. Это и случилось с Максом. После тех памятных похорон он даже внешне высох и потемнел. Внутри что-то вымерзло, высохло до дна, как светлый ручей в лютую зиму. И не было солнца, чтобы растопить этот лед.

Пустота в его глазах и одеревенелость лица отпугивали людей. Даже Кирилл заглядывал теперь не каждый день, оставив, впрочем, телефон, по которому его можно было вызвать.

Макс встал, выключил телевизор и подошел к окну. Этот стеклянный щит, отделявший его от внешнего мира, всегда чудесным образом действовал на Макса. Обычный городской пейзаж подзаряжал его энергией в любую погоду, стоило только подольше понаблюдать за жизнью, протекавшей внизу несмотря ни на что. Макс постоял минут десять, прислушиваясь к происходящему в нем. Ничего не изменилось.

Он вздохнул и отошел от окна, взяв с полки учебник по каратэ. Полистав его, он положил книгу обратно, и сделала несколько выпадов. Растренированные мышцы ответили сухой болью.

Разозлившись, Макс нанес град ударов воображаемому противнику, но удары выходили слабыми, медленными и неубедительными, а когда он делал «маваши», то чуть не вывихнул ногу в паху и рухнул на пол, скуля от злости и чуть не плача. Полежав пару минут, Макс сцепил зубы, и начал упражнения. Поначалу суставы скрипели, сухожилия готовы были лопнуть, а мышцы, словно прилипшие к костям, отказывались подчиняться. Но Макс отжимался, растягивался, бил, подпрыгивал, вращался, снова бил, падал, кувыркался, и опять бил, бил…