Черная смерть - Иван Стрельцов

Наклонившись над трупом, Кухарь вырвал пистолет из руки рубоповца, это был массивный тупорылый восемнадцатизарядный «грач». Уникальное и мощное оружие, специально разработанное для особых заданий.

Двое рубоповцев, охранявших Гоблина, почувствовали что-то неладное, но их попытки обернуться пресекли сидящие сзади наемники. Спотыкач ловко накинул одному из них на шею удавку из рыболовной лески изо всей силы затянул так, что тонкая пластиковая нить глубоко впилась в кожу. В таком положении мало что можно предпринять кроме как попытаться схватиться за леску руками. Второй сопровождающий успел повернуть голову, но Конвой ухватил левой рукой милиционера за голову, прижимая ее к спинке кресла, а правой больно ткнул палочкой для еды в нижнюю челюсть и ехидно спросил:

— Хочешь, чтобы в твоем мозгу засела деревянная заноза?

Кому же это понравится, охранники безвольно опустили руки, они даже не сопротивлялись, когда наемники опустошали их подмышечные кобуры, присваивая служебные пистолеты…

— А вам известно, что «воздушные маршалы» — это ноу-хау американцев? Раньше их использовали только в особо редких случаях. После одиннадцатого сентября практически все рейсы сопровождают «воздушные маршалы»— самодовольно декламировал розовощекий крепыш, который серьезно запал на экстравагантную Клео. Нервно теребя носовой платочек, девушка протирала линзы своих элегантных очков и внимательно слушала своего словоохотливого спутника. — Наша страна тоже решила обзавестись своими «воздушными маршалами». Я был зачислен в первую группу, которых обучали в США, в штате Нью-Джерси. Все-таки мастер по многоборью… Черт, что там происходит? — «Маршал» заметил какое-то непонятное шевеление в центре самолета и даже попытался приподняться. — Сидеть, — прошептала Клео крепышу на ухо томным голосом течной самки и добавила: — Если не хочешь, чтобы я тебе перерезала сонную артерию. «Воздушный маршал» оказался парнем не промах и достаточно хорошо подготовленным, но это был его первый рейс, и не было никакого опыта в подобных ситуациях, когда остро оточенный кусок стекла оптической линзы надрезает кожу на шее.

— Да сижу я, сижу. Не дури, девка, — прохрипел крепыш, обильно потея и лихорадочно пытаясь сообразить, что же предпринять. Но времени уже не осталось, возле него оказался Цезарь. Молодой человек в элегантном костюме непринужденно извлек из-под пиджака «маршала» его пистолет. Это был обычный советский пистолет Макарова с клеймом «1962 г.» на ствольной коробке. «Клерк» передернул затвор и приставил ствол ко лбу крепыша, обратившись с лучезарной улыбкой к девушке:

— Окольцуй-ка птенчика, сестричка.

— Одну секундочку, — улыбнулась Клео и вытащила из миниатюрной сумочки, которую никто не удосужился осмотреть при досмотре, плоскую полосу пластикового наручника. Быстро сделала петлю и затянула ее на запястьях «маршала».

То же самое с охранниками проделали Конвой и Спотыкач. Махмуд Максуров изумленными глазами пялился на незнакомых ему людей, все еще не веря в свое спасение. Наконец до него дошло, что это не сон и не бред, от этого Гоблину стало радостно, и он громко захохотал. Но радость была недолгой.

Кулак Спотыкача врезался в грудь чеченца, сбивая смех на высокой ноте, он закашлялся и с недоумением посмотрел на Ивана. А тот, ухватив его за волосы, нагнул голову и зло процедил:

— Ты чего, урод, думаешь, тебя освободили ради идеи «независимой Ичкерии»? Нет, дружочек, ты баран, которого выкрали для продажи. И если твои братья не раскошелятся, я лично пристрелю тебя, как собаку. Усек?

Махмуд ничего не ответил, лишь зло сверкнул глазами, но тут же потупил взор, чтобы не злить незнакомца.

— Оставь абрека и гони всех, — распорядился Конвой бывший прапорщик в подобной ситуации чувствовал себя вторым после Кухаря. Спотыкач благоразумно спорить не стал и всю троицу провел в хвост самолета под охрану Цезаря и Клео.

Все произошло настолько быстро и профессионально что никто из пассажиров даже не успел отреагировать. Пока шла нейтрализация охранников, Кухарь, вооруженный «грачом», ворвался в кабину пилотов, где кроме пяти летчиков находилась вторая стюардесса. Девушка принесла кофе экипажу и задержалась возле молодого штурмана.

— Добрый день, — выставив перед собой пистолет вежливо поздоровался Николай. — Как говорят в американских боевиках, «делайте, что вам прикажут, и никто не пострадает».

— И что нам делать? — собрав всю выдержку в кулак осторожно спросил командир корабля.

— Для начала свяжитесь с диспетчером и передайте ему хайджекинг, после чего поворачиваете борт на юго-восток, и через полчаса мы садимся на аэродроме Лукина. Ну а дальше посмотрим. Ясно?

— Пока ясно, — согласился пилот.

— Вот и славно, — кивнул Николай и приказал вошедшему Конвою: — Присмотри пока за летной командой, и после короткого раздумья добавил: — Девчонку в салон не выпускай. — После чего вышел из кабины.

В салоне по-прежнему стояла гробовая тишина, пассажиры, напуганные увиденным двойным убийством, молчали, ожидая «официального объявления своего положения». Закончив все «организационные» вопросы, Николай решил сделать заявление.

— Дамы и господа, самолет захвачен, — обыденным тоном объявил Кухарь. — Как вы уже успели понять, мы — люди серьезные, — он кивком головы указал на остывающие трупы рубоповца и девушки. — Я буду говорить один раз, ведите себя спокойно, и вскоре всех вас отпустят, в случае неповиновения уговаривать и успокаивать вас никто не станет. Если есть вопросы — задавайте их сейчас.

— Мы парламентарии и обладаем гарантированной неприкосновенностью, — неожиданно взвизгнул Правдин, сидящий в полуметре от Николая. Он, как руководитель парламентской делегации, не имел права промолчать.

Кухарь смерил Правдина внимательным взглядом и слегка скривил губы в усмешке, он не смог скрыть улыбку. Как и Скок, Николай хорошо знал его по Чечне, правда, в отличие от Степана лично с Сергеем Анатольевичем знаком не был. А вот идея использовать Правдина в качестве посредника в переговорах с братьями Максуровыми и местной госбезопасностью принадлежала лично ему. Хотя об этом факте правозащитнику ничего известно не было.

— Неприкосновенность тебе могут гарантировать твои депутатские кореша от ментов, чекистов и прокуратуры. Но никак не от людей, которые перешагнули через реку под названием «Закон». И знаешь почему? — по-прежнему усмехаясь, спросил террорист, вынимая из пиджака пачку «Парламента». Прикурив сигарету, с наслаждением затянулся и продолжил:

— Потому что эти люди положили с прибором на закон и на законодателей. Теперь же, когда мы разобрались с неприкосновенностью, дам тебе, как обычному заложнику, дельный совет. Знаешь, жизнь дается только один раз, и прожить ее надо до естественного конца. И труп министра отличается от трупа бомжа только пышностью похорон. Уяснил?

На последнее пояснение Кухаря Правдин не решился возразить. Выпустив ароматный клуб дыма, главарь обратился к Спотыкачу:

— Иван (все равно родные имена скоро сменят другие), подбери-ка четырех мужиков, скоро будет для работа.

— Сделаем, — авторитетно пообещал Спотыкач.

План по захвату самолета оказался удачным, потому что был рассчитан до мелочей и просчитан до минуты.

Едва диспетчер узнал о вооруженном захвате авиалайнера, как тут же с натужным скрипом начали крутиться шестеренки машины под названием «антитеррористические мероприятие». Ситуация к тому же осложнялась тем, что на захваченном самолете находилась иностранная парламентская делегация и депортируемый террорист. Неприятности получались международные, как говорится, два в одном. И добровольно совать голову в такую петлю (возглавить штаб по освобождению заложников) дураков не было. Поэтому пока искали «штрафника», авиалайнер вышел на радиомаяки Лукинской базы.

Комендант практически бездействующего аэродрома понимая, чем может окончиться его отказ на посадку, разрешил самолету приземлиться и немедленно отдал приказ поднять по тревоге роту охраны аэродрома. «Ту-154» мягко коснулся посадочной полосы, делая инерционный пробег, когда коменданту доложили, что неизвестный грузовик «ГАЗ-66», прорвав ограждения, на предельной скорости мчится к взлетно-посадочной полосе.

— Ясное дело, на рандеву с террористами, — пробормотал угрюмо комендант, седой, мрачный полковник, которому до ухода на пенсию (внезапно оказавшегося вопросом) осталось всего полгода. В душе он проклинал госбезопасность, милицию и всех, кому положено бороться с терроризмом и которые сбросили этот опасный груз на его плечи. Из огромного окна на диспетчерской вышки было хорошо видно, как к остановившемуся самолету стремительно приближался тупорылый «газон».