Тайна Крикли-холла - Герберт Джеймс

Кто это мог быть, кто тащил и дергал ее одеяло? Не Келли, конечно, — она слишком мала, намного меньше той фигуры, что склонилась над кроватью. Кроме того, Келли была рядом, напротив, и она спала, не подозревая о происходящем. И не мамочка или папа, они не стали бы так ее пугать! Но кто же? И этот запах, ужасный запах противного мыла…

Голова обрела подвижность, но плечи словно пригвоздили к кровати, не давая девочке шелохнуться. Однако лицо Лорен очутилось в слабом луче света, проникавшего с галереи.

И тут она увидела, как темная согнувшаяся фигура выпрямилась. Сзади на нее падал свет, так что Лорен не видела лица, вообще ничего, что могло бы помочь ей узнать, кто это. Фигура подняла руку вверх, над своей головой. А в руке был какой-то длинный и тонкий предмет, и конец его почти касался потолка. И вроде бы он легко дрожал в верхней части…

Лорен услышала звук: «ш-ш-ш…» — но она не слышала шлепка, когда предмет опустился на ее обнаженное бедро.

Ослепляющая, обжигающая боль помогла Лорен обрести голос, потому что эта боль превзошла все — и страх, и смущение, и все мысли о сопротивлении.

Лорен отчаянно завизжала, и этот звук разорвал тишину ночи.

И снова поднялась палка, и снова опустилась, и вновь Лорен отчаянно закричала от мучительной боли. На этот раз она даже не расслышала звука взлетевшей вверх палки.

Она кричала при каждом жестоком ударе, когда расщепленный конец палки опускался на ее ноги, оставляя на них следы, и все ее тело сотрясали судороги.

А потом все прекратилось. Ужасная боль еще не прошла, когда Лорен сквозь слезы, лившиеся из ее глаз, посмотрела в сторону света, но фигуры уже не было, зато Келли, проснувшаяся от отчаянных криков сестры, тоже начала визжать.

34

Крики

Гэйб очнулся от дремоты, как только из комнаты дочерей донесся первый крик. Эва, приобретшая дурную привычку время от времени принимать снотворное, чтобы проспать всю ночь напролет, никак не могла очнуться. Она схватила Гэйба за руку, когда тот вырывался из-под одеяла.

— Что это? — спросила она, и сонная муть отлетела от нее, спугнутая тревогой.

— Лорен, — нервно бросил он, отшвыривая наконец одеяло, — что-то случилось.

Прямо босиком он стремительно бросился к двери спальни; исполненные муки крики Лорен едва не лишили его способности двигаться. Он уже бежал по галерее к комнате Лорен и Келли, когда Эва только еще спустила ноги с кровати.

Хотя Гэйб и был переполнен тревогой за дочь, он тем не менее обратил внимание на холод, наполнявший комнату девочек, — словно нырнул в горное озеро или шагнул внутрь холодильника, — и это едва не заставило его остановиться. Но тут же щелкнул выключателем у двери — и увидел, что Лорен, не укрытая одеялом, лежит в постели, согнувшись, как младенец в утробе матери, — ссутулив плечи и обхватив руками колени. Она продолжала кричать, и облачка пара вырывались из ее раскрытого рта.

Келли сидела в постели, терла глаза, как будто только что проснулась, и тоже визжала, хотя и не так отчаянно, как ее сестра.

Прежде чем подойти к Лорен, Гэйб быстро осмотрел комнату, ища кого-нибудь постороннего. Ему понадобилось не больше секунды, чтобы убедиться: в спальне никого нет. Он бросился к дочери, когда Эва ворвалась в комнату следом за ним.

Глаза Лорен были плотно закрыты, а бледное лицо залито слезами. Гэйб осторожно коснулся ее плеча, и Лорен тут же отпрянула, открыв глаза — в них застыл безумный страх.

— Лорен, это я, папа. В чем дело, что случилось?

Он обнял дочь и прижал ее к себе, а Эва обошла узкую кровать с другой стороны, чтобы тоже дотянуться до дочери.

— Он… он… бил меня! — выкрикнула Лорен сквозь судорожные рыдания.

Гэйб постарался успокоить девочку.

— Успокойся, Лорен, успокойся, — мягко произнес он. — Тебе просто приснился плохой сон.

— Н-нет, папочка! Он бил меня! Он бил меня!

Эва продвинулась ближе, и когда Лорен ощутила ее присутствие, то тут же повернулась к матери и уткнулась лицом в ее грудь.

— Здесь никого нет, Лорен, — тихо сказала Эва. — Нет никого, кто мог бы тебя ударить.

Гэйб подошел к Келли, вытащил ее из кровати, прижал к себе. Она тут же перестала визжать, интуитивно понимая, что внимание сейчас необходимо не ей, а ее сестре.

— Что тут было, малышка? — негромко спросила Эва. — Что тебя так напугало? Ты что-то увидела?

Лорен продолжала давиться от рыданий.

— Должно быть, у нее случился кошмар, — сказал Гэйб ровным голосом. — В комнате ничего нет. — Чтобы убедиться в этом еще раз, он заглянул под обе кровати. — И никто не пробегал мимо меня по галерее.

Лорен сильно вздрогнула всем телом, как будто ледяной воздух пронизал ее плоть. Но Гэйб чувствовал, что в спальне теперь уже не так холодно, как несколькими мгновениями раньше. Конечно, в комнате было зябко, как и во всем доме, но пар уже не вырывался изо рта.

Эва покрепче прижала к себе Лорен и стала слегка покачивать ее.

— Все в порядке, Лорен. Тебе ничто не грозит. Мама и папа здесь. Расскажи нам, что тебе приснилось.

Лорен внезапно отстранилась от матери, хотя и не вырвалась совсем из утешающих объятий.

— Это не был сон, мамочка, — настойчиво сказала она, желая, чтобы ей поверили. — Кто-то бил меня. Очень сильно. Палкой.

Она снова уткнулась лицом в мать, а Гэйб и Эва переглянулись, и оба подумали об одном и том же.

Этого не может быть, подумал Гэйб. Это было бы просто безумием. Он чуть заметно покачал головой, глядя на Эву. Ту бамбуковую плеть, которую он нашел утром прошедшего дня, Гэйб оставил внизу, на буфете, вместе с «Журналом наказаний».

Эва погладила Лорен по голове.

— Но здесь никого нет, милая. Никто не мог ударить тебя.

Лорен снова отстранилась, ее слезы на мгновение иссякли. Она обернулась к Гэйбу, как бы в поисках поддержки.

— Он бил меня по ногам, папочка. Очень сильно бил.

— Кто, милая? — спросил он. — Кто тебя бил?

— Мужчина. Он стоял там, в ногах кровати. Он держал палку и бил меня по ногам. Наверное, до крови!

Гэйб и Эва разом посмотрели на голые ноги Лорен. На них не было никаких следов.

Лорен следом за ними тоже осмотрела собственную кожу, ища раны, которые могла оставить длинная палка.

— Но он бил меня, он действительно меня бил! Ощущение… как будто палка была горячая, и такая боль, как будто этих палок много!

Гэйб и Эва мгновенно всполошили бамбуковую палку, которую рассматривали днем, расщепленную на одном конце. На этот раз вопрос задала Эва:

— А сейчас тебе больно, Лорен?

Двенадцатилетняя девочка замерла, сдерживая рыдания, и как бы прислушалась к собственному телу.

— Нет, — растерянно сказала она, посмотрев на мать, потом на отца. — Нисколько не больно. Даже не саднит.

Лорен снова разрыдалась, и Эва обняла ее и прижала к груди.

35

Среда

Утром они выехали из дому сразу после половины восьмого, хотя Лорен изо всех сил протестовала, заявляя, что прекрасно себя чувствует и доктор ей совершенно не нужен. Светило солнце, но листва на деревьях оставалась тяжелой после ночного дождя. Семейство Калег прошествовало через мост и погрузилось в машину.

Гэйб позвонил одному из новых коллег по работе, жившему в этих же местах, извинился за ранний звонок и попросил дать ему телефон ближайшего частного врача или клиники. Потом Гэйб связался с клиникой, оказавшейся оздоровительным центром, но услышал лишь автоответчик — тот сообщил, что центр открывается в восемь утра. На автоответчике был также записан телефонный номер врача, к которому следовало обращаться в неотложных случаях.

Еще ночью Гэйб рвался отвезти Лорен в местный военный госпиталь, но девочка умолила его не делать этого, твердя, что она теперь отлично себя чувствует и не хочет, чтобы разные там врачи и медсестры задавали ей дурацкие вопросы. К удивлению Гэйба, Эва поддержала дочь. На теле Лорен не было никаких ран или рубцов, никаких следов, которые могла бы оставить палка. «Подождем до утра», — предложила она видя, как взволнована Лорен. Но боли девочка явно не испытывала.