Расстрелять - Александр Покровский

"Увесистый мой! Ну, зачем нам такой примитив. Не будем падать от него на спину вверх ногами". "О соцсоревновании".

" - Вип-рос-са-лий!!! Шампанского сюда! Я буду мочить в нем свою печаль.

- Звезда души моей, временно не ложьте грудь ко мне в тарелку, я в ней мясо режу".

Хлоп! Это зам захлопнул мой конспект, тяжело дыша. Тут же потянуло гнилью. Кошмар что было после. Но все вскоре обошлось. Все мои замы рано или поздно приходили к мысли, что я слегка не в себе.

Погрузка

Подводнейший крейсер. Идет погрузка продуктов. Людей не хватает. Спешка.

В рубке, у верхнего рубочного люка, на подаче находятся боцман и молодой матрос Алиев. Алиев одной рукой придерживает в пазах толстую железную балку (постоянно выскакивает, собака). Через балку перекинута веревка. Другой рукой Алиев спускает на веревке в чрево лодки мешки, паки, ящики, все это "Давай, Давай!", а третьей рукой...

- Задержаться наверху! - кричат снизу. Это командир. Он уже сунул голову в шахту люка, и хорошо, что посмотрел наверх: от его крика "Задержаться!" мешок у Алиева срывается и летит вниз. Командир едва успевает выдернуть голову. Мешок трахается, и сахар разлетается по палубе.

- Боцман! - орет командир, опять сунув голову в шахту люка. - Что у вас там происходит?!

- Ты че эта?! - говорит боцман, ощерившись, матросу Алиеву и приближается к нему. - Бол-тя-ра конская... - но не успевает закончить. Матрос Алиев от страха делает "руки по швам", и железная балка, которую уже ничто не удерживает, выскакивает из пазов и бьет боцмана в лоб - тук!

- Боцман! - орет снизу командир. Боцман, закатив глаза, постояв секунду, молча падает в люк вниз головой, в один миг пролетает десять метров, огибая всякие препятствия, и на последних метрах, придя в себя, хватается за вертикальный трап и, ободравшись, головой вниз сползает по нему, появляясь перед носом у командира. Он видит командирское изумление и, продолжая движение, говорит:

- Вызывали... Товарищ командир?

* НЕ ДЛЯ ДАМ *

Тема...

Тема дерьма на флоте неисчерпаема...

В автономке она начинается всегда с гальюна: ты лег в четыре утра, а уже в шесть нуль-нуль, весь слипшийся, поднятый непобедимым утренним гномиком (проклятый чай), путаясь в собственных тапочках, задевая головой обо всякие трубопроводы, эпизодически приходя в сознание, ты сползаешь по трапу и направляешься в гальюн. В гальюне располагается унитаз. Он оборудован педалью, чтобы все наделанное проваливалось по трубам - по трубам - и в специальный баллон, литров на двести, а потом воздухом оно транспортируется за борт, если, конечно, открыли забортные клапаны, а если их не открыли, то...

Но нет, сначала хочется рассказать о педали. Итак, сполз ты в гальюн, а там - педаль. На нее нужно нажать, чтоб провалилось к чертовой матери то, что от прошлых посещений осталось и какой-то сволочью не убралось. Наваливаешься на педаль - м-ааа! Подавленность, растерзанность, расслабленность, расстроенность, сон на ходу - все это делает так, что ты давишь, а нога соскальзывает. Педаль тоже делает: "М-ааа!" - но обратно и вверх, и если ты отращиваешь бороду, то она будет вся в кусках. Глаза на лоб, как у кота в скипидаре, и бодрость непроходящих флотских выражений, и - никакого сна до обеда.

- Хорошю еще, что я зажмурился, в глаз не попало, успокаиваешь себя, неутомимо стирающий, но, оценив все подряд еще раз, добавляешь всегда: - Хорошо еще, что никто ничего не видел, - и только после этого мощно и запрокидываясь непрерывно - счастливо смеешься...

Кордильеры

Гальюн первого отсека - это командирский гальюн. В него ходят только: командир, зам, старпом, пом и командиры боевых частей - отличники боевой и политической подготовки, знающие, что бумажку в унитазик бросать нильзя-я!

Старпом. Старпом - всегда орел. Но в гальюне, наедине, он превращается в кондора, в белоголового грифа он превращается. И все это потому, что так сидеть приходится: доски-то нет! Вернее, есть, но куда-то ее трюмные задевали.

Старпом сидел, превратившись в грифа. При этом он не забывал держаться рукой за ручку-задрайку: защелка на двери не работала, и все, сидя в гальюне, держались за эту ручку, а то у нас как? подойдут и выломают в одну секунду, а когда за ручку держишься, то, может быть, и не выломают.

Старпом закряхтел и пропел: "Да-ааа, Кор-диль-еее-ры!" И вдруг! О, мать прародительница! Такое бывает только в Кордильерах! Когда старпом, без штанов, держась за ручку, совсем уже собирался подвести итоги за три прошедших дня, кто-то так дернул - а ручка у старпома была дожата не до конца, и выдернулась на свободу не только дверь, но и старпом, превратившийся в кондора, в белоголового грифа превратившийся, вылетел, держась за ручку, взмахнув ужасными крыльями, путаясь, ловя, не попадая, и упал на четвереньки связанной птицей перед отличником боевой и политической подготовки. Рух! Рухнул.

Первое, что он сделал, стоя на четвереньках и дрожа кожей, как лошадь, - это надел штаны. И правильно! А то что же это за кондор, это ж не кондор, а чертте что...

Об этой ручке и еще

С этой ручкой-задрайкой у нас в гальюне постоянно происходят подобные неприятности: вырывают, выдирают, выпадают...

Но, сидя на насесте, все за нее все равно держатся: сами видите, народ у нас дикий, он в гальюн не входит, а с лязганьем вламывается, так что - чтоб не выдернули - все держатся за ручку, как мартышки за ветку, - изо всех сил.

Подойдешь, бывало, к двери гальюна и осторо-ожненько так за ручку попробуешь (она с двух сторон двери выходит), осторожненько так надавил ее вверх - и чувствуешь напряжение живой плоти, оживает ручка.

А ты опять, вежливо так, усомнился, а она опять на место тух! А ты опять ее вверх давишь. Тут ручка совсем с ума сходит, свирепеет и несколько раз с шумом опускается-поднимается, опускается-поднимается, бьется-жмется-дожимается.

Теперь самое время постучать в дверь и спросить:

- Слушай, ты чего там, сидишь что ли?..

Заму нашему

Заму нашему новому сколько раз объясняли, что бывает в трубе остаточное давление воздуха, что все это проверяется по манометрам: есть там давление воздуха или его там нет; сколько раз ему говорили: если ты удачно сходил в гальюн, так ты головку-то свою подними и посмотри на манометры: если стрелка отклоняется, значит давление в трубе есть и его надо стравить вот этим клапаном, и пока не стравил, нечего на педаль давить, как на врага, потому что воздух вырвется и все это дело удачное из унитаза как даст! - и будешь ты весь в... как уже говорилось, в пене морского цвета. Так нет же! Наш зам вечно рот свой откроет и давит на педаль, как очарованный.

Ну и попадало ему. Ежедневно. В это отвисшее отверстие.

А мы его утешали, что, мол, тот не подводник, кого из унитаза не обливало. Каждый день утешали.

О клапанах

Вы еще не устали о дерьме читать? Ну, если не устали, то теперь самое время поговорить о клапанах: о клапанах на трубопроводе выброса за борт содержимого баллона гальюна. Обещаю, что будет интересно: тема сама по себе интересная. Конечно, интересная, особенно если дуешь гальюн, то есть - -я хотел сказать: сжатым

воздухом дуешь баллон гальюна, а клапана открыть забыл, я имею в виду забортные клапана. Очень интересная ситуация. А переживаний в связи с этим сколько будет... Но по порядку. Сначала заметим: клапана - это ответственный момент. И открывают их ответственные люди - трюмные. А где у нас родина всех ответственных трюмных?

Родина всех трюмных - Средняя Азия и Закавказье. Именно там ежегодно рождаются новые трюмные. И если в отсеке один гальюн, то они с ним справляются, но, если в отсеке два гальюна, то на каждый гальюн нужно по одному трюмному.

В пятом отсеке у нас два гальюна: отсечный гальюн на верхней палубе и докторский - гальюн изолятора - на средней.

Оба они сидят на одной забортной трубе и продувают их по очереди. Происходит это так: наверху находится Алиев Мамед, прослуживший два года, родина - Закавказье; внизу, на забортных клапанах, сидит Ходжимуратов Ходжи, прослуживший один год, родина - - Средняя Азия. Ходжи должен открыть забортные клапана и отсечь докторский гальюн. Для этого он и посажен в трюм. Мамед ему сверху кричит:

- Ходжи! Ходжи! Ходжи! Ходжи его не слышит.

- Ходжи!!!

- Ха-а... - Ходжи услышал.

- Ход-жи! Чурка нерусский! Ты клапана открыла?

- Да-а! - кричит Ходжи. - Открыла!

- А ты доктур закрыла?

- Да-а...

- Сма-атри - ха-а...

Все это происходит в 7 часов утра при всплытии на сеанс связи и определение места. Орут они так, что не могут не разбудить доктора. Они его будят. Доктор садится на койке и спросонья говорит только одно слово. Он говорит:

- Су-ки...

В это время дуется верхний гальюн, и так как Ходжи отсек докторский гальюн совсем не там, где он отсекается, и забортные клапана открыл тоже не те, то все содержимое баллона верхнего гальюна передавливается не за борт, а. подхватив с собой содержимое гальюна изолятора, начинает поступать в изолятор: сначала появляется коричневый туман, а потом - потоки. Доктор через какое-то время - начинает проявлять интерес к происходящему: он нюхает воздух, как спаниель, а потом он спускает ноги с койки и скользит в чем-то мерзостном и с криком: "Ах, ты... (наверное, жизнь моя молодецкая) ", выпадает и погружается. А потом доктор в таком виде приходит в центральный и требует, чтоб ему нацедили крови трюмных - целое ведро...