Девушки для утехи - Ги Де Кар

– Да…

– А он признался тебе, что задушил девушку?

– Да.

– Сказал ли он тебе по какой причине?

– Он сказал, что она была шлюха, которая на него донесла…

– Всего-навсего? А он не сказал, как ее звали? И что он заставлял ее работать уже в течение трех лет? Признайся, ты была бы потрясена, если бы он сказал, что ее зовут Аньес?

– Аньес? – переспросила девушка, подняв голову. – Ее звали Кора.

– Кора? Это что-то новенькое. Сестра, говорила ли вам ваша сестричка, что: она изменила имя?

– Да… Я забыла вам об этом сказать, месье инспектор. Аньес даже дала мне понять, что этого потребовал сутенер: ему казалось, что имя Аньес не подходит для ее профессии.

Прежде чем ответить, инспектор посмотрел на умершую:

– Он ошибался, месье Боб! Аньес подходит ей намного больше!

Затем он обратился к Жанин:

– Мы тебя не арестуем, нет никаких оснований. Ты останешься под нашим наблюдением, пока мы не арестуем сутенера. Спокойнее всего будет в участке: сейчас тебя туда отведут, а к часу ночи отпустят. Но я хочу дать тебе хороший совет: остерегайся хвастаться своим будущим клиентам, что ты могла быть третьей жертвой месье Боба! Пресса ухватится за эту историю, возможно, тебя даже попросят дать интервью. Ты не можешь этого делать из уважения к памяти твоей подруги. Сестра, а вы как считаете?

– Я уверена, месье инспектор, что эта девушка будет молчать.

– Да, сестра. Я вам это обещаю. Мнимая Элизабет обратилась к инспектору:

– Не разрешите ли вы мне остаться с ней с глазу на глаз на несколько минут?

– Конечно же… Полицейские вышли в гостиную.

– Жанин, я уже говорила вам, что Аньес вас очень любила.

– О! У вас точно такой же голос, как у нее, и мне кажется, что это ее я слышу, – воскликнула девушка. – Я ее тоже любила, – сказала она в порыве. – Но почему она не назвала настоящего имени? Она ведь могла мне доверять, я ей это доказала.

– Она мне говорила об этом. И была вам очень признательна. Я уверена, что когда-нибудь она вам сказала бы, что ее зовут Аньес, и кем в действительности был тот, который вас обманывал. Но, к сожалению, Господь не оставил ей времени на это!

– Господь? – переспросила Жанин с недоверием. – Скорее уж Боб.

– Нет. Всеми нашими поступками управляет высшая сила. Это Бог решил, что моя бедная сестра уже достаточно пожила…

– Не хотите ли вы заставить меня поверить, что именно Господь направляет убийц?

– Я думаю, что он использует их, как орудие своей божьей воли.

Так как Жанин смотрела на нее, не понимая, мнимая Элизабет продолжала:

– Не кажется ли вам, что Господь именно таким образом хотел вас предостеречь? Вы должны благодарить его, что он пощадил вас, и молиться за вечный покой той, что была вашей подругой… Вы знаете молитвы?

– Я молилась, когда была маленькой.

– Их нельзя забыть! Мы станем на колени у этой постели и помолимся Божьей Матери, чтобы душа нашей умершей покоилась в мире…

Они опустились на колени. Мягкий голос монахини начал: «Я обращаюсь к тебе, всепрощающая Дева Мария…»

Более грубый голос девушки продолжил: «Молись за нас, бедных грешников…»

Когда они закончили молиться, большие глаза Жанин, эти огромные черные глаза, которые показались Аньес такими красивыми в день их знакомства, наполнились слезами. В полном смятении она спросила:

– Сестра, что со мной теперь будет?

– Вы станете той, какой всегда хотели быть: порядочной девушкой… До свидания, Жанин.

– Спасибо, сестра.

Когда девушка вышла в сопровождении двух полицейских, инспектор сказал мнимой Элизабет:

– Очень жаль, что они не могут стать монахинями. Это был бы самый лучший способ их перевоспитания с тем, чтобы они приносили, наконец, пользу!

– Необходимо еще и призвание, – сказала монахиня. – Инспектор, могу ли я воспользоваться вашим предложением и взять одну из машин, чтобы поехать к Джеймсу?

– Вас уже ждут внизу.

– Затем я возвращусь сюда, чтобы посидеть у постели умершей.

– Она не будет в одиночестве. Во время вашего отсутствия в квартире останутся двое полицейских.

– Бедняжка Аньес! Думала ли она, что у ее постели будут дежурить полицейские?

– Полиции приходится всем заниматься, сестра! Мне кажется, что вы считаете нас бессердечными.

– Я вас уважаю – вас и вам подобных, но я глубоко убеждена, что самая эффективная полиция – это та, которая черпает вдохновение в милосердии.

– Это спорная точка зрения, сестра. Тем не менее разрешите выразить вам наши самые искренние соболезнования.

– Благодарю вас, месье инспектор.

В то время, когда полицейская машина увозила ее в сторону Марли, мнимая Элизабет пребывала в задумчивости…

Сначала она от всей души поблагодарила свою сестру-мученицу за то, что она не переставала вдохновлять ее во время допроса, так что она смогла ввести в заблуждение полицейских и сыграть самую трудную роль в своей жизни. Роль? Была бы это всего лишь роль? Инстинктивно, но, чтобы шофер не заметил странных жестов монахини, сидевшей одиноко на заднем сидении, она прикоснулась к скромному белому чепчику, обрамляющему ее голову, к повязке, которая обрамляла ее лоб, к скромной накидке монахини из Канкаля… Пальцы ее продолжали скользить по черному платью, по талии, перехваченной кожаным поясом. Дотронулись до разорванных четок, которые ей все же удалось прикрепить к поясу, как это делала Элизабет и все монахини. Затем она сложила руки в молитве. Не являлся ли этот жест самым таинственным из всех жестов?

Ее руки, не знавшие тяжелого повседневного труда, были руками грешницы, которых Аньес стыдилась. Ей хотелось получить очищение трудом на благо Господа и обездоленных этого мира…

Аньес не нужно было смотреться в зеркало, чтобы увидеть, что она совсем не та, что была прежде. К физическому сходству с сестрой присоединилось духовное. Как будто мысли, сердце и особенно душа Элизабет перенеслись в Аньес. И это было самым большим чудом той, что была уже на небесах. Сверхъестественное вмешательство Элизабет не заставило себя ждать: оно было таким же молниеносным и эффективным, как и принятое ею накануне земное решение освободить свою сестру от сомнительного прошлого. Аньес также понимала, что ни разу за время мучительного допроса она не солгала, ее ответы были искренними, так как она в самом деле стала «сестрой Элизабет». Умерла Аньес-Ирма, а не Элизабет.

Через несколько минут ей предстоит в присутствии того, кого она любила всем сердцем, самое мучительное испытание. Добровольно, потому что этого требовала память умершей, Аньес принесет в жертву свою любовь. Элизабет не побоялась пожертвовать своей жизнью, чтобы ее сестра смогла, наконец, освободиться от своего прошлого, теперь наступила очередь Аньес исполнить свой долг и занять место сестры. Таким образом, ни одна сестра не предаст другую…