Темные пространства - Владимир Горбачев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Одна из моих линз добралась до глухих мест, в которых обитает Федор, и я узнал о его опытах. То, что он делает, меня потрясло. Это страшно увлекательно! Целое новое направление! Разумеется, речь идет не о разуме — лишь о расширении сознания, но и этого достаточно. Мне сразу захотелось самому заняться тем же самым. Как только подумал об этом, сразу вспомнил о слонах. Мне всегда хотелось общаться с этими гигантами, подружиться с ними. Правда, для этого придется спуститься на равнину и при этом остаться незамеченным. Хватит ли у меня сил на это?»
«Вторую неделю работаю со слонами. Каждый день рано утром спускаюсь вниз, а к ночи возвращаюсь обратно. Это трудно, но сил пока хватает. Может, со временем я вообще покину это свое убежище и переселюсь в саванну.
Опыты с животными, расширение их сознания ставит новую серьезную проблему. Как будет человечество сосуществовать с животным миром, обретшим начатки разума? Ведь изменится все поведение живых существ! Не возникнет ли антагонизма между оразумленным миром живого и видом homo sapiens?»
«Я часто думаю о том, почему наши достижения стали возможны только сейчас. Ведь люди с уникальными способностями существовали всегда Колдуны, маги, волшебники… Их боялись. Думаю, они и сами боялись своей силы, боялись и не понимали ее. А когда страх проходил, их переполняло сознание собственной значимости, оно не позволяло им ставить перед собой еще какие-то задачи. Такая возможность появилась лишь теперь, когда вся информация доступна, нет такой скрытности, когда достигнута значительная свобода от телесных потребностей. Возможно, действуют также какие-то природные факторы, вызывающие появление большего числа людей с особыми способностями. Я заметил, что многие из нас родились в странах, над которыми находились озоновые дыры, — Вергерус, Путинцев, я сам… А может, объяснение надо искать не в физической, а в иной природе? Может, это промысел Божий, может, в его глазах человечество достигло такой стадии, когда кто-то может поставить подобную задачу?»
«Как я мог размышлять о Боге, о его промысле, я, отвратительная гадина, преступник, какого еще не видел свет? Ведь тот, кто помогает преступнику, сам становится преступником. А я помог, я отточил его оружие, я позволил ему уйти… Одна из моих линз донесла сообщение о случившемся в Китеже. Они еще не догадываются, чьих рук это дело (и скорее всего никогда не догадаются), но я-то знаю! Ну почему я тогда не уничтожил его? Но как? Я ведь много раз пытался представить, как это происходит — убийство, и всякий раз чувствовал невыразимое отвращение. И все-таки я должен, я обязан был убить его! Изгнав, я дал ему полную свободу. Можно сказать, я своими руками толкнул его на продолжение его омерзительных опытов.
Но что толку теперь казниться, размышлять, что надо и чего не надо было делать в то время. Что делать теперь — вот вопрос?»
«Все-таки я недооценивал наши спецслужбы. Надо отдать им должное — они довольно быстро вышли на правильный след. Удручает только то, что они всех нас считают причастными к этому преступлению, всех зачисляют в заговорщики и разыскивают. Интересно, хорошо ли стер все следы тот спасенный Гуннаром инспектор?»
«Я должен им помочь! Пусть они думают о нас хуже, чем мы заслуживаем, пусть преследуют — но я обязан помочь. Но как? Надо рассказать им о возможностях Глечке, о способах борьбы с ним. Лучше всего это мог бы сделать кто-то из моих учеников. Кто? Ну конечно же, Джон. Он всегда ощущал себя близким к обычным людям. Надо лишь подсказать этому энергичному, но слишком самонадеянному инспектору, который расследует это дело, нужный адрес».
«Их встреча состоялась! Жаль, что я не мог за ней наблюдать — она проходила в ином мире; дорогу туда знает один лишь Джон, для моих линз он недоступен. Кажется, они договорились — сужу об этом потому, что этот мальчик направился прямиком к Гуннару. Адрес мог дать только Руперт. Надеюсь, Гуннар ему все объяснит и они выработают план совместных действий — ведь одолеть вурдалака можно только общими усилиями. Одни мастера сыска без нас не справятся».
«Нет, они не договорились, не поняли друг друга. Этот Ребров продолжает нас в душе подозревать и надеется справиться самостоятельно. У него есть для этого некоторые основания — ведь он один из нас. Я понял это, когда он прошел сквозь темное пространство. Но это ничего не меняет — ведь он не умеет пользоваться своими способностями, они не развиты, и он неминуемо попадет в ловушку. Что же делать?»
«Еще один страшный день. Глечке убил Федора, а его последователи напали на то учреждение, где работает этот Ребров. Вновь погибли люди. Джон готовит людоеду свою ловушку, но справится ли он один? Впрочем, это не важно. Справится он или нет, я все равно должен отправиться туда и помочь. Не знаю, что я смогу сделать, но я должен попытаться. Я знаю Глечке лучше остальных, его силу и его слабость. Может быть, я смогу справиться с ним. И пусть я погибну в этой схватке. Может, так я смогу хоть отчасти искупить свою неизбывную вину».
Последняя строка. Слабая, едва различимая точка. И белое пространство до конца страницы. В тетради оставалось еще много страниц, но записей больше не было.
Что ж, я нашел то, что искал. Теперь я знал все. В том числе и о себе. Наверное, пора уходить.
Я бережно сложил тетради назад в сундучок и поставил его в нишу, потом вышел из пещеры. Надо закрыть ее. Как это сделать? Я стал водить ладонью в воздухе, в том месте, где была стена. Я представлял камень, его шершавую поверхность, его прохладу… Нечто под моей ладонью постепенно твердело, обретало форму, цвет, еще несколько движений — и передо мной снова была гладкая, словно отполированная стена. Дверь была закрыта.
Я огляделся. Солнце уже опустилось за горы, окрасив вершину в золотистый цвет. В ущелье быстро темнело, шум ручья стал слышнее. Один из них… Бесконечное восхождение… А как же Янина? Думаю, она поймет. Я буду надеяться на это.
Я стал спускаться на равнину.
Примечания
1
SC, Security Counsil — Совет Безопасности ООН
2
SSA, SocialSecurity Administration — Управление социальной безопасности при СБ
3
Ордалия — (лат.) «божий суд»; в древности и в средние века способ установления вины или правоты человека в суде путем испытания его огнем, водой, высотой и пр.
