Полюбить Ареса (СИ) - Дженкинз Елена
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Настя не пила. Поднимала бокал и опускала обратно на стол нетронутым, а когда Цербер отворачивался, подливала ему свой алкоголь. Саша это сразу заметила. Сама она сидела на коленях у Стаса, потому что было невозможно отпустить его, сразу не хватало тепла.
— Слушайте. Помните, вы когда-то разворотили наши подарки в кабинете ББ? Когда у вас первый раз случился? — к чему-то вспомнила Настя.
— Да, было дело. Ты нам счет выставить хочешь? — отшутился Арес.
— Не-ет, там просто был такой подарочек… переносная колыбелька для ребенка. Во-от.
Саша уткнулась лбом в плечо Стаса, чтобы не завизжать от счастья и не испортить момент.
Данила посмотрел на жену задумчиво и, опьяненный сладкой настойкой, уточнил:
— Они колыбельку сломали, что ли? Ты в ней Рыжего думала укладывать?
— Ой, ну вот как с тобой юлить? Я беременна! Рыжий обойдется без колыбельки.
Настя очень волновалась. Они не просто не планировали детей — подруга их боялась. В прямом смысле. Дай ей младенца, она его швырнет обратно и вытащит святое причастие. Настя опасалась материнства и, судя по ситуации, подозревала, что ее муж тоже испугается.
Но Цербер поразил всех. Он сказал:
— Так я знаю. Ждал, когда ты наконец перестанешь бегать, как ошпаренная, и признаешься. — Потом он набрал на телефоне номер и сказал: — Тесть мой дорогой, босс ненаглядный, не уснул еще? А фейерверки остались? Тогда выходи в сад.
Данила отключил звонок и, повернувшись к ошалевшей жене, встал перед ней на колени и поцеловал в живот, который пока что оставался плоским.
— А как ты догадался? — спросила та.
— Элементарно, Настя. Ты засыпаешь в самых неожиданных местах. Например, в магазине обуви.
У подруги задрожала нижняя губа, как у маленькой девочки.
— У меня еще и грудь увеличилась немного.
— Поверь, и это я тоже заметил.
— Все это так странно…
— …и естественно.
— Страшно…
— Я с тобой.
— М-м-м…
— Да-да. — Данила поцеловал Настю, и, как всегда рядом с мужем, она словно ушла в параллельный мир, где нет окружающих.
— Так… Ладно, давай поможем боссу, — шепнул Арес и увел Сашу в сад, где заспанный Терехов второй раз за день возился с фейерверками.
— Ну что, Настасья созналась-таки?
Саша рассмеялась.
— И вы в курсе?
— Обижаешь, Санечка. Мой радар работает без сбоев. — Легкий ветер трепал его русые волосы, а улыбка по обыкновению заряжала оптимизмом.
Большой Босс был обаятельным энтузиастом. Крепкий, элегантный, всегда одетый с иголочки, он благодаря своей рассудительности казался гораздо старше, хотя ему не было еще и пятидесяти.
И глядя в небо, на яркие ночные фейерверки, которые взорвались маленькими галактиками, Саша загадала в эту невероятную минуту, чтобы Николай Терехов, который любил заниматься чужими личными делами, наконец занялся своими.
Глава 20
Саша настояла на том, чтобы свадьба состоялась 30 октября, в его день рождения. Новость решили держать в тайне, чтобы не провоцировать сплетни в СМИ. Еще успеют по семье проехаться, зачем давать пищу заранее.
Стас решил не перевозить невесту к себе, а вместо этого переехал к ней: район безопаснее. Повинуясь интуиции, через два дня позвонил сестре.
— Лиса, привет, хочу пригласить тебя на свадьбу. Чью-чью — мою. 30 октября. Да, на Саше Прохоровой… И все-то ты знаешь. Пронырливая, лисичка. Но слушай… такое дело… Ты о Маше Данберг давно ли слышала новости?
Сестра ответила, что Мария заперта под семью замками в клинике, проходит лечение от алкогольной зависимости. И стыдно радоваться, но пружина внутри отпустила. Стас сам не знал, почему опасался Маши. Фаталист, что с него взять.
— Ты ей обо мне ни в коем случае не рассказывай, если вдруг выйдет на связь. И мать попроси, чтобы молчала о свадьбе. Я ей сам позвоню, но ты же ее знаешь. В одно ухо влетит, в другое вылетит.
Лиса пообещала, а он наконец успокоился.
Началась подготовка к торжеству, которое решили устроить на даче у Прохорова. Гостей — всего тридцать человек, двадцать семь — со стороны невесты.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Лиса прислала номер матери, и Стас позвонил, первый раз за много лет, безнадежно упрямой в своем пофигизме женщине. Матери. Та сразу начала жаловаться, мягко укоряя сына в бессердечности, и в итоге саму новость о женитьбе не обсудили толком. Стас только назвал дату, а мать неопределенно пообещала подумать, стоит ли жене Юрия Архипова показываться в России.
Не стоит. Сиди в Лондоне… Но он не сказал этого вслух, чтобы не нарваться на очередную порцию упреков.
— Приедешь или нет, но никому не рассказывай, особенно если каким-то чудом пересечешься с Данбергами или общими знакомыми, — предупредил он.
— А почему-у-у-У-у?!
Ну, или этих «у» было меньше, но у Стаса будто мозговую извилину через ухо пинцетом тащили полчаса.
— Они наши враги потому что.
— Ой, Юра мне ничего такого не говорил, не выдумывай.
— Он тебя расстраивать не хотел.
— Вот именно! А ты, как всегда, только и думаешь, как бы мне жизнь испортить. Первый раз в сто лет позвонил — и сразу какие-то претензии. Стасик, ты эгоист.
— Поклянись, мам.
— Ну все, все. Только не злись.
…Отцу же он отправил письмо в тюрьму, пообещав навестить в будущем вместе с молодой женой. Архипов-старший, в общем-то, неплохо устроился, в VIP-камере, в которой целая полка была уставлена сувенирными фигурками Будды.
И вспомнилось почему-то давно брошенное Настей: вип-вип, ура!
* * *Семнадцатое сентября, солнечное субботнее утро. Саша сидела в белой рубашке Ареса рядом с ним, обнаженным до пояса. Они играли на синтезаторе, до этого позавтракав друг другом на кухне.
Федор и Зара уехали на выходные к отчиму на дачу: мама Таня их очень любила, а они — ее. Животные и Ареса хорошо приняли, сразу почувствовали в незнакомце «своего». Наверное, узнали его запах, которым была пропитана атмосфера дома.
Саша играла, сбиваясь, потому что предстояло решить важный вопрос.
— Мне нужно дать ответ по работе. А я даже не знаю…
— Чего именно?
— Ничего не знаю. Статус, амбиции — как-то они потеряли былое сияние. Просто… мы тогда встретили Матвея, и я первый раз после судов над Василевскими и двух лет стажировки искренне радовалась из-за работы.
— А я всегда говорил, что ты не под тем углом смотришь.
— Когда это ты такое говорил?
— Я не вслух, а так… молча.
— И какой же угол ты посоветуешь?
— Ты вдохновляешь людей, Саша. У тебя именно это лучше всего получается.
— Правда? — Губы сами растянулись в улыбке.
— Правда… Поэтому создай свой центр помощи детям и подросткам, пострадавшим от домашнего насилия, — совершенно спокойно сказал он, словно эта идея лежала на поверхности и была такой же простой и понятной, как давнее предложение ему стать бизнес-стратегом.
— Свой?! Э-э… мне не потянуть, мало опыта, мне двадцать три года всего.
— Но сама ты чего хотела бы?
— Я… м-м… пф! Нет, ну, конечно, если выбирать, то я бы предпочла работать с детьми, а не со взрослыми. В системе ювенальной юстиции. Она у нас в зачаточном состоянии вообще.
— Так в чем вопрос. Ты юрист, уже и связями успела обрасти в Европе. Найми минимальный штат, заключи договоры с психологами, медиками, адвокатами… Я тебе помогу. Преподавай борьбу раз в неделю, тебе ведь это нравится. Матвей вон у тебя есть, чемпион, он по первому зову прискачет мастер-классы провести. У тебя есть возможность и желание делать что-то свое. Ты подумай. Дети тоже люди.
— Я всегда любила детей.
— А скольких бы ты хотела?
— Кого?
— Детей, Александра Андреевна. Моих.
Саша поднялась и перебросила ногу через колени Стаса, усаживаясь на него и обвивая руками за шею.
— Двенадцать, — гордо ответила она. — Шесть мальчиков и шесть девочек. Первого мальчика назовем Валентин Аресович, в честь отчима. Второго — Цербер Аресович, в честь Цербера. Третьего — Николай Аресович, в честь ББ…