Книга пятая: Древний (СИ) - Злобин Михаил

Сложно было ждать от них чего-то иного, и в окружении толпы живых я вновь почувствовал себя одиноким. Подобного я не испытывал даже будучи зарытым в землю вместе с сотнями мертвецов, ведь те, невзирая на свое состояние, были для меня открытой книгой. Но ради победы над Древним я готов был перетерпеть эти мелочи.

Я без утайки выкладывал все, что только знал – о себе, о способах управления покойниками, о нюансах борьбы с ними, о различиях между простыми зомби и Сателлитами и всем остальном, что могло хоть как-то помочь в грядущей войне. И мне было безразлично, что разработанные на основе этих сведений методы могут быть применены и против меня самого. Когда на горизонте появляется настоящий Враг с большой буквы, любая мелочь может склонить чашу весов на нашу сторону. Сейчас было не время думать о своей шкуре, когда на кону стояла судьба мира и человечества. И я не мог отнестись к этому наплевательски, когда частью этого человечества была и Виктория…

Пусть за мной тянется настолько длинная вереница грехов, что меня теперь не примут даже в ад, пусть меня ненавидят, пусть попытаются потом уничтожить, но бездействие в этой ситуации мне казалось настоящим преступлением. Вешать на свою полумертвую душу еще и этот проступок – было слишком тяжело. Поэтому я старался сделать сейчас все, что от меня зависит.

К исходу первой недели меня стали обучать плаванию с использованием подводного буксира. Это была такая небольшая торпеда, весом под двадцать килограмм, которая крутила винтами и тянула тебя за собой. Согласно плану операции, «Орск» должен был пройти за линией горизонта, невидимой с итальянского берега, и высадить группу в десяти морских милях от побережья. Оттуда нам предстояло добираться до Италии под водой, чтобы в полной мере соблюсти скрытность и секретность.

Присутствие на территории чужого государства вооруженных российских солдат грозило крупным международным скандалом, и меня радовало, что правительство готово было пойти на такой шаг. По крайней мере, это демонстрировало, что угрозу нового мертвого легиона они воспринимали крайне серьезно.

Первое время мой персональный инструктор был в полном шоке, что я способен находиться без воздуха на глубине десятка метров без кислорода. И этот факт, распространившийся среди экипажа, только усилил нелюбовь военных ко мне. Но так было даже лучше. Они не должны забывать, с кем им предстоит иметь дело.

Хоть я и пребывал в нескончаемом ожидании, когда мы начнем наконец действовать, но сама вылазка все равно стала для меня неожиданностью. В обычный день, совершенно буднично и заурядно мне объявили, что с наступлением темноты группа отправится в Рим. Близился Час-Икс…

Проверив свое единственное оружие – трофейный СР-1, который у меня никто не рискнул попытаться отнять, я отправился на палубу. Мне удалось выпросить к пистолету еще два магазина, по чудесному стечению обстоятельств оказавшиеся никому кроме меня не нужными. В нагрузку мне вручили еще пачку патронов повышенной эффективности 9х21 мм, которыми я снарядил все свои магазины. Фосфорных патронов такого калибра, конечно же, для меня здесь не нашлось. Не бог весть что, особенно против нежити, но именно по той причине, что стрелять я не собирался в принципе, просить что-либо потяжелее я не стал. Я сам по себе оружие, и эта побрякушка для меня была лишь инструментом. Если что-то пойдет не так, мне против людей хватит и этого.

Выйдя на палубу, где уже собралась вся команда в составе одиннадцати солдат, я принялся дожидаться начала нашей операции. Теперь уже бойцы переоблачились в дайверские гидрокостюмы военного образца, и были с ног до головы увешаны десятками всяческих герметичных подсумков. По идее, большая часть веса «уйдет» сразу после высадки на берег, потому что солдаты тащили на себе помимо прочего и запас батарей для «Касаток», чтобы суметь вернуться обратно. И да, касатками называли те самые подводные буксиры, которые должны были помочь нам добраться до окрестностей Фьюмичино – маленького прибрежного городка близ Рима. Оттуда топать нам предстояло уже на своих двоих.

– Все проверили медицинские модули, – глухо приказал командир отряда, и сам занялся тем же. Русские пошли по пути американских солдат, и каждый теперь был снабжен сложным набором технических устройств, мониторящих давление, пульс и дыхание. Неожиданностей от меня никто не хотел получить. – Седько, блин, не вижу тебя в сети!

– Да эта хреновина тупит! – Почти отчаянно всплеснул руками один из бойцов. – Не врубается!

– Это ты тупишь, – прикрикнул старший. – Заглушку вытащи!

– А, точно...

Военный лишь сокрушенно покачал головой, безмолвно сетуя на недогадливость подчиненного, и продолжил приготовления.

– Значит так, идем молча, не трындим. Кто будет много «пыхтеть», получит по шее и обратно поплывет своим ходом без «Касатки». В спарке всего две тысячи литров дыхательного газа, содержание кислорода в нем хоть и повышено, но этого должно хватить прям впритык. Так что экономим, дышим размеренно, и неглубоко. Остановок делать не будем. Вопросы есть?

Бойцы ответили синхронным молчанием, которое я трактовал как безмолвное: «Кого ты учишь, командир? И без тебя знаем…»

– Камеры все закрепили?

– Так точно… – раздался нестройный хор.

– Айсберг, изображение есть? – Эта реплика предназначалась уже для штабных наблюдателей, которые оставались на борту «Орска» и следили за ходом разведки в режиме онлайн.

Получив, по-видимому, утвердительный ответ, командир скомандовал:

– Погружаемся!

И чуть больше десятка человек, со мной в том числе, без пререканий перемахнули через фальшборт. Высота до воды была метров восемь, но эти ребята были настоящими профессионалами, поэтому прыжок проделали играючи, солдатиками войдя в воду. Потом сверху нам спустили наших тяжеловесных «Касаток», и когда же все подсоединили к своему снаряжению дайверские респираторы, мы, наконец, отправились в путь.

Плыть в кромешной темноте было непросто. Я то и дело терял ощущение направления, но бдительные бойцы регулярно поправляли мой курс, направляя в нужную сторону. Как они сами ориентировались во мгле ночного моря, для меня оставалось непостижимой тайной.

Мы плыли и плыли, теряя счет минутам и часам. Сперва мне казалось, что десяток миль это ерунда, но вскоре я убедился, что расстояния на воде и на суше отнюдь не тождественны. Невозможно было даже представить, что эти бессчётные километры можно преодолеть самому, без буксира. Заплыв длился настолько долго, что мне казалось, будто ночь уже должна закончится, но тьма над головой все никак не спешила рассеиваться. Я единственный шел почти налегке, неся с собой только батареи на обратную дорогу, и, по идее, уставать не должен был. Однако психологическое давление непроглядной бездны понемногу начинало снедать мой мозг, рождая неуместные ассоциации и воспоминания о моем длительном нахождении в сырой земле.

Дно обнаружилось под ногами совершенно внезапно, словно гигантская спина вынырнувшего из ниоткуда кашалота. И я даже ощутил от этого слабый отголосок давно позабытой радости. Нет, все-таки я существо сухопутное до мозга костей, и такие морские вояжи вообще не для меня. Пожалуй, это было даже похуже, чем путешествие на спине верблюда. Я даже затрудняюсь сказать во сколько раз.

Мы выбрались на песчаный пляж, и бойцы тут же заняли полукруговую оборону, готовясь сходу вступить в бой. Залязгали затворы «Валов», в мгновение ока вынутых из нейлоновых водонепроницаемых чехлов, и очертания этих автоматов что-то всколыхнули во мне. Что-то позабытое, как старый сон, но в то же время родное, как детские воспоминания.

Альфа… те ребята из спецназа, которые полегли жертвами моего безумия… им роднее бесшумного «Вала» был только мощный и универсальный «Абакан», в обнимку с которым они проводили больше всего времени. Жаль их… Они не заслуживали той участи, на которую я их обрек. Перед внутренним взором непрошено пронеслись сцены из коридоров элитной высотки. Кровавые и жестокие, где только ступившие на путь превращения Измененные разрывали тела спецназовцев, пробивая их вместе с бронежилетами. Сожалеть и корить себя за прошлое я уже устал. Можно даже сказать, я утратил к этому способность. Так что мне не оставалось ничего иного, как принять себя и смириться с ужасными фактами своей биографии.