Цезарь Каскабель - Жюль Верн

К каким берегам устремится ледяная глыба, когда течение вынесет ее из этого пролива? Особенно заботило господина Сержа то, что, судя по карте, других земель на севере не предвиделось. Только вечные льды простирались на огромных пространствах, сердцем которых являлся Северный полюс.

Оставалось только надеяться, что море в ближайшие недели наконец замерзнет. Тогда дрейф прекратится и путешественники попытаются дойти до материка. Правда, придется бросить «Прекрасную Колесницу»; но что делать, если лошади погибли, а впереди немалое расстояние?

Меж тем ветер, уже не ураганный, но весьма свежий, устойчиво подул с востока. В этих Богом забытых краях такого ветра достаточно, чтобы поднять яростные волны, которые с грохотом набрасывались на плавучий остров; они захлестывали его, словно палубу дрейфующего судна, разбиваясь с такой силой, что льдина содрогалась даже в центральной части, вызывая сильные опасения в ее прочности. Огромные морские валы иногда вплотную подходили к «Прекрасной Колеснице», угрожая смыть все, что находилось снаружи.

Господин Серж придумал, как обезопасить обитателей льдины. В первые дни ноября прошли обильные снегопады. Из этого снега он предложил построить что-то вроде дамбы в кормовой части ледового корабля, которая больше всего страдала под атаками волн. Все с удовольствием принялись за работу, и вскоре стена из снежных кирпичей, высотой и толщиной в четыре, а то и пять футов, встала на пути неистовой воды, как крепость; только водяная пыль и брызги перелетали через ее бастионы. Это напоминало ограждение на корме судна, потерявшего управление.

Во время этой работы Сандр и Наполеона затеяли игру в снежки. Досталось и Клу. Хотя обстановка не располагала к забавам, господин Каскабель не стал ругаться, за исключением того случая, когда снежок по ошибке сшиб шапку с господина Сержа.

— У кого это сбился прицел? — сурово произнес господин Каскабель.

— У меня, папа! — призналась расстроенная Наполеона.

— Мазила! — продолжал господин Каскабель. — Господин Серж, извините ради Бога эту дрянную девчонку…

— Э! Оставьте ее в покое, дружище! — улыбнулся Сергей Васильевич. — Если она сейчас же поцелует меня, то никогда больше не промахнется!

Так и поступили.

Помимо упомянутой дамбы у «Прекрасной Колесницы» вскоре тоже выстроили ледяную стену, высотой до самой крыши. Стена служила фургону надежной защитой; его колеса по оси закопали в снег, чтобы обеспечить абсолютную неподвижность. Между этим вторым редутом и стенками фургона оставили узкий проход, позволявший обходить его кругом. Теперь «Прекрасная Колесница» походила на корабль, оставленный на зимовку в ледовом плену, с корпусом, укрытым от бурь и морозов снежной броней. Если льдина не развалится, то путешественникам больше не страшен гнев волн, и в таких условиях они наверняка дождутся той поры, когда арктический холод вспомнит о своих обязанностях в гиперборейских[141] краях.

Но тогда нужно будет добираться до материка! Придется бросить любимый фургон, исколесивший со своими хозяевами весь Новый Свет! Покинуть надежное убежище! Оставленная на произвол полярного моря, «Прекрасная Колесница» неизбежно пропадет в ледовых битвах лета!

Думая об этом, господин Каскабель, столь жизнерадостный по натуре, столь склонный всегда смотреть на вещи только с хорошей стороны, поднимал руки к небу, проклинал злую судьбу, обвинял себя во всех бедствиях, забывая, что виноваты-то два негодяя, укравшие его сбережения в ущельях Сьерра-Невады; на них, и ни на ком ином, лежала вся ответственность за сегодняшнее незавидное положение семейства!

Корнелия пыталась отвлечь его от мрачных раздумий то ласковыми словами, а то и доброй порцией брани. Напрасно дети и даже Клу-де-Жирофль объявляли о своей сопричастности пагубным начинаниям! Сколько раз они повторяли, что план путешествия принимался под всеобщее одобрение! Тщетно господин Серж и «маленькая перепелочка» пытались смягчить безутешного Цезаря. Он не желал никого слушать.

— Ты что, и не мужчина теперь вовсе? — однажды спросила мужа Корнелия, пытаясь задеть его всерьез.

— Ну уж до тебя мне далеко, это точно! — парировал он, несколько смутившись от такого супружеского выговора.

В глубине души госпожа Каскабель очень тревожилась за будущее; но она чувствовала, что надо как-то вывести из отчаяния мужа, обычно столь стойкого к ударам судьбы.

Тем временем господин Серж стал беспокоиться о продуктовых запасах. Во-первых, их должно хватить до того, как окрепнет ледяное поле, а во-вторых, до того, как труппа дойдет до сибирских берегов. На охоту не приходилось рассчитывать: в это время года только стайки морских птиц пролетали, и то очень редко, где-то под облаками. Потому осторожность подсказывала, что надо как-то ограничивать себя — ведь впереди переход, длительность которого никому не известна.

Льдина же, неуклонно увлекаемая течениями, достигла широты островов Анжу[142], расположенных к северу от азиатского побережья.

Глава IV

16 НОЯБРЯ — 2 ДЕКАБРЯ

Так полагал господин Серж: именно по его оценкам получалось, что они находятся неподалеку от островов Анжу. Насколько позволяли обстоятельства, он продолжал свои ежедневные наблюдения и вычислял скорость дрейфа, которая в среднем составляла пятнадцать лье в сутки.

Архипелаг, который пока так и не показался, располагался, если верить картам, на сто пятидесятом градусе восточной долготы и семьдесят пятом северной широты[143], то есть в сотне лье от континента[144].

Господин Серж не ошибался. К шестнадцатому ноября льдина действительно проплывала южнее островов Анжу. Но на каком расстоянии? Даже используя инструменты мореплавателей, его можно было бы определить только приблизительно. Ориентироваться по солнцу, лишь на несколько минут выглядывавшему из-за туманного горизонта, практически невозможно. Начиналась долгая полярная ночь.

Погода по-прежнему оставалась омерзительной, хотя холода слегка усилились. Столбик термометра колебался чуть ниже нуля по Цельсию. Однако у такого слабенького морозца явно не хватало сил спаять в единое целое редкие айсберги на поверхности арктического бассейна; следовательно, ничто не мешало дрейфу льдины.

Меж тем в неровностях ее краев уже образовалась ледяная корка, которую зимовщики в маленьких береговых бухточках называют «припаем». Господин Серж и его помощник Жан постоянно следили за изменениями этого припая, надеясь, что он предвещает скорое замерзание всего моря. Тогда ледовый период вступит в свои права и положение бедствующих изменится к лучшему — по крайней мере, они так считали.