Пища любви - Энтони Капелла

Злясь на себя за дурацкую оплошность, Бруно стал резать мясо еще быстрее, а Бенедетта продолжала заниматься овощами.

За полчаса втроем они приготовили блюдо, на которое обычно уходит четыре, а то и пять часов. Бруно готов был признать, что это далеко не лучшее его творение, но он безусловно запомнит его на всю жизнь. А еще он никогда не забудет, как они с Бенедеттой работали вместе: молча, но слаженно.

Наконец на кухне осталось только три тарелки, и мальчишка, выполнявший обязанности официанта, сообщил, что все на площади уже едят.

— Это нам, — сказала Густа, снимая фартук. — Пошли на улицу.

На сей раз посетителям пришлось подождать, но они ничем не выказали своего неудовольствия. Снова заиграли аккордеоны, детям разрешили порезвиться на площади, весело дразня собак и друг друга. За главным столом оставались свободные места. Там перед тарелкой с нетронутой едой сидел Хавьер и с угрюмым видом ждал Бенедетту. И Бруно решил, что с его стороны будет куда тактичнее, если он сядет за тот же стол, за которым сидел в прошлый раз.

— Это ты приготовил? — поинтересовался мужчина, с которым Бруно уже разговаривал накануне.

Бруно пожал плечами.

— Ну, я помогал.

— Очень неплохо, — похвалил сосед. — Хотя, на мой вкус, многовато майорана.

О черт, подумал Бруно, попробовав мясо, а ведь он совершенно прав. У этих деревенских вкус тоньше, чем у посетителей «Темпли». Чтобы переменить тему разговора, он спросил:

— А что случилось с синьором Густа?

— А-а… Он сбежал. Давным-давно, когда Бенедетта была совсем маленькой. Говорят, поэтому его дочь и научилась так хорошо готовить. Ведь ей пришлось помогать матери, а не ходить в школу. Но теперь, — вздохнул он, — мы потеряем ее навсегда.

— Почему?

— Как почему? Ей двадцать один год, она красавица и божественно готовит. Любой парень в Галтене будет рад взять ее в дом, несмотря на вздорный характер. Рано или поздно она будет готовить только для своего мужа, и ни один из нас больше не полакомится этой едой. Хуже того, ее матери придется справляться в одиночку, и вполне возможно, бар закроется. Короче говоря, катастрофа.

Бруно посмотрел на сидевшую рядом с Хавьером Бенедетту.

— Она что, выйдет замуж за Хавьера?

Его собеседник пожал плечами.

— Кто знает? Собака лает на луну, а лиса лопает цыпленка. Если он, как идиот, ходит вокруг нее кругами, это еще не значит, что ему повезет. Может, он вообще только делает вид, чтобы отпугнуть соперников.

Посмотрев на широкую грудь и внушительные мышцы Хавьера, Бруно сразу понял, что это правильная тактика. Впрочем, к нему это не имело никакого отношения. Он ведь просто проезжал мимо.

Тем временем в Риме Томмазо смотрел на голые стены своей квартиры. Он уже продал всю кухонную утварь, свои наручные часы и фотокамеру. В ресторане не осталось вина: он сдал в магазин последние полдюжины бутылок. Впрочем, в «Il Cuoco» вряд ли остался даже штопор, чтобы можно было их откупорить. А счета все продолжали приходить. Для продажи не осталось ничего, кроме его драгоценной коллекции CD-дисков, а когда кончатся и эти деньги, ему придется уволить Марию.

Тяжко вздыхая, Томмазо упаковал диски в коробку и понес на улицу Порта Портезе. Там был магазинчик с дисками. Томмазо водрузил коробку на прилавок.

— Сколько дадите за все?

Хозяин посмотрел коллекцию, в которой было очень много японских дисков и редких бутлегов.

— Пятьсот, — наконец сказал он. Коллекция стоила вдвое дороже, но продавец безошибочно определял тех, кому срочно нужны деньги.

— Хорошо — грустно кивнул Томмазо. Хозяин быстро протянул ему деньги, как будто боялся, что тот передумает.

По дороге домой Томмазо услышал, как кто-то тихо шепчет:

— Травка, таблетки, кокаин…

Это был старый шотландец-хиппи, слонявшийся по рынкам и делавший свой скромный бизнес. Томмазо остановился. В его голове вдруг родилась отчаянная мысль.

В тот вечер меню в «Il Cuoco» состояло из одного вида пасты и одного secondo.

Втайне от четырех пар посетителей, составлявших всю клиентуру ресторана, их spaghetti carbonara были посыпаны не просто pecorino romano, а неожиданной и совершенно уникальной смесью сыра и экстази. Того эффекта, которого Бруно добивался своим кулинарным талантом, Томмазо надеялся достичь при помощи примитивной фармакологии.

А Бруно тем временем наконец-то познакомился с механиком Ханни, который взволнованно осматривал его фургон, подсвечивая себе карманным фонариком.

— Это займет около четырех недель, — наконец сообщил Ханни. — Раньше я коробку передач не раздобуду.

— Четыре недели? Но это невозможно. Никакой ремонт не занимает четыре недели.

— Штука в том, что их больше не выпускают, — пожал плечами Ханни — Это то же самое, что ждать пересадки сердца. Чтобы отремонтировать вашу машину, мы должны дождаться смерти какой-нибудь другой и взять от нее запчасти.

Испытывая самый настоящий ужас, Бруно спросил:

— И сколько это будет стоить?

Ханни снова пожал плечами.

— Как знать?.. Может, сотню, а может, и пять. Зависит от того, что удастся раздобыть.

Результаты эксперимента превзошли все ожидания Томмазо. В «Il Cuoco» снова запахло страстью. Впрочем, теперь эта страсть больше смахивала на беспорядки. Двое посетителей хотели зарезать друг друга, одна из женщин, раздевшись почти догола, стала в одиночку, без партнера, танцевать на стойке бара. Но зато всем уж точно было очень хорошо.

— Именно так мы в Риме и готовим кролика, — рассказывал Бруно — Немного шалфея, немного розмарина, а потом тушим в вине.

— Интересно, — сказала Бенедетта — Но неправильно. Мы в Ле-Марче перед готовкой набиваем кролика перцем, грудинкой и печенкой. А тушим без крышки, вот так — Она протянула руку и сняла крышку с кастрюли Бруно — Тогда он лучше пропитывается — Она посмотрела на Бруно.

Тот вздохнул. Он попросил Густу временно взять его на работу, пока он дождется, когда Ханни раздобудет детали для починки его фургона. Но это оказалось намного сложнее, чем Бруно рассчитывал. Густа настояла, чтобы он прошел испытание, а Бенедетта сказала, что он должен доказать свою способность готовить блюда местной кухни так, как это здесь принято, что, конечно же, означало — так, как готовит их сама Бенедетта.

— Конечно, — предположил Бруно, — может быть, мы подходим к кулинарии слишком творчески.

— Что значит «творчески»? — недоверчиво переспросила Бенедетта.

— Ну, вместо того чтобы фаршировать кролика перцем, мы фаршируем перец кроликом.

Густа рассмеялась.