Кошачий эндшпиль (СИ) - Кузнецов Павел Андреевич

— Мы нормально ладим…

— Идите, и трахайтесь. А потом ладьте дальше, — безапелляционно заявила Высшая, под фырканье в коммуникаторе кошек стаи и задорный смех Мерки.

— Прямо здесь будем, или куда пойдём?.. — меланхолично вопрошала Рана, с нарочитой ленцой поднимаясь из кресла.

— У тебя свой кабинет есть! Зачем он тебе тогда вообще сдался? — одёрнула начальница подчинённую.

Чем-то эта сцена повеяла знакомым… Кажется, именно так меня отчитывала в своё время Диана, ещё там, на Земле, предлагая хоть спать в своём кабинете, но для любви силы сберечь.

— Так вот зачем республиканкам кабинеты!.. — хмыкнул я, но меня никто не услышал. Каждое действующее лицо разыгрывающейся на моих глазах комедии было занято чем-то своим.

А потом Рана, получив напутственное слово начальницы, подхватила меня под руку, чтобы уже через минуту затолкать в собственный кабинет, расположенный — как нетрудно догадаться — аккурат по правую руку от кабинета Координатора. Валькирия отнюдь не была ханжой, это я почувствовал, когда та замерла напротив, тесно прижавшись ко мне своим гибким тренированным телом. А ведь хороша чертовка! В памяти невольно всплыло свежее воспоминание о ней же, сразу после охоты. В боевой стойке, с обнажёнными клинками боевых имплантов. Вся напряжённая, вся в потёках чёрной крови. Красивая, агрессивная. Моя!

Взгляд серых, с ярко выраженными чёрными крапинками глаз валькирии завораживал приоткрывшейся глубиной — глубиной беззатейливой, хищной, обволакивающей. Приникнув ко мне, Рана позволила себя обнять. Покрутила попкой, заставляя мои ладони соскальзывать ниже, под самые ягодицы, а заодно весомо потёрлась о встопорщившуюся от близости разгорячённой женщины плоть.

Глубокие провалы серых глаз блеснули в опасной близости от моей груди. Руки оплели шею, демонстрируя полную открытость тела и лица, полное нежелание доминировать и вести. Чувственные губы сложились в поцелуйчик и совершенно умилительно потянулись навстречу поцелую. Я не удержался. Как вообще можно отринуть подобное искушение?! Податливую и на всё готовую женщину в объятиях?! Притом что женщина эта — ещё и роскошная, великолепно сложенная и нереально опытная в делах любовных республиканка?.. Сестра по фракции?.. Боевая подруга, с которой вместе шли в бой и совместно же вершили Экспансию?..

Почти не соображая от флёра влечения, накрывшего меня вместе с пусть и слабенькими, но такими выразительными полями, я накрыл губы прелестницы своими губами. Мягкие островки чувствительной кожицы чуть раскрылись, намекая. Мой язык скользнул внутрь, где его уже ждал дразнящий, игривый язычок валькирии. По телу пробежала дрожь предвкушения. Эта женщина станет моей! Сейчас! Немедленно!

И вдруг… Сознание отключилось. В нём образовался какой-то провал — тёмный, бездонный, клубящийся безвременьем. Когда же картинка проявилась вновь, окружающая реальность оказалась иной, чуждой и холодной, напрочь лишённой мимолётного очарования. Такая желанная и доверчивая женщина безвольной куклой оседала к моим ногам. Её глаза были неестественно закачены, а волосы стояли торчком, изображая нарицательную земную картину «взрыв на макаронной фабрике».

Я ничего не успел предпринять. Лишь тупо стоял и смотрел на распростёртое у ног тело. Валькирия. Старшая. Моя боевая сестра. Правая рука Илины. Ничто же не предвещало! Мы просто целовались, и вдруг… Какое-то помутнение — недолгое, едва ли секундное — но его хватило, чтобы свалить кошку полями.

Присев на корточки, перевернул тело на спину. Над высокой грудью пролегли глубокие кровавые борозды когтистого удара. Кровь спеклась сразу, видимо, бил одновременно с полями, и оттого вид разрезов казался особенно пугающим. По верху левой груди, по ключице, и далее, вверх, пролегла пятёрка борозд. На шее они казались наиболее страшными, даже уродливыми. Края ран расходились здесь лепестками сюрреалистического цветка. Завершались отметины на щеке. Вернее… Там они начинались, а всё остальное было лишь следствием естественного скольжения когтистой пятерни вниз. Это было похоже… на пощёчину, только выполненную с запредельной силой и с сопутствующим энергетическим выплеском.

Дыхание валькирии едва угадывалось, однако она определённо была жива. Опустошённая энергетика организма кричала, что девочка пребывает в коме. Её следовало немедленно доставить в восстановительную зону Сферы. В Штабе как раз имелась одна такая, глубоко под зданием, в подвальных катакомбах. Чтобы туда попасть, пришлось бы протащить кошку через несколько лифтовых зон, а потом долго и муторно волочить по коридорам, в общей сложности с километр. Но тяжесть — не суть важна. Куда серьёзней публичность этого действа. Это ведь даже не рядовая валькирия… Как подобное скажется на репутации республиканок в Секторе? Поэтому до того, как предпринять какие-то конкретные шаги, я решил вызвать Старшую. Такие вопросы нужно решать сообща. Сначала подумал про Илину, но быстро отказался от этой идеи. Лучше уж Милена, с ней мы проще найдём общий язык. Через столько шалостей вместе прошли… Одна только прогулка без скафандров в космосе чего стоит!

— Ми, нужен совет, — сразу взял быка за рога, едва голографическая проекция моей Старшей сплелась в виртуальном интерфейсе коммуникатора.

— Спрашивай, — кошка была немного напряжена. Что-то почувствовала? Наверное. В последнее время она у меня стала особенно чуткой.

— Несколько минут назад мы уединились с помощницей Илины, Раной. Высшая… предложила нам сойтись поближе. Мы только начали целоваться, и тут… как помутнение какое! Пришёл в себя, уже стоя над её телом. Кошка в коме, с подранной щекой и грудью. Видимо, бил одновременно и когтями, и полем. Скинуть файл?

— Не надо, я уже смотрю, — отрезала ариала и вдруг сделала стойку. — Расскажи подробней, что чувствовал в последние минуты «общения» с ней?..

— Душевную теплоту, — ответил, почти не думая. Скрывать от сестры что-либо не хотелось. — Ощущение прикосновения к чему-то родному. А потом вспышка… чего-то похожего на первобытную ярость. Ни с того ни с сего!

— Сколько раз ты с ней спал?

— Я с ней вообще не спал!

— Была ли у вас какая-то ещё близость?

— Близость?.. Если только совместная охота и последнее общее дело. Мы до того лишь один раз поцеловались! В самом начале совместной миссии.

— Никуда не уходи. Никого не впускай в помещение. Я скоро буду, — и девочка отключилась. Была она при этом как-то уж слишком на взводе.

Я присел перед сестрой по фракции на колени — спина прямая, как всегда на татами. Приложил ладони к еле тёплому лбу, предварительно разметав непослушные пепельные прядки. Прислушался к расстроенной энергетике. Организм жил своей жизнью, проецируя на эту, внешнюю, оболочку тугие пульсации. Тонкая плёнка полей мерно пульсировала в такт сердечному ритму. Слабая, истончившаяся, но живая и активная.

За этим медитативным занятием меня и застали валькирии. В комнату сноровисто прянули двое — Триша и Сайна, — и лишь затем в проёме показалась Старшая, в своём лёгком экзоскелете. Все кошки выглядели собранными и напряжёнными. А ещё они были вооружены. У каждой на поясе примостилось по лёгкому излучателю. Машинки плохо подходили даже против лёгкой брони или генераторов защитного поля, но были вполне способны прожечь беззащитную плоть.

Крадущейся походкой, почти пластаясь по полу, кошки прошлись вдоль стен, чётко распределив сектора осмотра. От них дохнуло токами сканирующей аппаратуры — меньше всего это походило на праздную показуху. Милена меж тем присела рядом, в той же позе медитативного ожидания, и неожиданно… накрала ладонью мою ладонь, к тому времени умиротворённо лежащую на колене.

— Всё будет хорошо, котик. Мы с тобой, — и столько заботы и какого-то даже раскаяния, замешанного на горечи, застыло в этих словах…

— Ми. Я в порядке. Что с ней-то делать? Я ведь сестру по фракции приложил… На пустом месте, почитай…

— По фракции, говоришь?.. — раздался от окна голос Сайны, полный яростных интонаций. Так шипит рассерженная змея.