Бегущий по лезвию 2 - Кевин Джеттер

Его размышления были внезапно прерваны звуком, который Холден расслышал без мощного хитроумного оборудования, который прозвучал так громко, что преодолел акустическую изоляцию конспиративной квартиры. Холден инстинктивно пригнул голову, когда звук от выстрела волной прокатился над ним, эхом отражаясь от каждой бетонной глыбы. Прозвучал один-единственный выстрел, а потом вновь воцарилась тишина. Тогда Холден осторожно приподнял голову над панелью управления челноком и попытался рассмотреть, что происходит в опрокинутом здании.

«Интересно, — размышлял он, — кто стрелял и в кого?» У Декарда никакого оружия быть не могло, сомневаться не приходилось. Хотя на самом деле это не имело никакого значения. Блейдранеру не составило бы ни малейшего труда отобрать оружие у этой женщины, если, конечно, допустить, что она принесла его с собой. И если только не заявилась сюда с четко поставленной целью убрать Декарда, что и сделала при первом же удобном случае.

Заговорщики начинают ссориться между собой? Что ж, обычное дело и встречается далеко не впервые.

Кого бы ни убили сейчас на конспиративной квартире, лучше всего залечь как можно глубже и продолжать наблюдение — ведь существует некто, кто бродит вокруг с заряженным пистолетом. Разумеется, у него, Холдена, тоже есть оружие, но в своем теперешнем физически неполноценном состоянии он далеко не был уверен, что сможет поднять пистолет, точно прицелиться и выстрелить так, чтобы не дрогнула его, ослабевшая рука. Сейчас даже бинокль казался ему весом в тонну, когда он вновь взобрался на вершину бетонного обломка и навел прибор на опрокинутое здание.

Что за черт?

Холден плотнее прижал к глазам окуляры бинокля и заметил, что из дома выходят две фигуры: Декард и та темноволосая молодая женщина, которую он уже определил как новую хозяйку корпорации «Тирелл». Значит, никто из них не стрелял друг в друга — оба выглядели вполне здоровыми. Черт возьми, что же тогда произошло? Может быть, там присутствовали и другие заговорщики?

По привычно угрюмому лицу Декарда трудно было сказать, насколько дружеские отношения между этими двумя людьми… хотя женщина выглядела вполне довольной собой. Декард же приобрел свой обычный вид, знакомый Холдену еще по прежним временам, когда тот официально числился блейдранером. Он снял тот драный полицейский мундир и переоделся в гражданскую одежду, включая длинный плащ, который Холден и раньше видел на нем.

Бинокль показал, как Декард и та женщина — возможно, Тирелл — уселись в челнок с форсированным двигателем и поднялись в воздух. У Холдена появилось непреодолимое желание сразу залезть в свой грузовой аппарат и проследить за полетом их челнока, однако, подумав, он отказался от этой идеи — его машину немедленно заметят.

Он еще некоторое время следил за полетом скоростного аппарата. Потом черная точка на кончике огненной струи постепенно исчезла из вида, растаяв в потоке солнечных лучей, отражавшихся, словно от зеркала, от высоких башен в центральной части Лос-Анджелеса. Ветер со стороны Санта-Аны утих, оставив после себя атмосферу раскаленного, как в пустыне, пекла, но тишина была наполнена каким-то непередаваемым, почти не ощущаемым органами чувств трепетом, будто безмолвно понуждая к срочным действиям.

Опираясь одной рукой на землю и с трудом сохраняя равновесие, Холден наконец встал на ноги и выпрямился во весь рост. И в ту же секунду пожалел об этом, когда его захлестнула волна дурноты и головокружения — ощущение, будто эта зона вновь подверглась сильнейшему землетрясению. Искусственное сердце в бешеном ритме стучало у него в груди, он согнулся в три погибели, упираясь руками в колени. Что-то застряло в горле, и Холден едва мог дышать. Казалось, он собрал все свои последние силы, чтобы откашляться…

Когда он открыл глаза, то увидел на бетонном обломке прямо перед собой красное влажное пятно.

— Ах ты, черт…

На всякий случай Холден слегка постучал кончиками пальцев по грудной клетке, пытаясь определить, не повреждено ли что-нибудь в системе «сердце — легкие», которую ему имплантировали. Во рту стоял солоноватый привкус; пожалуй, кровь лучше проглотить, а не выплевывать. Казалось, все работает исправно — он мог свободно дышать, да и сердце пока еще билось ровно. Холден пытался сообразить, был ли этот необычный, едва уловимый дребезжащий звук плодом его воображения, или же он слышал его всегда, только не обращал внимания.

Правда, один факт был налицо. Им завладела куда большая слабость, чем прежде, он находился ближе к той грани, за которой наступит крах. Пришла горькая мысль: «Слишком жесткий ритм». Если ему и следует что-то сделать в первую очередь — о чем сигнализировало перегруженное сверх всякой меры тело, — так это лечь в постель в каком-нибудь подходящем темном и тихом месте и оставаться там, до тех пор, пока новые биомеханические сердце и легкие сами собой не перейдут постепенно в нормальное состояние, запрограммированное при их изготовлении. Но для этого у Холдена не было ни секунды времени. События развивались слишком быстро, даже подумать о передышке некогда, и не имеет совершенно никакого значения то, насколько плохо он себя чувствует. Челнок, который увозил Декарда и женщину по фамилии Тирелл, уже давным-давно исчез из виду; сейчас они, наверное, встречаются где-нибудь с остальными заговорщиками.

Холден заставил себя сделать несколько глубоких вдохов, чтобы наполнить воздухом искусственные легкие, очистить мозг и вновь обрести прежнюю работоспособность. «Давай думай» — скомандовал он себе.

Во-первых, кого Декард и Тирелл убили в конспиративной квартире? Там был еще только один человек — тот маленький ублюдок с отпиленными конечностями. Холден попытался вспомнить его имя, но так и не смог. Вне всякого сомнения, этот, тройной инвалид — личность малоприятная, и все же вряд ли его убрали лишь из-за несимпатичности.

Наверняка есть какая-то другая, более веская причина. Тогда какая?

Этот обрубок работал на корпорацию «Тирелл». Что-то было еще, надо обязательно вспомнить… Он был… биоинженером! Холден кивнул головой, как бы соглашаясь. И тут он все вспомнил, словно перед глазами появилось личное дело этого субъекта. Главным образом тот занимался репликантами. А если говорить конкретнее, участвовал в разработке репликантов серии «Нексус-6» для корпорации «Тирелл». То, что нужно.

Выходит, этот биоинженер что-то знал. Причем не просто «что-то», а был посвящен в какие-то особые обстоятельства. Коротышка с одной конечностью и слезящимися глазами был в курсе конструкции и производства — причем до мельчайших деталей — репликантов серии «Нексус-6». И, зная слишком много о том, что другие люди хотели бы навечно оставить в строжайшем секрете, он превратился в человека, которого надо было уничтожить любыми средствами.

Мысль пришла, словно внезапное озарение, как будто темные облака, которые собирались над Тихим океаном, — Холден видел их, когда летел сюда, — вдруг разверзлись и сквозь них стрелой пробился луч ослепительного света.

Ну, конечно, именно это было известно тому маленькому бедняге. И именно поэтому его убили…

Проблема состояла в том, что озарение пропадет впустую, если не появится возможность как-то воздействовать на ситуацию. Ему нужна помощь. В нынешнем состоянии он ничего не может сделать в одиночку, как бы ему этого ни хотелось.

Небо вновь прояснилось. Челнок с Декардом и Тирелл был уже далеко, исчез даже красный инверсионный след. Холден повернулся и зашагал к своему аппарату, медленно и осторожно, сберегая силы для решающей схватки, на которую уже направил все свои помыслы.

Глава 14

— Пойдем, ребята. — Он оглядел пустые помещения, когда-то переполненные настоящей жизнью. Теперь здесь царила тишина. — Нам нужно торопиться.

Они сделали все возможное, чтобы оттереть кровь со стен, напоминавшую о смерти его верной возлюбленной. Со второй ее смерти», — напомнил себе Себастьян. Ему стало еще печальнее от мысли о том, что бедной малышке Прис пришлось пройти через все это дважды. Несправедливо: она никогда никому не делала больно, по крайней мере, очень больно.

У Себастьяна не хватило духа вынуть батареи из тела с размозженным мозгом, выключить тумблеры и реле, заставлявшие конечности слабо шевелиться. «Должно быть, она уползла», — печально подумал он. На помойку зоны, чтобы лечь там среди других сломанных, брошенных вещей, обломок среди обломков. Какая бы слепая искорка ни теплилась внутри Прис, она погаснет в окружении пепла, тряпья и переломанных костей Вселенной.

Полковник Пушистый и Скрипучий Гусарик вернулись туда, где они оставили его, и низко склонились над товарищем, приблизив свои лица; Себастьяну пришлось слегка отвернуться, чтобы длинный нос Гусарика не ткнул ему в глаз. Он знал, что они делают. Всеми органами чувств, которые он встроил в них — в основном оптико-зрительными, хотя круглые мохнатые уши плюшевого медвежонка были гораздо чувствительнее человеческих, а у Гусарика в нос действительно были вставлены дополнительные обонятельные рецепторы, — они пытались установить, в каком состоянии он находится, физически и психически, ведь им было отлично известно, какая трагедия случилась.