Абхазская повесть - Борис Соколов

— Нет, это не он. Он в Сухуме, но в курсе всех событий. Об аресте Жирухина ему в этот же день сообщил Шелия.

— А этот узнал от кого?

— Вечером к нему приезжал из Михайловки заведующий сельмагом. Как только он ушел, Шелия позвонил по телефону, вышел из дома и на набережной встретился с Назимом. Разговаривали минуты две-три и разошлись. Назим пошел домой и больше не выходил.

— А Шелия?

— С ним сложней, — Чиверадзе усмехнулся. — Покрутившись по улицам, он у Союзтранса взял с ходу машину и поехал в Гудауты.

— Машину установили?

— Да. По дороге он заезжал в Афон.

— К монаху?

— В том-то и дело, что нет. Зашел в ресторан, побыл у заведующего минут десять и поехал дальше.

— К Гумбе?

— Да. С машины слез у дома отдыха кожевников, рассчитался с шофером, дал ему двадцать пять рублей. Как только шофер уехал, начал опять крутить по улицам. Ходил, ходил и привел-таки к дому.

— Ну?

— Гумбы не было, но, видимо, оттуда позвонили на работу и он скоро пришел.

— Долго Шелия там был?

— Часа полтора. Потом к дому подошла машина райотдела, и Шелия уехал на ней в Сухум.

Березовский засмеялся.

— Вот это здорово! Машина милиции перевозит диверсанта и шпиона. И учти, не в качестве арестованного, а по личным делам. Забавно! Приехав в Сухум, он, наверно, еще шоферу-милиционеру дал на чай.

Чиверадзе обидчиво поджал губы и промолчал.

— И Назим, и Шелия, и Шегелия исключаются, — нахмурился Березовский и вопросительно посмотрел на своего собеседника. — А Майсурадзе?

— Тоже! Все они в городе. Я с них глаз не спускаю, — пробормотал Иван Александрович. Настроение у него было отвратительное. Одно к одному. Заболел, да еще в такую минуту. «Столько лет работали, готовили — и на тебе! — думал он. — Мало людей, но разве нехватка их может служить оправданием? Вот и результат: Минасян застрелился. Взять Жирухина поторопились. Надо было позволить ему еще «погулять», — сколько интересного он бы дал в эти тревожные для них дни. Да побоялись, как бы чего не вышло. Еще хорошо, что успели предотвратить диверсию», — оправдывал себя Чиверадзе.

— Не будем гадать, подождем настоятеля. Но вот с Бешкардашской ударной группой из двух человек надо что-то делать. И сейчас же! — после долгого молчания продолжал Березовский. — Ты хотел послать туда еще людей?

— Конечно. Я считаю, что ребята успеют вернуться из Афона.

— Ты уж больно точно все рассчитываешь. По секундомеру. Смотри не ошибись. Когда Сандро должен выйти из Константиновки?

— Утром, часов в семь-восемь.

— А прикрывающий?

— Идет следом.

— А кто подготавливал операцию на месте? — поинтересовался Василий Николаевич и сел на кровать.

— Строгов. Часов в десять Сандро будет в Бешкардаше. — Чиверадзе посмотрел на часы. — Сейчас шесть. В восемь отправим людей.

Березовский перебил его.

— Пограничники не участвуют?

— Зачем? Их задача закрыть границу, а это далеко в горах. А вообще связь у нас всегда крепкая.

— Независимо от этого, сегодня после допроса служки и настоятеля начинай аресты. Наблюдение за всеми не снимай до самого конца.

— Конечно!

— Ну, готовь людей на Бешкардаш. Я поеду с ними.

— Это зачем же?

— Не бойся, мешать не буду. Все-таки в случае опасности лишний ствол будет.

47

В одиннадцатом часу утра к двухэтажному каменному зданию Гудаутского районного отдела милиции подъехала легковая машина. Сидевший рядом с шофером Чиковани поманил пальцем скучавшего без дела дежурного. Оправляя на ходу пояс, милиционер подбежал к автомобилю и, откозыряв, доложил, что начальник у себя. Чиковани, перепрыгивая через ступеньки грязной, захламленной лестницы, поднялся на второй этаж. На площадке и в коридоре было полно стоявших и даже сидевших на корточках людей. Пройдя мимо них, он постучал в одну из дверей с надписью «Начальник». Никто ему не ответил, он открыл дверь и вошел в комнату. В глубине ее за стандартным канцелярским столом сидел начальник районного отдела Гумба, уже пожилой, полный человек, за глаза фамильярно именуемый «бородой». Чиковани приходилось по работе встречаться с ним. После традиционных приветствий Миша доверительно наклонился к Гумбе и, хотя кроме них в комнате никого не было, вполголоса, по секрету, рассказал, что ночью у Приморского была какая-то перестрелка и «хозяин» очень недоволен, что из района ему об этом ничего не сообщили. Встревоженный Гумба ответил, что о перестрелке он знал еще ночью, но посланный им оперативник так ничего и не выяснил. Сейчас в Приморском и Чобанлуке находятся его люди и, как только они вернуться, он сообщит Чиверадзе.

— «Хозяин» сам приехал туда, — сказал Чиковани. — Злой, как черт, недоволен, требует тебя, кричал, что за других работать не будет. Поедем скорей! — закончил он.

Гумба заторопился. Они вышли к машине. Тут Гумба вспомнил, что не взял из сейфа оружие.

— Мы не перепелок стрелять едем, — засмеялся Миша. — Поехали, — поторопил он.

Рядом с шофером лежал какой-то сверток, поэтому они сели на задние места. Быстро проскочив центральную часть городка и спустившись с горы, машина вышла на шоссе. Километра через полтора, у виадука будущей железной дороги Абзианидзе увидел Дробышева и Обловацкого.

— Давай, давай, кацо, по пять рублей с человека, — смеясь крикнул он, тормозя машину.

— Поезжай скорей за «хозяином» в Сухум, — перебил его Дробышев, садясь рядом с шофером. — Сергей, садись назад! — бросил он Обловацкому. Обернувшись, он сказал Гумбе: — А, ты здесь, здоров! Едем, Саша!

— А я зачем? — спросил Гумба, зажатый между 06-ловацким и Чиковани, когда они проехали виадук.

— Чиверадзе сказал, чтобы ты тоже приехал, — усмехнулся Дробышев.

— Нет, ты подожди, я сойду, — неожиданно заволновался Гумба и положил руку на плечо шофера. — Останови машину!

Саша вопросительно посмотрел на Дробышева. Федор Михайлович незаметно толкнул его ногой и удивленно повернулся к «бороде».

— Ты шутишь, что ли? — сказал он.

— Дай сойти, говорю, — уже упрямо повторил Гумба. Кровь отлила от его багрово-красного, винного лица и оно побледнело.

— Видишь, Саша не может остановить машину… и сними руку. Не мешай водителю!

Гумба внезапно навалился на Чиковани, тяжестью тела вжал его в угол и, пытаясь выскочить из машины, рванул дверную ручку. В это же мгновенье Обловацкий схватил его за шею, опрокинул на сиденье. Гумба хотел наотмашь ударить Сергея Яковлевича в лицо, но Миша перехватил его руку. Машина продолжала идти на высокой скорости. Ярость душила Гумбу. Он бросил злобный взгляд на спокойно наблюдавшего за борьбой Дробышева и хрипло спросил:

— Что это значит?

— Успокоился? Вот так-то лучше, — ответил Дробышев. — Оружие есть?

— Нет! — коротко отрезал Гумба.

— Нет оружия, — сказал и Чиковани, — в сейфе оставил!

— Нет есть! — вытаскивая пистолет из заднего кармана брюк продолжавшего сопротивляться «бороды», перебил его Обловацкий и, глядя на Мишу, укоризненно покачал головой: — Эх ты, Шерлок Холмс!

До Афона, отдыхая от утомившей всех схватки, ехали молча, но когда миновали площадь, Гумба попросил отпустить руки.

— Потерпи, выедем на шоссе, отпустим, — пообещал Дробышев.

Не поднимая головы и растирая онемевшие руки, Гумба невнятно пробормотал:

— Что все это значит?

— Ну, если не понял, скажу: ты арестован! Не шуми и не сопротивляйся. Бесцельно, да и для тебя будет лучше!

До конца никто больше не сказал ни слова. Только выйдя из машины и подходя к подъезду со стоявшими у дверей часовыми, Гумба остановился и осмотрелся кругом. Взглянул на каменный мостик, переброшенный через шумящий поток, на обступившие его тонкие стволы кипарисов, на зеленеющие так близко горы, на синее без единого облачка небо.

— Ну пошли. Руки назад! — услышал он резкий голос сзади, тяжело вздохнул и вошел в здание.

48

В сенях что-то упало и загремело. Сандро повернул голову и заметил, что в темноте мелькнула чья-то тень.

— Ты спрашивал Хуту? — спросил Эмухвари.

— Да, — продолжая сидеть, ответил Сандро.

— Зачем он тебе нужен?

— А ты кто, Хута?

Эмухвари кивнул головой. Тогда Сандро встал, почтительно поклонился и, стараясь сдержать охватившее его волнение, начал рассказывать о поручении, о встрече с Минасяном и перестрелке с неизвестными. Рассказ заинтересовал Эмухвари. Постепенно он все ближе и ближе подходил к столу, у которого стоял Сандро, и, когда тот начал рассказывать о ранении Минасяна, сел на скамейку, Метакса, не желая мешать, вышел из комнаты. Когда Сандро сказал, что Минасян, чувствуя, что ему не уйти, поручил ему отнести письмо сюда, Эмухвари всполошился.

— Его захватили живым?