Ричард I Львиное Сердце - Ульрика Кесслер

Говоря о некоролевском поведении Филиппа, следует привести еще один эпизод, воспринимаемый не только как умышленное пренебрежение честью своих подданных, но и как доведенную до претенциозности предупредительность. В начале февраля 1191 года был устроен турнир-забава на тростниковых копьях, на котором Ричард повздорил со своим давнишним недругом церемониал-рыцарем Вильгельмом де Баррэ. Закончилось все тем, что Ричард объявил тому свою немилость и посоветовал избегать показываться на глаза. Поскольку тот принадлежал к свите Филиппа, последнему надлежало вступиться и защитить его от гнева союзника. Однако Филипп ограничивается лишь тем, что демонстративно присоединяется к многочисленным ходатайствам своих дворян перед Ричардом о прощении рыцаря де Баррэ. При описании этого происшествия Говден явно грешит многословием, лишний раз подтверждая тем самым одиозный характер случившегося. В конце концов Филиппу приходится отослать рыцаря, поскольку, по утверждению летописца, он не желал держать его при себе против воли и вопреки запрету английского короля. Этим поступком Филипп, казалось, желал доказать всему миру, насколько далеко могло простираться его самоотречение, и весь христианский мир сокрушался о потере для крестового похода столь доблестного ратника. И когда цвет французского воинства, включая и самого Филиппа, вновь предстал пред Ричардом, чтобы смиренно просить за де Баррэ, тот, очевидно, осознав демонстративный характер подобного демарша, объявил, что, по крайней мере, на время крестового похода де Баррэ может его не опасаться. И последний вернулся в ряды крестоносцев. Так несносность характера своего соратника по крестовому походу обернулась для Филиппа потерей собственного престижа.

Если бы речь шла о более существенных материях, он, скорее всего, прибег бы к требованиям, нежели полагался бы на убедительность своих просьб. Выдвигая все новые финансовые требования, он доказал, что им руководили вовсе не робость и деликатность. А уж о том, что он больше любил брать, чем давать, единодушно твердят все источники. Из 40000 унций золота, которые Ричард получил от Танкреда, Филипп немедленно потребовал себе половину. Еще в Везеле он заключил с Ричардом договор о дележе добычи, имея в виду завоевания в Палестине и распределение военной добычи. Но поскольку он демонстративно не принимал участия в штурме Мессины, так как его не интересовали личные претензии Ричарда, это требование было воспринято как скандальное. До открытой распри дело чуть было не дошло еще раньше, когда вид развевающихся по городу знамен Ричарда оскорбил в Филиппе чувства сюзерена. И хотя Ричарду не особенно хотелось опускать свои знамена, он все же решил пойти на компромисс. Согласно Говдену, до достижения договоренности с Танкредом, он передал город ордену крестоносцев. На этот раз Ричарду пришлось таки опустить свои знамена, и этот первый инцидент со знаменами следует вспомнить, когда речь пойдет о споре на ту же тему, возникшем под Аккой между ним и герцогом Леопольдом Австрийским. Тут следует иметь в виду следующее: с подъемом флагов возникало право на добычу, от которого, несмотря на полную его обоснованность вследствие единоличного завоевания, приходилось отказываться, довольствуясь признанием за собой лишь символического участия в качестве союзника Филиппа. В итоге Ричард передал Филиппу третью часть полученных от Танкреда денег, что позволило последнему возместить все расходы, связанные с длительным пребыванием французской армии в Мессине. Он скрепя сердце согласился с двойной ипотекой неэффективного союза и финансированием соперника, так как возвращение Филиппа домой открывало еще более неприятную перспективу. И так как Филиппу, несомненно, были известны опасения Ричарда, он вполне мог позволить себе подобное вымогательство.

В обосновании законности передачи Танкредом денег Ричарду завещание Вильгельма играло лишь вспомогательную роль. Все авторы при этом указывают на сумму в 40000 унций золота. В официальных источниках подтверждается получение 20000 унций в рамках договоренности о браке между племянником Ричарда Артуром и дочерью Танкреда, при этом поясняется, что как в отношении вдовьего наследства Иоанны, так и в отношении «rebus alus»[60], обязательств больше не существовало. В этом официальном разъяснении дается ссылка на два письма Ричарда, и, поскольку последний соглашался вернуть 20000 унций в случае, если брак не состоится, другая часть, то есть 20000 унций, покрывала оба требования, а именно, вдовье наследство и завещание. Разумеется, нельзя исключить и возможность сокрытия части денег, ведь об истинных размерах предъявленных Ричардом требований не имеется достоверных сведений. Завещание в указанных письмах могло не упоминаться не только из-за отсутствия надежного правового обоснования данного требования, но также из-за желания не задеть самолюбия Филиппа, а готовность вернуть полученные деньги, несмотря на определенное целевое их назначение, необходимо рассматривать в контексте общей политической ситуации. В любом случае даже официальная версия различает многофункциональное назначение выплат Танкреда. Помимо удовлетворения законных требований, данная сумма была чем-то вроде выкупа за Мессину, военным трофеем. И поскольку Иоанна передавала все свои деньги в полное распоряжение Ричарда, который вкладывал их в крестовый поход, они, в конечном счете, превратились в пожертвование. Поэтому и Филипп, хотя и рассматривал завоевание Мессины как личное дело Ричарда, должен был знать о назначении всех этих денег и своей доле, в частности. В любом случае, благодаря им затянувшееся пребывание на Сицилии нельзя назвать временем, потерянным для крестового похода.

Интересно было бы перевести выплаты Танкредом по курсу находившейся тогда в повсеместном обороте серебряной марки. Поскольку впоследствии свой выкуп Ричарду пришлось соразмерять со стоимостью кельнской марки, нас интересует, прежде всего, соотношение между суммой выкупа, и суммой денег, которую, по утверждению Генриха VI, Ричард вывез из норманнского государства. Неизвестной величиной в данном уравнении является золото-серебряный паритет, но с учетом разумных погрешностей, величина получается сравнимой с выкупом, заплаченным Ричардом, что далеко не случайно.

Обратимся теперь к отдельным пунктам соглашения между Ричардом и Танкредом, которые послужили основой рассматриваемого финансового урегулирования. Несмотря на все позднейшие заверения во взаимопонимании, не следует забывать, что позиции партнеров равноправными никак не назовешь. Танкред был загнан в угол — мир ему был просто необходим. Ричарду же, как и до этого в Англии, нужно было собрать как можно больше денег на крестовый поход. Танкред стремился выторговать за свои деньги хотя бы какую-нибудь политическую компенсацию, победителю-Ричарду вовсе не обязательно было идти на существенные уступки. Поэтому письма, в которых он в первой половине ноября 1190 года разъяснял содержание договора Танкреду и папе Клементию III, если отвлечься от вопросов обеспечения мира, по сути имеют в виду лишь финансовое урегулирование. Разумеется, определенные пункты имели все-таки чисто политический характер.