Дж.Д. Сэлинджер. Идя через рожь - Кеннет Славенски

Трудно сказать, почему Сэлинджер согласился безучастно наблюдать, как другие переписывают его рассказ. Ведь до сих пор он восставал против любой правки, а когда редакторы самовольно меняли его рассказам названия, в буквальном смысле приходил в ярость. В 1945 году он уговаривал Хемингуэя не продавать права Голливуду на свои книги. Смотреть фильмы Сэлинджер втайне любил, но в его произведениях киноиндустрия если и упоминается, то в самых уничижительных выражениях. Должно быть, все дело было в стремлении к профессиональному успеху, которого Сэлинджер не смог в себе вовремя умерить.

Фильм, снятый по рассказу «Лапа-растяпа», получил название «Мое глупое сердце». Его общенациональная премьера состоялась 21 января 1950 года. Сьюзан Хейворд исполнила в нем роль Элоизы Венглер, а Дэн Эндрюс сыграл Уолта Гласса, в фильме переименованного в Уолта Драйзера. Чтобы картина могла в 1950 году претендовать на премии Американской киноакадемии, продюсеры запустили ее в ограниченный прокат в Лос-Анджелесе и Нью-Йорке в декабре 1949-го. Тогда-то Сэлинджер и увидел, что сотворил Голливуд из его рассказа.

Сначала фильм довольно точно следует сюжету рассказа, многие диалоги воспроизводятся в нем дословно. Разве что нежное обращение «лапа-растяпа» повторяется героями слишком навязчиво и скоро начинает резать слух. Но в какой-то момент сюжеты фильма и рассказа резко расходятся. Потрепанная жизнью Элоиза натыкается в глубине шкафа на старое, коричневое с белым платье, и оно воскрешает в ее памяти времена, когда она «была хорошая». Дальше следует затемнение, после которого на экране под перебор арфы раскручиваются воспоминания Элоизы о романе с Уолтом.

Голливудские сценаристы обошлись с рассказом Сэлинджера более чем свободно. Они ввели новых персонажей — таких, например, как муж Элоизы, Лью. Ключевая для рассказа фигура Рамоны была ими отодвинута далеко на задний план. В целом же рассказ о представителях среднего класса и о том, что полезно иногда по-новому взглянуть на свою жизнь, превратился их стараниями в сентиментальную любовную историю.

В «Моем глупом сердце» Рамона — дитя любви Элоизы и Уолта. Вместо нелепой смерти от взрыва трофейной японской печки сценаристы обрекли Уолта на героическую гибель во время учений. После его смерти Элоиза отбивает у своей подруги Мэри Джейн ее жениха Лью, чтобы у сиротки Рамоны снова был отец. В финале фильма под влиянием нежных воспоминаний Элоиза меняется, снова становится «хорошей», и все потом живут долго и счастливо.

Сэлинджер от «Моего глупого сердца» пришел в ужас. Как и в случае с выступлением в колледже Сары Лоренс, продиктованный честолюбием поступок обернулся для него сплошным расстройством — поэтому он зарекся когда-либо еще иметь дело с киноиндустрией. Обычно считается, что Сэлинджер твердо держался зарока и упорно противился всяким попыткам экранизировать его произведения. Но это не так. Несколько лет спустя, под влиянием все того же авторского честолюбия, он чуть было не повторил ту же ошибку, что и с рассказом «Лапа-растяпа».

Критики объявили «Мое глупое сердце» фильмом слабым и излишне сентиментальным. Это дало Сэлинджеру надежду, что о нем скоро забудут. Но как бы не так. Массовый зритель встретил картину исключительно тепло, а Сьюзан Хейворд была номинирована на «Оскара» за лучшую женскую роль. Также номинации на эту премию был удостоен композитор Виктор Янг — мелодия написанной им дли фильма песенки «Мое глупое сердце» стала популярным джазовым стандартом.

В 1949 году Сэлинджер достиг высот писательского успеха, исполнилось то, о чем он так долго мечтал. Однако, если судить но автобиографической заметке в «Харперс базар» и выступлению в колледже Сары Лоренс, оказавшись в центре всеобщего внимания, он не испытывал от этого никакого удовольствия. А история с экранизацией «Лапы-растяпы» научила его гаму, что часто за популярность приходится расплачиваться художественностью.

В октябре Сэлинджер, прихватив с собой ризеншнауцера Бенни, переехал из Стэмфорда на побережье Коннектикута, в городок Уэстпорт, тот самый, где в 1920 году Скотт Фицджеральд начал свой роман «Прекрасные и проклятые». Его новым квартирным хозяином стал Хайман Браун, преуспевающий радиопродюсер, делавший, в частности, знаменитую программу «Святая святых» «о таинственном, ужасном и волнующем». Поначалу Браун не хотел сдавать дом жильцу с собакой, но при личном знакомстве Бенни его совершенно очаровал.

Новое жилище сразу показалось Сэлинджеру «уютным и отлично подходящим для литературных занятий», там вполне можно было возобновить работу над романом. «Над пропастью во ржи» он начал уже десять лет назад и очень хотел наконец его дописать. Но прежде ему надо было покончить с одним взятым на себя обязательством.

В 1945 году Сэлинджер пришел к убеждению, что «люди, прошедшие через… войну, заслужили того, чтобы о них, не стыдясь и не оправдываясь, спели срывающимся голосом». Первыми тактами этой песни можно считать рассказы «Посторонний» и, разумеется, «Хорошо ловится рыбка-бананка». Потом в нее влились еще несколько рассказов. Теперь, прежде чем браться за роман, Сэлинджер испытывал необходимость эту песню допеть. Ее блестящим финалом стал рассказ «Дорогой Эсме с любовью — и всякой мерзостью», многими признанный одним из лучших произведений о ветеранах Второй мировой войны.

По всей видимости, когда Сэлинджер переехал в Уэстпорт, первый вариант «Дорогой Эсме» был уже написан. Он послал рукопись в «Нью-Йоркер», откуда ему ее вернули на переработку. В феврале 1950-го он сообщает Гасу Лобрано, что сократил рассказ на шесть страниц. Этот переработанный и сокращенный вариант принадлежит к числу самых мастерски написанных произведений Сэлинджера наряду с рассказом «Хорошо ловится рыбка-бананка». Два месяца спустя, когда «Дорогой Эсме» был напечатан в «Нью-Йоркере», читатели дружно сошлись во мнении, что ничего лучшего Сэлинджер еще не писал.

Как указывает в рассказе автор-повествователь, на сей раз он взялся за перо с целью «проинформировать и наставить». Этим рассказом Сэлинджер хотел «проинформировать» тех, чьи мирная жизнь не была нарушена войной, о незаживающих душевных ранах фронтовиков. Но в первую очередь «Дорогой Эсме» — это дань уважения солдатам Второй мировой, истории о том, как любовь помогает им исцелиться от последствий пережитого кошмара. В этой песне, исполненной «срывающимся голосом» для собратьев-ветеранов, Сэлинджер добился удивительной убедительности звучания, доступной только тому, кто на себе испытал все, о чем пишет.

Рассказ увидел свет в ту пору, когда тон в американском Обществе задавали непробиваемые патриоты и конформисты. Через пять лет после окончания войны горькая правда была мало-помалу оттеснена на задворки общественного сознания, а ее место заняло представление о войне как о романтическом приключении. В этой идеализированной картине не находилось места потерянным жертвам посттравматического синдрома. Боязнь осуждения и непонимания заставляла ветеранов изо дня в день молча носить в душе мучительные воспоминания. И вот наконец Сэлинджер написал рассказ, в котором высказался от имени их всех.