Дюк (ЛП) - Гаджиала Джессика

— Это большое пустое пространство. Оно нам понадобится.

— Это нужно для… — начала я спрашивать, когда, поднимаясь по лестнице, нас окликнул голос Мейз.

— Это так чертовски несправедливо. У тебя не было ничего из этого крутого дерьма, когда я была здесь. Я даже не могу поднять туда свою толстую беременную задницу.

— Черт возьми, нет, ты не можешь, — согласился Репо, заставив меня улыбнуться.

Ло была права; они все были сверхзащищающими альфа-пещерными людьми.

Я никогда не думала, что мне это понравится в мужчине, но мне это понравилось.

— Что? — спросил Дюк, улыбаясь, потому что так оно и было.

Я слегка пожал плечами. — Я не знаю. Это трудно объяснить. Я просто… Я знаю, что ситуация сумасшедшая и не похожа ни на что, что я когда-либо знала раньше, но я действительно чувствую, что вписываюсь здесь. Я люблю каждого из них, — сказала я, махнув рукой туда, где другие голоса присоединились к Мейз и Репо внизу у лестницы.

Это было так.

Со временем я стала проводить много времени в кругу Репо и Рейна, наблюдая за ними со своими женщинами, где они, в свою очередь, были альфа-пещерными людьми, но также милыми, мягкими и любящими. Я почувствовала, как у меня затрепетал живот, когда впервые увидела, как Рейн подполз к постели, где лежала Саммер, опустив ноги, поцеловал ее в лоб, затем опустился и положил голову на ее круглый живот.

И когда я услышала, как Репо ответил на один из очень драматических припадков Феррин по той или иной причине, его бровь поднялась в чисто мужском замешательстве. — У тебя идет кровь? — он спросил ее, на что она вздохнула и сказала: — Нет.

— Тогда прекрати визжать, ладно? — к моему полному шоку, она так и сделала. Она, как я обнаружила, лучше всего реагировала на твердую мужскую энергию. Я решила, потому что ее отец был таким. — А теперь расскажи мне, в чем дело, — сказал он, хватая своего сына, когда тот пролетал мимо, переворачивая его вверх ногами и щекоча его живот, каким-то образом, казалось, уделяя Феррин все свое внимание, пока она в течение десяти минут объясняла ситуацию.

Да, тогда я тоже его любила.

Само собой разумеется, что я была полностью влюблена в Мэйз, Саммер и Ло, и что дети тоже тянули за струны моего сердца.

— Это безумие, насколько все нормальные.

Дюк пожал плечами. — Мы все просто люди, Пен. Со стороны легко увидеть беззаконных байкеров, которые знакомы с насилием. Но в этих стенах мы просто парни. Некоторые — мужья и отцы. Остальные — бойфренды, любовники или в погоне за юбками. У всех нас происходит обычное, реальное дерьмо, которое является более заметной частью нашей жизни, чем клубное дерьмо. Ну… обычно, — сказал он, указывая вокруг. — Но я клянусь, черт возьми, это ненормально для нас.

— Что ж, должна сказать, я рада это слышать. Учитывая, что я планирую остаться здесь на некоторое время, — я скользнула руками по его животу и груди, затем по плечам, сложила их за его шеей и крепко прижала нас друг к другу.

— Некоторое время? — повторил он.

— Ну, я думаю, до тех пор, пока я буду с тобой.

— Значит, навсегда? — спросил он, сверкая глазами, когда наклонился и поцеловал меня, медленно и глубоко. Пока мы оба не задохнулись. Пока я не почувствовала, как желание намочило мои трусики. Пока я не почувствовала, как его член прижался ко мне.

— Черт возьми, они украли наше место, куколка, — внезапно произнес голос Ренни, заставив меня отшатнуться от Дюка, смущенная тем, что так увлеклась в той стеклянной комнате, созданной АПОИП, где любой мог наткнуться на нас.

Конечно же, когда я посмотрела, Ренни уже был в комнате с нами, присев на корточки и протягивая руку сногсшибательной, экзотической, кареглазой женщине, которая забиралась внутрь. Она отпустила одну руку, чтобы оттолкнуть его.

— И перестань называть меня «куколкой», — потребовала она.

— Ну, ты уже отменила «детка», «крошка», «дорогая», «милая», «сладкие щечки», «милочка» и «сахарок». Что осталось? — спросил он, улыбаясь, совершенно не удивленный очевидным равнодушием женщины к нему.

— Как насчет моего имени? — предложила она, интонация и лицо были мягкими.

— Но Мина не означает моей глубокой, искренней привязанности к тебе, — продолжал он, весь очарованный.

Мне нравился непринужденный Ренни.

Мне нравился кокетливый Ренни.

Я не была уверена, что научусь любить его темную, решительную, причудливую сторону, которая проявлялась время от времени.

Но, как сказала бы мне моя бабушка, нельзя любить наполовину. Нельзя просто любить в ком-то хорошее. Ты должен любить и плохое.

Меня там еще не было.

И Дюка тоже.

И, возможно, Дюк никогда не будет таким.

Но у меня была надежда, что однажды я смогу туда попасть.

— На случай, если это не было ясно из моего очевидного отсутствия влечения к нему, — сказала Мина, ее голос звучал гладко, сексуально. Знойный, может быть, самое подходящее слово. — Мы пришли сюда не для того, чтобы целоваться, — она посмотрела на Ренни, приподняв бровь, твердым тоном. — И никогда не будем.

Ренни повернулся ко мне, широко улыбаясь. — Мне кажется, леди слишком много протестует, не так ли?

— Ах ты, заноза в заднице, эгоист… — начала Мина.

— О, да, говори со мной грязно… — поддразнил Ренни, заставив Мину выдохнуть.

— Может ты уже сдашься? — спросила она.

— Боже, если ты не будешь осторожна, я действительно начну чувствовать, что ты не умираешь от желания, чтобы я затащил тебя обратно в свою комнату и показал тебе, почему сверхчеловеческие навыки наблюдения действительно пригодятся между простынями.

И тогда я это увидела.

И если я видела это, с моими очень средними наблюдательными навыками, то Ренни определенно тоже это видел.

Ее глаза вспыхнули.

И ее губы приоткрылись.

Несмотря на свою очень холодную внешность, она полностью питала, по крайней мере, небольшое сексуальное влечение к нему.

— Сверхчеловеческие, — усмехнулась она, пытаясь скрыть свою реакцию. — Пожалуйста. Я думаю, что мы снова и опять доказали, что я единственная из нас в этой категории.

— О, но я был бы счастлив проверить это в данном конкретном случае. То есть между простынями. Чтобы посмотреть, у кого больше навыков. Знаешь, — сказал он, ухмыляясь и засовывая руки в карманы, отчего выглядел по-мальчишески, — для науки.

— Мне нужно убираться отсюда к чертовой матери, — сказала Мина, качая головой, возвращаясь к люку, и мы услышали, как она спускается по лестнице.

— Я ее утомляю, — уверенно сказал нам Ренни, и я почувствовала, что улыбаюсь ему. — Рад видеть тебя снова, блондиночка. Посмотри на эти мышцы, — сказал он, кивая. — Берегись Рози Клепальщицы (прим. перев.: Клепальщица Рози — сильная, уверенная в себе женщина в комбинезоне и пестром платке на голове — представлялась как символ патриотизма и женственности), в городе появилась новая крутая задира.

— Вау, эти сверхчеловеческие навыки наблюдения действительно впечатляют, — поддразнила я, и он рассмеялся.

— Они дали тебе немного дерзости там, в Хейлшторме, да? Должно быть, поэтому Мина так неотразима. Ладно, возвращайтесь к прелюбодеянию, чтобы все в городе могли видеть. Мне нужно покурить.

С этими словами он ушел, и я смущенно рассмеялась.

— Какое-то время будет трудно найти уединение, — сообщил мне Дюк. — Возможно, придется начать трахать тебя с подушкой на голове. Ты кричишь достаточно громко, чтобы разбудить весь комплекс.

— Я так не делаю! — возразила я, хлопнув его по груди.

— Детка, черт возьми, весь Хейлшторм знал об этом, когда я трахал тебя, — сообщил он мне.

— О Боже, — простонала я, щеки запылали, когда я уткнулась лицом в его грудь.

Его грудь заурчала от низкого смешка, когда он провел руками вверх и вниз по моей спине.

— Почему ты не шикнул на меня? — потребовала я у его груди.

— Мне нравится, как ты кричишь. Особенно когда ты выкрикиваешь мое имя, когда мой член глубоко внутри тебя, когда ты…