Двадцать тысяч лье под водой (пер. Вовчок) - Жюль Верн

— От чего эта рана? — спросил я.

— Не все ли равно! — уклончиво ответил капитан. — «Наутилус» сильно качнуло, от этого толчка сломался один рычаг машины и ударил этого человека по голове. Как вы думаете, можно ему помочь?

Я колебался в ответе.

— Вы можете говорить, — сказал мне капитан, — этот человек не понимает по-французски.

Я еще раз посмотрел на раненого и сказал:

— Через два часа он умрет.

— Ничто не может спасти его?

— Ничто!

Рука капитана Немо судорожно сжалась в кулак, и несколько слез выкатились из его глаз. А я думал, что эти глаза не способны плакать!

Несколько минут я еще смотрел на умирающего. Жизнь мало-помалу его оставляла, бледность еще более увеличивалась от электрического света, освещавшего смертный одр. Я смотрел на его смышленое, умное лицо, изборожденное преждевременными морщинами. Морщины эти, возможно, были давно проведены невзгодами и лишениями. Я надеялся найти разгадку его жизни в последних предсмертных словах.

— Вы можете удалиться, — сказал мне капитан.

Я оставил капитана в каюте умирающего и возвратился к себе, очень расстроенный этой сценой. Мрачные предчувствия тревожили меня весь день. Ночью я спал плохо, беспрестанно просыпался, мне слышались отдаленные тяжелые вздохи и даже чудилось погребальное пение.

На другой день утром я вышел на палубу. Капитан Немо уже был там и сразу подошел ко мне.

— Профессор, — сказал он мне, — не угодно ли вам принять участие в подводной прогулке?

— С товарищами? — спросил я.

— Если они захотят.

— Мы к вашим услугам, капитан.

— Так оденьтесь в скафандры.

Об умирающем или умершем он не сказал ни одного слова.

Я сходил за Недом Лендом и Консейлем и передал им предложение капитана. Консейль, разумеется, радостно принял это приглашение, да и Нед на этот раз был согласен следовать за нами.

Было восемь часов утра. В половине девятого мы были уже облачены в скафандры и вооружены дыхательными аппаратами и фонарями. Двойная дверь открылась, и, сопровождаемые капитаном Немо, за которым следовали человек двенадцать экипажа, несшие какой-то продолговатый предмет, мы вышли из «Наутилуса» на каменистое дно на глубине десять метров.

Легкая покатость привела нас к довольно глубокой впадине. Здесь дно совершенно отличалось от того грунта, по которому нам довелось ходить во время прогулки под водами Тихого океана. На дне Индийского океана не было ни мелкого песка, ни подводных лугов, ни зарослей из водорослей. Я тотчас же узнал область чудес, в которую на этот раз проводил нас капитан Немо. Это было царство кораллов!

Среди зоофитов в классе коралловых полипов особенно примечательны горгониевые, или роговые, кораллы. Они делятся на три группы: горгонарии, белые кораллы и благородные, или красные, кораллы. Кораллы последней группы — любопытные существа, которые причислялись то к минералам, то к растениям, то к животным. У древних они считались лекарством, в средневековую эпоху — жемчугом, и только в 1694 году ученый Пейсоннель причислил их окончательно к животным.

Кораллы — это известковые скелеты живых существ, коралловых полипов. Каждая особь живет отдельной жизнью, но жизнь каждой особи способствует жизни общей. Это род естественной коммуны.

Ничего не могло быть для меня интереснее, как посетить один из этих окаменелых лесов, которыми природа засадила морское дно.

Мы зажгли фонари, когда проходили вдоль кораллового рифа, который, надо полагать, со временем закроет эту часть Индийского океана. Дорога была окаймлена непроходимыми чащами диковинных кустарников, покрытых маленькими «цветками» — белыми звездочками с шестью лучами. Но в противоположность земным растениям эти коралловые деревца, прикрепленные к скалам на дне океана, росли сверху вниз.

Свет наших фонарей играл на ярко-красных ветвях, создавая изумительные эффекты. Мне казалось, что эти перепончатые и цилиндрические трубочки дрожат от движения воды. Быстрые рыбы с легкими плавниками мелькали в этом цветнике, как порхающие птицы. Я не раз забывал, где нахожусь, и протягивал руку, желая сорвать свежие венчики, украшенные нежными щупальцами; одни «цветки» только что распустились, другие только начали зарождаться. Но едва моя рука дотрагивалась до этих живых «недотрог» — тотчас же вся колония приходила в движение. Белые венчики втягивались в свой красный футляр, цветы мгновенно пропадали, и кустарник превращался в груду пористых каменистых бугорков.

Случай позволил мне увидеть самые драгоценные образцы этих животных-цветов. Эти благородные кораллы ничем не уступали тем, которые добывают в Средиземном море, у берегов Франции и Италии. Своим ярким цветом они оправдывали поэтические названия «красный цветок» и «красная пена», которыми купцы окрестили лучшие из этих произведений. Цена таких кораллов доходит до пятисот франков за килограмм, а в этом месте океанская вода скрывала несметные коралловые богатства. Я даже приметил здесь великолепный образец розового коралла.

Скоро коралловые кустарники стали гуще и выше. И, наконец, перед нами возникли настоящие окаменелые леса и длинные причудливые аллеи. Капитан Немо вступил в одну из темных аллей, мы за ним. Дорога шла под уклон и привела нас на глубину сто метров. Наши фонари освещали шероховатые ярко-красные коралловые своды — и они в ответ сверкали, как драгоценные камни.

Между коралловыми деревьями я заметил и другие, не менее любопытные полипы: милиты и ириды зеленого и красного цвета. Они похожи были на водоросли, облепленные известкой. Естествоиспытатели после долгих споров окончательно причислили их к растительному миру; и, по глубокомысленному замечанию одного ученого, «здесь может быть именно тот предел, где жизнь только начинает пробуждаться».

Наконец после двухчасовой ходьбы мы достигли глубины около трехсот метров. Здесь уже не было ни одиноких кустиков, ни маленьких деревцев — тут был дремучий лес огромных окаменелых деревьев, переплетенный легкими гирляндами изящных плюмарий, этих морских лиан, сверкающих всеми цветами и оттенками. Мы свободно проходили под высокими коралловыми ветвями, теряющимися во мраке волн. Под нашими ногами красные меандрины, астреи, тубипоры, фунгии и другие полипы из семейства коралловых расстилались, как цветочный ковер, усеянный блестящими бутонами.

Неописуемое зрелище! Были минуты, когда я чуть-чуть не пожелал обратиться в амфибию, чтобы свободно жить и на земле, и в воде.

Вдруг капитан Немо остановился, мы последовали его примеру. Повернувшись, я увидел, что матросы расположились позади своего начальника полукругом. Вглядевшись получше, я заметил, что четверо из них держат на плечах какой-то продолговатый предмет.