же, побежали к этому зайцу! Начали — гладить его… Тискать и сжимать — в своих объятиях… Пока одна из девочек — не вытащила из брюшка этой самой недетской, на и самом-то деле, игрушки — красный металлический будильник… в форме «сердца»! И меня же вновь — будто и той самой же грозой, молнией поразило! Пока и в мыслях же пролетало — лишь одно только слово: «детонатор»! Зато и тут же «вскрылся» — тот самый «странный звук», что сопровождал мелодию: «тиканье»… этих часов! А когда шок прошёл, и истерика же более-менее отступила, я, резко поднявшись, так же, ещё и «крепко», хватаю детей за руки и… бегу со всех ног же вниз!.. Но и не успеваем же мы пересечь и первый пролёт, как срабатывает взрыв — и все оставшиеся стёкла выносит наружу! В то же время как побелка… Зелёная краска к и тут же под ней — со стен… И белая же штукатурка с потолка — засыпают нас… с головой! И деревянные рамы — летят следом, царапая ржавыми гвоздями и оставляя после: уже новые раны, синяки и… занозы! — Хореография — хрень: в сравнении — с этим! И, механически, на автомате, растерев мельком предплечья и сами плечи, я опустила руки на живот, сжав кисти рук между собой, после чего начав «перебирать» большими пальцами, стараясь не цеплять их и не колоть кожу — бежевыми ногтями средней длины. — Главным же было — не упасть на стекло! В то время как и по ступенькам — скатилась голова того самого зайца… И, мигая своими пластиковыми карими глазами с красными индикаторами вместо зрачков, «металлическим» голосом, из зашитого напрочь и наглухо красного тканевого рта, с пришитыми поверх двумя белыми тканевыми зубами, произнесла: «Что?.. Кровь — потекла? Ты была — плохой девочкой… А «плохих девочек» — надо наказать!». Голос — пробрал до мурашек! И… Ха! То ли был хорошо отточен и даже заточен — на переводчике. То ли и я уже сама, резко и со страху, начала разбирать и главное «понимать» — слова. Ясно же — кто его подложил! Но и это же я могла выяснить — и после… Дети — заплакали! Сели на пол, отказываясь куда-либо и дальше идти… Но и, отпихнув от них и себя же остатки игрушки, я взяла их за руки — и потащила силком вниз! И достаточно лишь было покинуть подъезд — как нас окружили полицейские… И, обступив со всех сторон, повели в укрытие! Детей — решено было увезти в больницу, погрузив их в белую карету с красным же крестом скорой помощи… А меня же… Я же только вышла на улицу — как и тут же согнулась от боли в левом плече! Стрелок — был на крыше; и угодил — точно в цель! ОМОН — кинулся к подъезду. А я… Я же — облокотилась на тёмно-зеленую железную изгородь площадки и… закричала от боли! Да… Как подбитый и подстреленный зверь. И без «как»! Слёзы — душили… Но и выходить же всё — никак не хотели. Боль резала — куда сильнее пули. Пусть она — и застряла… Но и будто же ещё и жгла — изнутри! — Сморщившись от неприятного покалывания, вернувшегося от и с воспоминаниями — фантомом, я покачала головой из стороны в сторону, будто и стараясь выкинуть их, таким образом: сначала — из головы, а после — и вытрясти через уши. — Скорая — так и не отъехала! Ни через минуту. Ни через «пять»… Погрузившись в себя, я не сразу расслышала — где и, на самом-то деле, опасность… Не «расслышала», да! А «увидела»… В глазах же — всё тех же детей… Обступивших тёмно-зеленую гранату… без металлической чеки! И… Не помню — что! Не помню — и «как»… Но я — подпрыгнула! Подпрыгнула и… Уже через секунды, наверное, даже и «три» — была у «их» машины. И, схватив эту самую гранату, отбежала и… откинула её подальше!.. Но и, видимо, «положенные десять секунд» истекли всё же — чуть раньше. И да… Она — успела и отлетела… Но и не так далеко, как следовало и… хотелось бы!.. Взорвавшись — почти рядом с моим же собственным лицом!.. Я улетела — на метра два и… потеряла сознание!
— Тебе изъяли — пулю?
— Спойлер! Но и да… Наживую! Пока и я же всё была — в полу-, а затем и вовсе «обморочном» состоянии: непереносимость вида любой крови — эта та ещё шутка юмора… для ангела! Ну а очнулась уже — с белым бинтом на плече. Как и с кучей же синяков и ран — на руках и ногах. Лице! Что и откуда? Как и в том же всё самом анекдоте — про гипс! А рядом со мной — молодой парень… Полицейский! Лет так… двадцати-двадцати пяти. Это он меня — оттащил и… Фактически-же-физически — спас. Равно — как и душевно-духовно! Но и только уже впоследствии — я узнала его имя… Пообщаться же на тот момент — мы так и не смогли. Точнее: не «успели»! Во-первых — положение дел и… тел… было, мягко сказать, не из лучших: мы лежали плашмя и… на земле. В укрытии! А во-вторых — он был ранен: не меньше моего. Если и не «больше». Как и кому! Помню лишь, как спросила у него — про время… Уже давно же, по моим меркам и солнцу уже и от зенита — вниз, как занялся же день и… постепенно стремился, клонился к вечеру. А при себе и поблизости-в-доступности циферблата — не имелось! Да и бой же — не прекращался! И… Шесть из его уст — стало моим «роковым числом»: именно столько времени — было на его часах. Ровно! И ведь не столько и потому, что так быстро само время же пролетело — только же было утро, сколько и именно потому, что… в это самое время — должны были вернуться мои… Мама и бабушка! И, выпросив у него таки телефон, коли уж рядом и перед глазами, я дрожащими руками набрала номер первой. Но и вместо мягкого маминого же голоса — услышала пусть и тоже женский, но и монотонный, другой и чужой… «механический голос», сообщивший о том, что… «абонент не абонент» и… даже не «абонемент»! Да… уж. Шутки «шутками», а и только я хотела отдать обратно чёрный гаджет — как увидела, что
