Убить вампира-завоевателя - Карисса Бродбент

Надвигавшийся ужас становился все явственнее.

Что это могло означать? Зрящей матери грозила опасность?

Я не успела углубиться в видение, как она резко повернула голову ко мне.

Зрящая мать молча протянула руки, сложив ладони чашей, словно намеревалась что-то мне передать. Я протянула свои, тоже сложила ладони и…

И вскрикнула от боли.

Невыносимо горячая жидкость обожгла мне кожу. Я попыталась стряхнуть ее, но Зрящая мать крепко схватила меня за руки, заставляя принять свежую, кипящую кровь.

Потом она исчезла.

Сдавленно вскрикнув, я перевернула ладони и вылила кровь, забрызгав себе ноги. Прядильщица милосердная, до чего же это было больно. Даже остатки крови неумолимо въедались мне в кожу.

Мне открылся путь сквозь туман. Никаких пересечений нитей. Только путь вперед, означавший неизбежность.

Нет ничего более пугающего, чем неизбежность.

«Стой! – крикнуло что-то внутри меня. – Ты не захочешь это видеть».

Но у меня было задание. Я шла дальше. Нить врезалась мне в ступни. Кап-кап-кап. Кровь из порезанных ступней и рук стекала в стеклянную пропасть внизу.

Туман рассеялся.

Ноздри наполнились запахом морской соли. Дул приятный теплый ветерок. Вдали он шелестел листьями деревьев. Волны накатывали на берег, напевая свою извечную, монотонную песню.

Приятный ветерок и предощущение чего-то ужасного.

Я продолжала идти, шагая быстрее.

Меня окружал красивый песчаный берег. О таких местах я мечтала в детстве, когда море представлялось мне далеким мифическим существом. Был вечер или ночь. Песок серебрился под светом луны. Вдоль берега стояли хижины с соломенными крышами и шатры, приспособленные для длительного житья на одном месте. Шатры были мне знакомы; в одном из таких я спала каждую ночь.

Однако и хижины, и шатры пустовали. Никаких следов на песке, кроме оставляемых мной.

«Эй! Есть тут кто-нибудь?» – крикнула я.

Ответа не последовало.

«Покажи мне поселение», – потребовала я у видения, хотя каждый кусочек тела вопил: «Немедленно убирайся отсюда! Поворачивай и возвращайся назад. Здесь небезопасно».

Теперь я заставляла себя шагать. Болели руки. Кожа пузырилась, а кровь капала все быстрее. Кап, кап, кап.

Шаги сменились бегом, хотя я не собиралась бежать. Слева тянулись пустые хижины и шатры. Казалось, что вокруг меня смыкаются высокие деревья.

И вдруг я поскользнулась, задев за что-то, торчащее из песка.

Я приземлилась на четвереньки, но тут же поднялась. Мне стало интересно: обо что же я споткнулась?

Из песка торчал… обломок скалы? Черный, с прожилками, частично обожженный.

«Это обломок скалы», – сказала я себе.

«Ты же прекрасно знаешь, что никакая это не скала», – ответил мне другой голос.

Я подползла к «обломку». У меня кружилась голова.

«Выглядит знакомо. Сама знаешь», – ехидничал голос.

Нет.

Я начала раскапывать песок. Руки были настолько покрыты кровью, что скользили по песку. У меня ломались ногти. Горсть за горстью я отбрасывала песок и молила своего бога… молила его бога, что я ошиблась.

Мной владело такое отчаяние, что, когда я окончательно освободила лицо Атриуса от песка, ногти (или их остатки) впились ему в кожу, пачкая суровые, прекрасные черты его лица ручейками черно-красной вампирской крови.

Нет!

Я не могла дышать. Не могла думать. Это уже не было хождением по нити. Это перестало быть сном. Меня окружала реальность.

Я схватилась за торчащий рог Атриуса, чтобы вытащить его самого из песка.

Его глаза были открыты, но ничего не видели. Кожу густо покрывала кровь: красная с моих рук и черная от случайно нанесенных ран.

– Атриус! – сдавленно крикнула я.

Я продолжала копать, пытаясь освободить его из песчаного плена.

И мне это удалось.

Но не его целиком.

Его голову.

Судя по рваным, окровавленным краям остатка шеи, голову ему отсекали тупым мечом. Его спутанные волосы тоже были перепачканы кровью. В ужасе я вскрикнула, но не смогла выпустить его голову из рук. Не могла отвести от нее взгляда.

«Смотри», – шепнул мне голос.

И я подняла глаза, заставив себя оторвать взгляд от головы Атриуса.

До меня вдруг дошло: поселение вовсе не было пустым.

Нет, такие «обломки скалы» попадались на каждом шагу: в прибрежном песке, в земле вокруг деревьев, в траве.

«Обломки» были частями тел: плечами, головами, руками и ногами.

Сотни трупов.

Я в панике вскочила. Голову Атриуса я не бросила; наоборот, прижала к груди, словно защищая.

Небо заволокло тучами. Загремел гром. На меня упали первые капли: быстрые и жаркие.

Естественно, это была кровь.

«Это всего лишь видение, – твердила я себе. – Я могу уйти. Я могу это остановить».

Но сколько раз я бы ни повторяла эти слова, полностью поверить в них не могла. И заставить себя бросить голову Атриуса – тоже. Я крепко и печально обняла ее и соскользнула с нити.

Мы вместе падали, падали… падали.

31

Когда в мое тело вернулось сознание, я обнаружила, что стою на четвереньках и захожусь в кашле. Грудь жгло. Желудок связало узлом. Я выплюнула из себя соленую воду, успевшую прокиснуть внутри.

Атриус стоял рядом со мной, держа меня за руку. Платье было совсем намокшим. Меня отчаянно трясло.

– Надвигается прилив, – сказал он, оттаскивая меня подальше от воды. – Не хочу, чтобы ты захлебнулась.

Атриус.

Мне понадобилось еще какое-то время, чтобы вернуться в реальный мир и убедиться, что Атриус по-прежнему жив и находится рядом: сильный и уверенный.

Он довел меня до сухого места и убрал руку. Я с трудом удержалась, чтобы не броситься на него и крепко обнять.

– Вот так-то лучше.

Он накинул мне на плечи свой теплый плащ. И снова его руки коснулись моих, задержавшись дольше, чем надо.

– Садись поближе к огню.

Я попыталась разобраться, что к чему.

– С-сколько я п-путешествовала?

У меня стучали зубы, и я ничего не могла с ними поделать. Луна успела подняться выше. Значит, мое путешествие затянулось. На это указывал и начавшийся прилив, намочивший мне платье.

– Сколько? Больше часа.

Атриус устроился рядом, внимательно глядя на меня. Ему было незачем спрашивать вслух. Вопрос читался в его глазах.

Сейчас я должна была бы придумать для него какое-нибудь убедительное вранье. Ведь меня засылали к нему с целью втереться в доверие, а затем убить. Но мысль о вранье даже не мелькала. Я сразу же начала рассказывать правду.

– Что-то стряслось, – торопливо произнесла я. – На острове что-то стряслось.

Его аура похолодела.

– Что именно?

– Не знаю.

Видения было трудно переводить в слова. Они редко имели буквальный смысл. Увиденное мной могло иметь множество значений. Но я была полностью уверена, что суть их сводилась