Сильнодействующее лекарство - Артур Хейли

Кое-что еще изменилось в его жизни. Подруга Мартина Ивонна решила, что ей лучше жить одной, и переехала на квартиру в Кембридже.

Ни ссор, ни осложнений при этом между ними не возникало. Просто она спокойно и без лишнего шума решила жить своей независимой жизнью. В последнее время Мартин довольно часто уезжал из Харлоу. Ивонна оставалась одна, и в такие дни казалось бессмысленным совершать поездки между Харлоу и Кембриджем. Когда Ивонна сказала ему о своем решении, Мартин не стал ее отговаривать. Ему это было понятно. Ивонна рассчитывала встретить с его стороны хотя бы самые обычные в подобных случаях возражения, но когда их не последовало, она не выказала огорчения. Они условились, что будут время от времени видеться и останутся добрыми друзьями.

Но когда наступила минута прощания, только Ивонна знала, как тяжело, как грустно у нее на душе. Она напомнила себе, сколько радости ей приносит учеба на ветеринарном факультете; третий курс только успел начаться.

После того как они расстались, Мартин сразу же уехал на неделю. Когда он вернулся, его встретил опустевший, темный дом. Мартину это не понравилось. Когда прошла еще одна неделя, ему это стало нравиться еще меньше. Он тяготился одиночеством, скучал по Ивонне с ее веселой болтовней. Словно внезапно в его жизни погас свет, подумал однажды Мартин.

На другой день раздался телефонный звонок из Нью-Джерси. Звонила Селия. Ей нужно было обсудить какой-то деловой вопрос. Когда разговор подходил к концу, она заметила:

— Мартин, у вас голос грустный. Что-нибудь случилось? И тут, не в силах больше сдерживаться, он рассказал ей, как скучает по Ивонне.

— Я этого не понимаю, — сказала Селия. — Как вы могли позволить ей уйти?

— Вопрос так не стоял. Она свободный человек, и она сама приняла это решение.

— Вы пытались ее отговорить?

— Нет.

— Но почему?

— Мне это казалось несправедливым, — ответил Мартин. — Ей самой решать, как жить.

— Да, верно, — согласилась Селия. — И она, несомненно, хочет большего, чем вы ей могли дать. Вы вообще думали, чтобы предложить ей нечто большее — например, выйти за вас замуж?

— Честно говоря, я об этом подумал. В тот самый день, когда Ивонна уехала. Но я этого не сделал. Мне показалось…

— О Боже, помоги нам! — воскликнула Селия. — Мартин Пит-Смит! Будь я сейчас рядом с вами, уж я бы вас тряхнула! Как может человек, достаточно умный, чтобы изобрести пептид-7, оказаться таким идиотом? Вы же полный кретин. Ведь она вас любит.

— Откуда вы это знаете? — с сомнением спросил Мартин.

— Потому что я женщина. Потому что мне не нужно было провести и пяти минут с Ивонной, чтобы мне это стало столь же очевидно, как и то, что вы полный тупица.

Наступившее молчание прервала Селия.

— Что вы намерены делать? — спросила она.

— Ну, если еще не слишком поздно.., я попрошу ее выйти за меня замуж.

— Как вы это сделаете?

— Наверное, позвоню ей по телефону, — нерешительно ответил Мартин.

— Мартин, — сказала Селия, — как ваш непосредственный начальник, я вам приказываю немедленно покинуть служебное помещение, в котором вы сейчас находитесь, сесть в машину и отправиться, чтобы найти Ивонну, где бы она ни была. Что вы будете делать потом, ваше дело, но я бы посоветовала вам встать перед ней на колени, если это потребуется, и сказать ей, что вы ее любите. А говорю я вам все это потому, что сомневаюсь, что во всей вашей оставшейся жизни вы найдете женщину, столь для вас подходящую и способную любить вас больше, чем Ивонна. Да, кстати, по пути нелишним будет сделать остановку, чтобы купить цветы. По крайней мере в этом вы разбираетесь: я помню, как однажды вы прислали мне букет.

Спустя несколько минут группа сотрудников института в Харлоу стала свидетелем удивительного зрелища: их директор, доктор Пит-Смит, бегом промчался по коридору, пересек вестибюль, вскочил в машину и рванул куда-то на полной скорости.

В качестве свадебного подарка Селия и Эндрю преподнесли Мартину и Ивонне серебряный поднос, на котором Селия решила выгравировать строки из стихотворения поэта семнадцатого века:

Пусть радость снизойдет на вас, как в мае,И жизнь вся станет продолжением свадьбы,Пускай печаль, унынье, горькие страданьяМинуют вас вовек.

Но вот наступил черед гексина. До появления этого препарата в продаже оставался один год.

Испытаниями гексина, а они длились два с половиной года, доктор Винсент Лорд руководил лично. Все прочие обязанности он возложил на своих подчиненных, а все свои силы и время без остатка отдавал гексину. Наступил последний, решающий этап сотворения его детища, и Лорд не хотел допустить ни малейшего промаха, когда из-за недосмотра или чьей-то недоработки мог сорваться его научный триумф.

Со смешанным чувством следил Лорд за беспрецедентным успехом пептида-7. Конечно, он завидовал Мартину Пит-Смиту. Но и прекрасно понимал, что благодаря пептиду-7 компания “Фел-динг-Рот” стала сильнее, а значит, возросли ее возможности и для создания новых средств, способных оказаться не менее, а может быть, даже более удачными.

Результаты апробации гексина внушали Лорду оптимизм. Те побочные отрицательные свойства гексина, которые обнаруживались, были незначительными, а значит, легкоустранимыми. Они казались ничтожными в сравнении с положительными, более того — отличными свойствами его препарата.

Во всяком случае, при испытаниях в “третьей фазе”, когда лекарство использовалось так, как это предполагалось делать в будущем, полученные результаты порождали большие надежды. Препарат в течение длительного времени принимали более шести тысяч человек, как правило, в стационарных условиях, при постоянном наблюдении врачей. Лучшей проверки и быть не могло.

Шесть тысяч пациентов — это куда больше, чем принято на экспериментальной стадии. Решение остановиться именно на этой цифре обусловливалось необходимостью изучить взаимодействие гексина с препаратами, дававшими вредный побочный эффект.

Как и предполагалось, самые лучшие результаты обнаружились у больных артритом. Им гексин прописывали как в чистом виде, так и в сочетании с сильными противовоспалительными средствами, которые до того были им категорически противопоказаны из-за опасных побочных действий.

Координация апробационной программы — а осуществлялись испытания в различных точках страны — была связана с немалыми трудностями и потребовала мобилизации сил компании, а также привлечения помощи со стороны. Но теперь все это было позади. В штаб-квартире “Фелдинг-Рот” накопилось огромное количество научных данных. На их основе предстояло разработать заявку на новый лекарственный препарат для ФДА. А тем временем Лорд тщательно изучал накопленный материал.

Эта работа доставляла ему немалое удовольствие, поскольку была неотделима от его личных интересов. Так было до тех пор, пока Лорд неожиданно не натолкнулся на некую лежавшую отдельно папку. То, что он в ней увидел, прочел и снова внимательно перечитал, озадачило его, затем вызвало растерянность и, наконец, яростный гнев.

Отчеты, лежавшие в этой папке, принадлежали доктору Яминеру, практикующему врачу из города Феникса в штате Аризона. Лично с Яминером Лорд не встречался, но имя это знал, так же как и кое-какие факты из профессиональной биографии врача.

Яминер — терапевт по специальности — имел солидную частную практику. Кроме того, он работал в двух госпиталях. Наряду со многими другими медиками ему предложили принять участие в программе по испытанию гексина. Он должен был изучить воздействие препарата на отдельную группу больных; в данном случае их было сто человек. Предварительным условием проведения таких исследований являлось согласие больных, но получить его, как правило, не составляло труда.

Подобная практика широко использовалась фармацевтическими компаниями, когда требовалось провести апробацию новых препаратов в условиях, приближенных к обычным. Яминера и раньше привлекали к сотрудничеству с “Фелдинг-Рот”, работал он и с другими фармацевтическими фирмами.

Врачи обычно охотно заключали контракты на такие исследования. Некоторых искренне привлекала возможность принять участие в исследовательской работе, и всех без исключения радовало солидное вознаграждение. За небольшой дополнительный труд в течение нескольких месяцев врачам выплачивалось от пятисот до тысячи долларов на каждого пациента; все зависело от того, какая компания заключила контракт и насколько важна была данная апробация. За испытание гексина доктор Яминер получил восемьдесят пять тысяч долларов. Его собственные расходы при этом составляли незначительную сумму. Выгоды контрактов были несомненны.

Но у этой системы имелась и слабая сторона.

Поскольку она гарантировала столь щедрое вознаграждение, находились врачи, склонные брать на себя больше, чем они могли сделать. Начиналась спешка и подтасовка результатов, иначе говоря, мошенничество.