Человек из стали. Иосиф Джугашвили - Лаврентий Берия

3) Национал-уклонисты в аграрно-крестьянском вопросе отражали интересы и требования грузинских дворян и кулаков. Национал-уклонизм, отстаивая кулацкую аграрную политику, является глашатаем и поборником капиталистического пути развития нашей деревни.

4) Национал-уклонисты в вопросах борьбы с контрреволюционным меньшевизмом заняли явно либерально-примиренческую позицию. Беспощадную борьбу партии и советской власти против меньшевистских контрреволюционеров, этих прямых агентов и пособников международного империализма, они подменяли политикой «мирной проработки» и сотрудничества с меньшевиками – злейшими врагами рабочих и крестьян Грузии.

5) Опасность национал-уклонизма состояла в том, что национал-уклонизм, в случае своей победы, закрепил бы пережитки крепостничества в деревне, укрепил бы позиции кулачества, превратил бы Грузию и Закавказье в арену межнациональных трений и кровавых столкновений, подорвал бы единый интернациональный фронт советских республик против империализма, развязал бы реакционные силы меньшевиков, буржуазных националистов и тем самым проложил бы дорогу империалистической интервенции и реставрации капитализма.

6) Большевики Закавказья, коммунистическая партия (большевиков) Грузии, вооружённые национальной программой Ленина и Сталина, разбили и разгромили национал-уклонистов, воздвигли нерушимое здание братского сотрудничества народов Закавказья, создали и укрепили Закавказскую федерацию – этот «образец национального мира, невиданного при буржуазии и невозможного в буржуазном строе» (Ленин).

А.А. Васадзе

Правда о Сталине глазами актёра

Утром 7 октября 1946 года меня разбудил телефонный звонок. Трубку взяла жена.

– Тебя просит к телефону Валериан Бакрадзе, – позвала она меня.[63]

Я подошёл к телефону. После обмена взаимными приветствиями состоялся короткий разговор.

– Нет ли сегодня у Вас спектакля?

– Нет, батоно.[64]

– Акакий Хорава в Тбилиси?[65]

– Да, в Тбилиси.

– Очень хорошо. Подготовьтесь и в 9 вечера будьте на вокзале. Петре Шария отвезёт вас в Сочи.[66]

– В Сочи?!

– Да, в Сочи.

Больше ничего не было сказано. Я лишь догадывался о цели предстоящей поездки и не в силах отойти от телефонного аппарата застыл в растерянности. Жена в течение всего разговора находилась неподалёку, пытаясь угадать, какую весть принёс телефонный аппарат – неприятную или радостную.

Её настойчивые вопросы вывели меня из оцепенения. «Анета, – шёпотом сказал я ей, – по-моему, я еду на встречу со Сталиным». Испуг на лице жены сменился радостью. Она засуетилась так, словно до отхода поезда остались считанные минуты. А я, наскоро позавтракав, заспешил в театр.

Акакий Хорава был уже в курсе дела. Мы оба находились в состоянии трепетного ожидания предстоящей встречи. Причём, для меня это приглашение оказалось полной неожиданностью. Тем более, что совсем недавно в постановлениях ЦК ВКП(б) от 14 и 26 августа театральным деятелям было строго указано на недостатки в их работе, намечены пути развития советского театрального искусства.[67] Я никак не мог представить себе, что Сталин сочтёт меня и Хорава достойными своего внимания.

Наступил вечер. Я и Акакий отправились на вокзал. В депутатском зале ожидания мы увидели осанистого великана. Как и у нас, у него в руках был маленький чемоданчик. Это был известный грузинский палаван Сосо Церадзе.[68] Вскоре появился Спартак Багашвили.[69] Следом – товарищи Петре Шария и Валериан Бакрадзе, а также Васо Эгнаташвили. Со слов Шария стало известно, что по дороге, в Хашури, к нам присоединятся друзья детства Сталина – Пета Капанадзе и Михеил Титвинидзе. (Сосо Церадзе тоже числился в верных друзьях Сталина – ещё со времён совместной учёбы в Горийском духовном училище. Он был первым силачом среди сверстников не только в училище, но, наверное, во всём городе. Не раз защищал своего тёзку – Сосо Джугашвили от обидчиков постарше. С обидчиками-однолетками тот справлялся сам. – В.Г.)

Восторг, радость, сознание большой ответственности владели не только мною, но всеми присутствующими. По-другому быть не могло. Ведь мы ехали на встречу с человеком, имя которого было святым для большинства советских людей. С его именем советские солдаты шли на смерть, под этим именем настоящей братской любовью были объединены народы Советского Союза, это имя внушило им веру в счастливое будущее.

В моём мировоззрении впоследствии кое-что изменилось, с возрастом произошла некоторая переоценка ценностей. Я с сомнением стал относиться даже к таким понятиям, которые некогда считал неоспоримой гражданской правдой и чему верно служил своим творчеством. Но, несмотря на всё это, я по сей день не могу скрыть восторг и удивление перед внутренней силой этой личности, перед её твёрдостью и мудрым даром её простого слова. Пусть сегодняшний разум по-иному воспринимает Сталина и его наследие, но чувства, выпестованные днями общения с ним, не обрели холода воспоминаний – они воспламеняются с прежней силой. Ничего не поделаешь, живой человек всегда остаётся живым человеком и ему никогда не избавиться от субъективности своего видения. Полностью объективными могли бы быть, пожалуй, только покойники. (Автор ненавязчиво обходит тогдашние установки официального атеизма, подразумевая, что суд горний выше суда дольнего. – В.Г.)

Настало время посадки в поезд. Мы разместились в двух вагонах-салонах. В Хашури к нам подсели вышеупомянутые Пета Капанадзе и Михеил Титвинидзе. На ужин нас пригласили в вагон-салон Кандида Чарквиани. Здесь нам ещё раз объявили, что по приглашению Сталина мы все навестим его на даче в Сочи.

Пока нас было восемь человек. Как уже говорил, группа пополнилась друзьями Сталина с детских лет – Петой и Михеилом. М.Титвинидзе был простым, хотя и довольно известным машинистом паровоза, активным участником революции 1905 года. Он учился со Сталиным в Горийском духовном училище, но вышло так, что с тех пор они больше не виделись. К старым друзьям относился и мастер спорта по французской борьбе, соратник Сталина по подпольной работе в Баку Сосо Церадзе. В группу входили также К.Чарквиани, П.Шария, А.Хорава, С.Багашвили и я.

За ужином завязалась оживлённая беседа. Разошлись уже под утро, в четыре часа.

В три часа пополудни прибыли в Гагра.[70] Было восьмое октября. Нас встречал товарищ Григол Каранадзе.[71]