Человек из стали. Иосиф Джугашвили - Лаврентий Берия

Лаврентий Берия, Акакий Васадзе, Кандид Чарквиани

Человек из стали. Иосиф Джугашвили

Вступление

В сборник «Человек из стали…» включены три самостоятельных произведения. Одно из них – самый знаменитый письменный труд Л.П.Берия: его книга «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье». Многократно оклеветанная, как и сам автор, она вызывает сегодня живейший интерес у читателя. В сборник включены самые важные отрывки из неё. Два остальных произведения – это мемуары деятелей, малоизвестных для российского читателя: К.Н.Чарквиани и А.А.Васадзе. Зато они тоже общались со Сталиным непосредственно и, как говорится, не по мелочи. Равным образом Сталин был лично знаком с каждым из них.

Хронология общения с вождём всех троих, конечно, несопоставима. Л.П. Берия познакомился со Сталиным в двадцатых годах, а с 1938 года вошёл в когорту самых верных его сподвижников. В самом начале Великой Отечественной войны, то есть в наиболее критический отрезок существования нашей державы, он стал одним из его официальных заместителей. Это значит, что Берия практически постоянно находился с ним рядом. Встречи со Сталиным первого секретаря ЦК Компартии Грузии К.Н.Чарквиани были периодическими, но продолжались долго – в течение 14 лет. Самым коротким было свидание с вождём Народного артиста СССР А.А. Васадзе – оно продлилось считанные дни. Но какими же яркими оказались те дни…

Сталинская эпоха отразилась в жизни авторов неодинаково. Берия, сохранивший преданность Сталину и сталинизму, что бы ни твердили об обратном профессиональные шулеры от истории, не мог не погибнуть после смерти вождя. Он слишком был предан ему и слишком много знал. В этом смысле судьба пощадила двух других авторов. Может быть, потому, что всех верных сталинцев истребить оказалось невозможным…? Остаётся сказать, что общение со Сталиным явилось самым важным, главным в их жизни. Воспоминания, как радостные, так и грустные, бережно хранились в их памяти, пока, спустя долгие годы, не были обнародованы на грузинском языке.

В нашем сборнике они представлены под названиями: «Сталин начинался так», «Правда о Сталине глазами актёра» и «Сто встреч со Сталиным». Автор перевода мемуаров, он же составитель данного сборника, Вилли Гогия даёт в предисловии и комментариях не просто свои рецензии на книгу Берия, на воспоминания Васадзе и Чарквиани, но разнообразную дополнительную информацию, включая предысторию появления этих произведений.

Если книга «К вопросам…» была популярна в сталинское время и худо-бедно известна в послесталинское (пусть как обруганная), то мемуары впервые печатаются на русском языке. Они вносят в картину достаточно хорошо разработанной сталинианы новые, интереснейшие фрагменты, крупные и мелкие подробности, как из жизни Сталина и других деятелей, так из жизни страны в целом. В той или иной степени затронуты сферы политики, экономики, войны, науки, литературы, искусства, быта. Порой, в самых неожиданных ракурсах.

При этом каждый представленный здесь мемуарист откровенно субъективен. Как считает Вилли Гогия, это есть естественные погрешности данного литературного жанра. В то же время тесный контакт со Сталиным позволил авторам отразить события не в пересказе с чьих-то слов, а в реальном виде, пусть даже претерпевшем личностное преломление. Особо следует отметить, что в их произведениях представлен ряд особенностей тогдашней Грузии, и не только политических – её национальный колорит, самобытный уклад.

Что касается вклада в сталиниану книги Л.П.Берия, то его трудно переоценить. Это произведение неожиданно для современного читателя открывает не только глубины общереволюционной и внутрипартийной борьбы, но и связь давно минувших событий с политической обстановкой наших дней. Сам Берия и не предполагал, сколь актуально будет его произведение в XXI веке, когда схватка между сталинизмом и антисталинизмом, между прогрессивным и реакционным, между российским патриотизмом и прозападной русофобией не только не ослабевает, а усиливается.

Пепел прошлого стучит в моё сердце

(Вместо предисловия)

Связанные незримой нитью

Почему я вынес в заголовок перефразированные слова франкоязычного бельгийского классика XIX века Шарля де Костера, станет ясно немного позже.[1] А пока скажу, что в этот сборник вошли материалы трёх, очень разных, однако связанных между собой незримой нитью авторов. Эта нить имеет односложное и в то же время невероятно ёмкое название – СТАЛИН. В двадцатом веке ею была прошита историческая ткань не только нашего отечества, но всего мира. Как полагает ряд аналитиков, эта строчка явственно прослеживается и в событийных раскроях текущего столетия.

…Сначала – о мемуарах двух именитых деятелей Грузии – Акакия Алексеевича Васадзе («Правда о Сталине глазами актёра») и Кандида Несторовича Чарквиани («Сто встреч со Сталиным»). Первым, кто поведал читателю о пережитом, был А.Васадзе, вторым – К.Чарквиани. В таком порядке я поместил их краткие биографии и мемуары.

Они оба успели оставить свой литературный след ещё при советской власти, в довольно объёмном виде и на грузинском языке. Однако мною были переведены на русский язык лишь те новые материалы, которые появились в открытой печати уже после ухода из жизни обоих авторов и именно в вышеуказанной очерёдности.

Выход в свет оригинала текста «Правда о Сталине глазами актёра» относится к 1990 году, текста «Сто встреч со Сталиным» – к 2013 году. Это позволяет избежать упрёков в том, что, дескать, опять предпочтение отдано крупному партийному руководителю, каким являлся Чарквиани, в ущерб представителю творческой интеллигенции, каким являлся Васадзе. К тому же, хотя «партийные» мемуары идут после «творческих», Кандид Несторович появляется не в конце нашей книги, а уже на первых страницах предшествующих ему воспоминаний Акакия Алексеевича. Ведь Васадзе предваряет описание своей встречи со Сталиным именно с упоминания о Чарквиани и не забывает о нём на протяжении всего своего повествования. К обоим мемуаристам я ещё вернусь, а пока перехожу к третьему автору.

Должен признать, что одно предпочтение при подготовке сборника мною всё же было сделано. Оно вполне объяснимо не только из-за неоспоримо большего политического веса этого человека по сравнению с любыми другими мемуаристами. Но также по простой причине: появление этого устного, а затем письменного выступления относится к середине 1930-х годов. Это не мемуары в классическом толковании, хотя отчасти имеют некоторое сходство с ними. Считать так даёт право то обстоятельство, что, если к одним излагаемым событиям автор рассматриваемого произведения имел опосредованное отношение, то в других, более поздних, успел сам поучаствовать.