Эпоха Мары - Ал Коруд

в просвещенном двадцать первом веке человека убивают так цинично и на публику. С той стороны точно находятся настоящие варвары.

— Pilot Officer Уилсон. По чьему приказу вы оказались здесь? Говорите!

— Я… я, — канадец откровенно растерялся. Им сказали, что в случае плена их обязательно обменяют. Здесь же творилось нечто жуткое и непонятное. — Мне никто из непосредственного руководства не приказывал. Мы… международная команда.

— То есть вы подтверждаете, что действовали, как наемник.

— Нет, нет, мы военные! Вы не можете вот так…

Человек с кривой улыбкой прервал командира вертолета огневой поддержки:

— То есть у вас нет ни официальных документов, ни ссылок на действия вашего командования. Высокий Суд, ваш приговор?

— Смерть!

Процедура повторилась. В этот раз лишь лицо осужденного на казнь выдавало намного больше эмоций. Бедолага до самого конца наделся на лучшее, и надежда покинула его взгляд последней. Так, один за другим в страшных муках умирали наемники, пришедшие на чужую землю убивать. И убивать безнаказанно для себя. Не секрет, что спецназ Альянса не брезговал уничтожением случайных свидетелей. Женщин и детей лишали жизни лишь для того, чтобы скрыть свои действия. Хороший конец для подобных уродов. Они ведь на самом деле знали, против кого воюют и подписали все документы. Кто с мечом к нам придет…

Единственная женщина в отряде, Master Aircrew, попавшая в программу по феминистской разнарядке, устроила напоследок жуткую истерику с соплями, опрудилась, так и сдохла с обоссанными штанами. Впрочем, она не одна. Вид близкой и неминуемой смерти действовал безотказно. Поняв, что её не миновать командос, из Скандии открыто слал проклятия Чурнорусам и обещал всем восточным унтерменьшам скорую расправу. Так и помер непокаянным.

Камера обошла по кругу висящие в петлях трупы, запечатлевая искаженные в муке лица. Убивали наемников безжалостно. Ну, так никто их в гости и не звал. Затем свет в помещении начал гаснуть, и объектив крупным планом показал Прокуратора.

— Это наш первый уд Справедливости. И не последний. И прошу запомнить — они не были военнопленными, а татями, прокравшимися к нам без закона ночью. Потому и поступать мы с подобными непрошеными гостями будем таким же образом. Как и с теми, кто убивал росских детей, женщин, военнопленных. Кто затеял эту бойню и прячется за спинами охраны, — голос страшного человека понизился до пронзительного шепота. — Мы знаем вас всех поименно. Мы найдем вас. Мы будем судить вас. И мы казним вас.

Изображение исчезло в один миг. Как будто не было жуткого бетонного «колодца» и не менее ужасного палача. Наверное, этот переход напугал зрителей не меньше, чем сцена натуральной казни. Ведь та была незатейлива, без отрубания голов и конечностей, но от этого не менее ужасной.

В это час мир перешел Рубикон, подняв планку бесчеловечности еще выше. Наступала Эпоха людоедов! Так и не мы Это начали, но в наших силах закончить.

Глава 30

Тропинками Мары

Где-то в небесах

Огромная птица из металла чертила небо как школьную доску. Первый гвардейский авиационный полк Чернорусии отрабатывал свое гордое звание.

— Пошел на боевой.

— Понял. На боевом чисто.

— Первый свободный… — в эфире невнятный хрип.

— Главный включен.

— Чисто.

— Питание включено…

— Уход вправо, второй подканал загорелся.

— 754, Слейны, пуски по вам. Предположительно три… Уходите, работу запретил.

Скороговоркой, нервный голос:

— Семь, полсотни четыре, приняли? Уходим, уходим, с отстрелом!

— Отстреливаю…

— Андрюх, давай вправо!

В эфире слышно тяжелое до боли дыхание пилота. Боевая машина идет на пределе перегрузок, удирая от пусков ПВО Альянса. Полученные в обход всех соглашений ЗРК «Слейны» стали проклятьем авиации РК в первое лето сражений. Лучшие из лучших упали тогда с небес.

— 754, уходим с маневром, как поняли?

Ответ частит:

— Да уходим, уходим!

— Бля…

— Ничего не наблюдаю. Как увижу, скажу!

— Понял! Слейн работал,

— Понял, понял.

Еле разборчиво:

— Смотрю, смотрю, пока ничего не вижу!

— Слейн продолжает работать. Маневрируй, маневрируй!

— Наблюдаю пуск по вам, азимут 350, дальность 80!

— Уходим вправо, курс двести сорок, под ракурс уходим…

Тяжелый голос:

— Понял!

В эфире появляется оттенок бодрой паники:

— Высота малая, триста. Уходите, по вам пуски, пуски.

— Две тысячи берем, Андрюха.

Обстановка в небе быстро накалялась.

— 754, от вас азимут 350, дальность — 70.

— Уходим, Андрюха, уходим!

— Высота 25000, скорость 4000!

— Уходим!

Скороговорка улетает ввысь:

— 754, от вас азимут 350, дальность — 50, — ракеты все ближе. — Идут в вашу сторону, маневрирует.

— 1800…

— Давай давай давай!

— 754, уходим вправо под ракурс, под ракурс.

— Да уходим мы блядь…

Тяжелое дыхание смерти прощупывается в эфире:

— Ракета смещается влево.

— Перекладка, Андрюха! Влево, Андрюха.

— 754, ракета вправо смещается, идет на вас! От вас азимут 350, дальность — 60

— На… на курс 120, Андрюха!

— 754, от вас азимут 350, дальность — 50… Маневрируем, маневрируем! 754, идет в вашу сторону!

— Давай, давай!

— Ниже, понял!

— Малая высота триста метров, от вас азимут 350, дальность — 50, также идет в вашу сторону.

Летчик обреченно выслушал новость о еще одной ракете, выпущенной по ним, и неимоверно тяжело дышит.

— 754, влево маневрируем, влево маневрируем…

— Понял!

В эфире отчаянно кричат, уже не веря в удачный исход:

— Маневрируй, маневрируй, давай! Влево маневрируем… Дальность 30. Догоняет! Влево маневрируем… Она сместилась… — летчик молчит, лишь слышно его прерывистое дыхание. — Максимальные обороты!

Отчаянный хрип:

— Вспышку увидел сзади.

— Слейн продолжает подсвечивать. 754, влево маневрируем, влево маневрируем. Курс 90, курс 90, маневрируем. 754, наблюдаем вас по ответу за Рижем… Ракета пошла мимо вас. Продолжаем курс 90!

— Продолжаем, продолжаем!

— Перемещаемся вправо, на курс 120.

— Слейн продолжает подсвечивать, уходим!

Вязкое тяжелое дыхание еле пробивается в эфир. Костлявая карга уже одной рукой дотянулась до пилотов.

— У-у-у-у, блять!

— 813, 754 на связи?

— Да-да-да!

— 754, на связи?

— Да!

— Давай, братишка, уходи, маневрируй!

— Маневрирую!

— 754, вам на курс 120, вам на курс 120. Как приняли?

— Понял!

В небе продолжалась борьба не на жизнь, а на смерть.

— Фу, блядь!

— Скорость максимальная!

— Ни хрена