Страж государя - Андрей Бондаренко

— Что, мин херц, может, уже поедем домой, в Россию? Раз такие дела происходят — насквозь непонятные? — заботливо предложил Егор. — Насмотрелись вдосталь на эту Европу, хватит! Лично я уже соскучился сильно — по дому, по жене, по детям. Даже по Москве нашей, занюханной и задрипанной…

— По жене он соскучал, надо же! — чуть слышно пробормотал Пётр и тут же строго велел Бровкину: — Алёшка, выясни у хозяина двора постоялого насчёт доступного и весёлого женского пола… Быстро у меня! Да, и скажи, чтобы водки грушевой принесли большой штоф и колбасы свиной, кровяной! А по поводу, куда мы двинемся дальше, я тебе, Алексашка, скажу завтра утром. Вот отдохну как следует, тогда уж и решу…

Отдохнув и знатно развеявшись (как следует — по его понятиям), Пётр во время завтрака следующего дня объявил:

— Не могу я вернуться домой, не посмотрев Голландии! Столько мечтал о том, столько раз она мне снилась по ночам! Да и на Англию зело хочется взглянуть…

— Мин херц! — принялся уговаривать царя Егор. — Ну, ладно, Голландия, раз она тебе снилась… Хорошо, посетим, даже не спорю! Но Англия эта штопаная… Там толком и смотреть не на что! Туманы сплошные, да овцы белые пасутся вдоль дорог — мне Лефорт рассказывал… Знаешь, как можно будет сделать, чтобы неизвестных врагов окончательно сбить со следа? Когда Голландию осмотрим, то корабль наймём, чтобы плыть в Англию. А как только выйдем в открытое море, то капитана сразу и плотно забросаем ефимками, и — в Балтику… Можно высадиться и в Курляндии, а можно и дальше идти: до устья реки Невы. Красивые там места, очень интересные. Вот где бы заложить большой порт торговый… Ещё потом можно будет по Неве выйти в озеро Ладожское, вдоль его берега дойти до устья реки Волхов. А по Волхову доплыть до самого Новгорода, а там уже и до Москвы — рукой подать… Этим путём сам Рюрик пришёл на Русь…

— Рюрик, говоришь? — заинтересованно вскинул вверх правую бровь царь. — Ну-ну! Интересно. Подумаю над твоим предложением, охранитель…

В городке Ксантене, что располагался на пологом берегу Рейна, они наняли два крепких плоскодонных баркаса и пошли вниз по течению великой европейской реки, на встречу с Атлантическим океаном. По совету Якова Брюса, баркасы свернули правым рукавом Рейна и вскорости добрались до первых шлюзов, ведущих в знаменитые голландские каналы.

— Вот они какие — шлюзы! — громко восхищался Пётр, увлечённо разглядывая шлюзное хозяйство. — Умно придумано, умно! Надо будет так же сделать на нашем канале между Волгой и Доном…

По прямым и узким каналам баркасы шли на «конной тяге»: каждое судно тянули по две лошади — специальной тяжеловозной породы, размеренно идущие по разным берегам. Все поля, видимые с баркаса, были разбиты на разноцветные (в зависимости от выращиваемых культур) квадраты и прямоугольники.

— Вся-вся земля у них в деле! — в восхищении хлопал себя по костистым коленям царь. — А у нас — пустошь на пустоши… Эх, лень русская! Ужо, когда вернусь — буду у помещиков нерадивых отнимать землицу пустующую…

— Правильно, государь! — одобрил Егор и тут же развил эту тему: — И не только землю, но крепостных крестьян отбирать надо! Отобрали, и на те же самые наделы земельные и посадили! При этом ещё и пообещать можно, мол: «Если поставишь за десять лет государственной казне столько-то пшеницы, ржи, или там — мяса разного, то и вольную получишь». А что такого? Какая разница: крепостной крестьянин или вольный? Лишь бы работал неустанно, землю пахал, сеял, скотину выращивал бы… А если ещё и порт торговый заложить на Балтийском море, то точно — завалим весь мир житом да пшеничкой русской…

— Может, ты и прав, Алексашка, — немного подумав, согласился Пётр: — В Европе-то все землепашцы вольные. А работают как, видел? Нам только и остаётся — завидовать да тайком утирать слюни…

Одного только царь не одобрял, пессимистически ухмыляясь:

— Зачем им так много разных цветов? Баловство одно и трата денег! Столько земли глупостью занято…

Действительно, поля с зерновыми культурами и созревающими овощами регулярно чередовались с земельными участками, на которых выращивались самые различные цветы: гиацинты, нарциссы, левкои, тюльпаны — всевозможных расцветок…

— Не скажи, мин херц! — не соглашался Егор. — На цветах можно делать даже очень приличные деньги…

— Ну и как, скажи на милость?

— Да очень просто. Сами-то цветы голландцы скармливают своим коровам и козам, а вот луковицы, из которых те цветы произрастают, их-то они и продают…

— Кому продают-то?

— Ну, графам разным, маркизам, князьям, прочим денежным людям, у которых есть замки, или просто большие загородные дома, окружённые парками. В Европах принято перед парадными входами домов людей знатных и богатых клумбы разбивать цветочные, в парках — так же…

— Ну, если так оно, тогда конечно! — согласно покивал головой Пётр и неожиданно размечтался: — Вот, прогоним шведа с берегов моря Балтийского, заложим там большой город — с дворцами и парками… Тогда и придётся посылать гонцов в эту Голландию — за луковицами цветочными… Да что там — гонцов! Я, в таком раскладе, и сам лично приеду за этими луковицами, да и тебя, Алексашка, прихвачу с собой…

Трое суток — с ночными остановками, плыли по этой цветочной сказочной стране, не уставая восхищаться местными красотами. Вдоль берегов канала часто попадались маленькие хуторки, состоящие из трёх-пяти аккуратных домиков под крутыми красно-коричневыми черепичными крышами, на которых располагались гнёзда аистов и журавлей. Иногда — в загадочной голубоватой дали, вырастали очертания городов и городков, силуэты средневековых замков с многочисленными башенками и величественных католических соборов. И мельницы: десятки, сотни, тысячи этих крылатых сооружений, разбросанных, такое впечатление, повсюду…

— А вот пиво здесь — совсем другое! — сообщил Пётр, опорожняя очередную литровую кружку. — У немцев-то оно светлое, лёгкое и слегка сладковатое. А здесь — гораздо темнее и крепче, да и горчит немного, но — приятно…

Посовещавшись с кормщиком-голландцем, посетили большую птичью ферму. Царь очень удивлялся многообразию её обитателей. Куры — самых разных пород: хохлатые, разноцветные, непривычно крупные и совсем мелкие, некоторые — с ногами, густо покрытыми перьями. А кроме куриц — ещё и утки, гуси, чёрные и белые лебеди, цесарки, индюшки, куропатки, бекасы, фазаны, павлины…

— Вот так чудо! — умилился Пётр и велел Брюсу: — Яша, срочно отпиши Лефорту, чтобы он тоже заехал на ферму эту. Пусть купит каждой твари по паре и отправит на Москву, в Преображенское…

Наконец, подошли к Амстердаму, впереди заблестела — зеркалом старинным — водная бесконечная гладь, покрытая бессчетным количеством разномастных парусов.

— Это и есть — Зейдерзее, море голландское! — скупо объяснил кормщик.

Морской порт Амстердама поражал: мачты, паруса, резные фигурки всех богов и богинь, придуманные когда-либо жителями и жительницами этой древней планеты, рангоуты, тяжеленные якоря, крепкие солёные словечки — на десятках разных языков…

— Столько кораблей — да в одном месте! — удивлённо и одновременно восхищённо качал головой Пётр. — Это же какая здесь торговля? Подумать страшно — какие здесь деньги вертятся… Нужен нам порт на Балтике! Ох, как нужен… Да, Александр Данилович, ты прав: возвращаться в Москву будем тем путём, по которому варяги в греки ходили! Эх, жаль, что нет у нас с собой карт тех мест…

Егор твёрдо заверил:

— Не беда, мин херц! По голландским магазинам пошарим, шкиперов расспросим опытных: вдруг кто-нибудь из них и ходил к Неве-реке? Проработаем маршрут, даже наметим место удобное — для порта будущего…

Всю осень, зиму и часть весны они провели в приветливой, любезной царскому сердцу Голландии, объехав за это время больше дюжины городов, городков и крохотных деревушек. Брюс всё больше интересовался науками точными: математикой, геометрией механикой, гидравликой, навигацией, астрономией, астрологией, основными принципами и методами кораблестроения, химическими и алхимическими опытами. Безмерно жаден был Яков до всяких новых знаний, спал часа по три-четыре за сутки, ел в спешке — если вовсе не забывал, похудел, почернел, но улыбался при этом — широко и счастливо.

— Побольше бы нам таких Брюсов! — не мог нарадоваться царь на Якова. — Не деньги и богатство главное в этой жизни! А стремление к разным знаниям, стремление первым быть во всём!

Сам же Пётр (и Егор вместе с ним, чтобы не выпускать царя из поля зрения) занимался делами более приземлёнными: лично постигал ремёсла разные, совершенствовал своё мастерство. А с октября к ним присоединились и волонтёры Великого Посольства — общим количеством до сорока человек.

Чем только не приходилось заниматься за эти восемь месяцев! Егор даже (а вдруг мемуары придётся писать?) составил подробный перечень всех профессий и ремёсел, которым ему выпало обучаться. Плотницкое и столярное искусство, резьба по дереву и камню, кораблестроительное дело, шитьё парусов и умение устанавливать их на мачтах, обязанности и профессиональные навыки штурмана, работа на токарных, сверлильных и фрезерных станках, резка стёкол и остекление ими оконных рам, сооружение и обслуживание речных шлюзов, фортификационные работы, кузнечное дело, обустройство ватерклозетов, возведение ветряков и мельниц водяных.