Киноповести - Василий Макарович Шукшин

– Ты из города?

– Да.

– У тебя там на авторемонтном никого знакомого нету?

– А что?

– Пару валов надо…

– Волов?

– Валов. Коленчатых.

Грустный человек грустно посмеялся.

– Мне послышалось: волов. Надо подумать.

– Подумай, а?

Подошли тем временем к чайной. Вошли в зал. Грустный сказал:

– Сейчас… Сделаем небольшой забег – что-нибудь сообразим.

– Какой забег?

– В ширину.

Сеня не понял. Грустный опять посмеялся.

– Ну, выпьем по сто пятьдесят… Выражение такое есть. – Он грузно опустился на стул, портфель поставил на стол. – Садись.

– Слушай, тут же нет по сто пятьдесят.

– Как?

– Не продают.

– Тьфу!.. Демократия!

– Красного можно.

– Ну, возьми хоть красного. На деньги.

Сеня принес бутылку вина, стакан.

– А себе стакан!

– Мы же в город поедем. На мотоцикле же. Как я поведу-то?

– А валы-то… – Грустный налил полный стакан, выпил, перекосился… – Ну и гадость!.. Чего только не наделают. – Налил еще полстакана и еще выпил. – От так.

Закурили.

– Валы, говоришь?

– Валы.

– Прямо хоть караул кричи?

– Точно. Погода стоит…

– Мне бы ваши заботы… А на кой они тебе сдались, эти валы?

– Я же тебе объяснял: полетел…

– Нет, я про тебя говорю. Машина-то чья?

– Моя.

– Личная?

– Какая «личная»…

– А, государственная?

– Ну.

– А почему тебе жарко?

– Так я же на ней работаю!

– А ты не работай. Нет валов – загорай. У них же все есть – пусть достанут. Они же самые богатые в мире. Они, вообще, самые свободолюбивые. Законов понаписали – во! – грустный показал рукой высоко над полом. – А все без толку. Что хотят, то делают.

Сеня оглянулся в зал.

– Чего ты орешь-то?

– Братство! Равенство!.. – Грустного неудержимо повело. Он еще выпил полстакана. – Они на «Волгах» разъезжают, а мы вкалываем – равенство.

Сене было нехорошо. Он не знал, что делать.

– Брось ты, слушай, чего ты развякался-то? Поедем за валами.

– Вот им, а не валы! Пусть они на своих законах ездят. Я им покажу валы… – Грустный вылил остатки в стакан, выпил. – Пусть они – петушком, петушком… Пошли их к…

– Да мне нужны валы-то, мне-е! – Сеня для убедительности постучал себя пальцем в грудь.

– Вот им – принципиально! – Грустный показал фигу.

– Значит, не поедем?

– Нема дурных, как говорил…

– Что же ты мне, гад, голову морочил? Я счас возьму бутылку, как дам по твоей люстре, чтоб ты у меня рабочее время не отнимал. Трепач.

– Потише, молодой человек. Сопляк. Разговаривать научились! Еще гадом обзывается… Я тебе найду место. Надо честно работать, а не махинациями заниматься! – Грустный явно хотел привлечь внимание тех немногих посетителей, которые были в зале. – А я на махинации не пойду!

Сеня оглянулся – никого знакомых мужиков не было. А одному такую глыбу не свалить. Это, видно, понял и грустный, и это его приободрило.

– Щенок еще, а уже махинациями занимаешься! Химичишь уже… Я вот отведу сейчас в одно место, там тебе покажут валы.

– Вот сука! – удивился Сеня. И хотел было уже идти. И увидел, как в чайную вошел Микола… Повернулся к грустному и коротко и властно скомандовал: – Встать!

Теперь удивился грустный. Маленькие его глаза вовсе сошлись у переносья.

– Что-о?..

– Микола! – позвал Сеня. – Иди-ка сюда, тут твои поршня требуются.

Огромный, грязный Микола пошел к столику…

Грустный трухнул.

– Чего? – спросил Микола.

– Шпион, – показал Сеня на лысого. – Счас мы его ловить будем. Встать!

– Брось дурить-то…

– Микола, ты бери портфель – там факты лежат, – а я буду его окружать. – Сеня двинулся «окружать».

Лысый взял портфель и пошел из чайной.

– Хулиганье, черти.

Сеня провожал его до двери. У двери дал ему хромой ногой пинка под зад.

– От-тюшеньки мои!

Лысый оглянулся во гневе…

– От так!.. по мягкой по твоей! – Сеня еще разок достал лысого. – Микола, иди, тут с моей ногой ничего не сделаешь – она у него как перина. Тут кувалду надо…

Лысый плюнул и ушел от греха подальше.

Все сидевшие в зале с интересом и любопытством наблюдали за этой сценой.

Сеня вернулся к столику, где стоял Микола.

– Ты чо делаешь-то? С ума, что ли, сошел?

– Посулил гад такой вал достать, а сам обманул.

– Какой вал?

– Коленчатый. У нас вал полетел, а запасного нету. У вас нету?

– Что ты!..

– Хоть матушку-репку пой. К Макару, что ли, еще съездить…

– А что это за человек-то был?

– А хрен его знает.

– Так он же тебя счас посадит.

– Не посадит. А в «Заре» нет запасных, не знаешь?

– Ты лучше иди отсюда, он счас с милиционером придет.

Сеня посмотрел в окно, потом на Миколу.

– Да? Вообще-то лучше, конечно, без приключений… – И Сеня скоренько похромал из чайной.

Микола подошел к стойке, посмотрел меню… Задумался, посмотрел в окно и тоже пошел из чайной.

– Еще в свидетели счас запишут, – сказал он буфетчице на прощание.

…Только к вечеру Сеня добыл вал. Но теперь у него стал мотоцикл. Сеня, грязный по уши, копался в нем.

…Микола издалека узнал знакомую маленькую фигурку на дороге. Подъехал, остановился.

– Чего у тебя?

– Прокладку пробило… Зараза. Весь изматерился.

Микола подошел, тоже склонился к мотоциклу.

– Вроде сделаю, начну заводить – чихает пару раз и глохнет.

Микола внимательно исследовал неполадку… Покачал головой.

– Надо новую.

– Надо… Курево есть?

– Есть.

– Давай перекурим это дело.

Микола, вынимая из кармана папиросы, увидел коленчатый вал.

– Достал?

– Достал. Новенький. Если теперь кто сунется еще раз к моей машине, стрелять буду.

– А где достал?

– Тайна, папаша, покрытая мраком.

– Трепло.

– Там больше все равно нету.

…Сидели, курили.

Мимо, по тракту, шли и шли машины, груженные хлебом. Навстречу ехали пустые. А когда машин не было, слышно было, как в сухом теплом воздухе стрекочут кузнечики и заливаются вверху невидимые жаворонки.

Поле за трактом было уже убрано; земля отдыхала от гула машин и тучной ноши своей – хлеба. Только одинокие свежие скирды соломы золотились под солнцем.

Парни смотрели вдаль, думая каждый о своем.

– По двадцать семь на круг выходит, – сказал Микола. – Такой – даже у нас редко бывал.

Сеня взял с земли какой-то плоский предмет, обернутый тряпкой… Развернул тряпку, показал – патефонная пластинка.

– В районе купил. – Сеня прищурил глаза, прочитал: – Рада Волшанинова. «Уйди». «Когда душа полна» – в скобках. Нет, вот эта: «Не уезжай ты, мой голубчик». Тоже Рада. Братке везу, пусть послушает. Тонкий намек…

Микола глянул на Сеню… Поднялся, задавил каблуком окурок.

– Нужны ему твои… голубчики, как собаке пятая нога.

– Ничего говорить не буду, заведу молчком и сяду. Вот поет, слушай… Я давеча в раймаге чуть не заплакал. Давай забросим к тебе мотоцикл, а