Перекрестки сумерек - Роберт Джордан

– Кто такая Джолин, Игрушка? – Если бы он не знал совершенно точно, что это не так, то решил бы, что в голосе Туон звучит ревность.

– Треклятая Айз Седай, – прорычал Мэт, натягивая шапку. Он был вознагражден первой маленькой радостью за этот день: челюсть Туон отвисла от изумления. Она так и не нашлась, что сказать, и он вышел, захлопнув за собой дверь. Пустячок, а приятно. Маленькая бабочка на навозной куче. Тайлин мертва, и в этом могут оказаться виновны Ищущие Ветер, что бы там ни говорил Том. Да вдобавок еще и проклятые кости. Совершенно крохотная бабочка на огромнейшей куче навоза.

Небо было затянуто тяжелыми тучами, и дождь лил не переставая. Промокалец – так называли такой дождь дома, в Двуречье. Вода заструилась по волосам, невзирая на шапку, и стала даже просачиваться сквозь куртку, не успел Мэт выйти наружу. Блерик же едва замечал ливень, даже не потрудился запахнуть плащ. Мэту ничего не оставалось, как сгорбившись хлюпать по лужам, затопляющим грязную улицу. Так и так, пока он доберется до фургона за плащом, он уже промокнет насквозь. К тому же такая погода вполне отвечала его настроению.

К его удивлению, за то короткое время, что он провел в фургоне, была проделана невероятная работа, несмотря на дождь. Парусиновая стена была убрана, насколько он мог видеть в обе стороны, и половина грузовых фургонов, что окружали жилище Туон, тоже уже исчезла. Не было также большей части животных, до этого привязанных к столбикам коновязи. Просторная железная клетка с черногривым львом катилась позади остальных по направлению к дороге; упряжку тяжеловозов так же мало заботил лев, спящий в клетке позади них, как и дождь, поливающий их сверху. Артисты тоже понемногу двигались к дороге, хотя каким образом им удалось сохранять порядок передвижения, оставалось загадкой. Большинство палаток исчезли; в одном месте не хватало трех ярко раскрашенных фургонов, в другом фургоны стояли через один, хотя те, что еще оставались на месте и ждали своей очереди, по-прежнему казались чем-то незыблемым. Единственной деталью, говорившей, что труппа не просто разбрелась кто куда, был сам Люка: он шествовал вдоль улицы в ярко-красном плотно запахнутом плаще, останавливаясь то здесь, то там, чтобы хлопнуть по плечу какого-нибудь из мужчин или шепнуть на ушко женщине пару слов, отчего та принималась хохотать. Если бы артисты сами решили уйти, Люка не разгуливал бы по улицам, а гонялся бы за ними, пытаясь убедить их вернуться. Он сохранял труппу в основном благодаря дару убеждения и никогда не отпускал артиста просто так, не охрипнув прежде в попытках убедить его отказаться от этого намерения. Мэт вообще-то должен был обрадоваться, что Люка еще здесь, хотя ему никогда не приходило в голову, что тот откажется от денег. Но в этот момент он, казалось, просто был не способен на какие-то чувства, кроме оцепенения или ярости.

Фургон, к которому привел его Блерик, был почти столь же большим, как у Люка, но он скорее был побелен, нежели покрашен. Белая краска давно не подновлялась, поблекла и пошла полосами, а дождь придал ей дополнительный серый оттенок; в некоторых местах сквозь краску проглядывало дерево. Фургон принадлежал группе шутов – четырем мрачным мужчинам, которые на арене раскрашивали себе лица, окунали друг друга в воду и лупили надутым свиным пузырем, а в свободное время транжирили деньги, поглощая такое количество вина, какое могли себе позволить. Учитывая, сколько заплатил им Мэт за аренду фургона, они могли несколько месяцев пить не просыхая.

В фургон уже были запряжены четыре косматых неопределенного вида лошадки, и Фен Мизар, второй Страж Джолин, сидел на козлах, закутавшись в старый серый плащ и с поводьями в руках. Его раскосые глаза взирали на Мэта с выражением, с каким смотрит волк на нахальную дворняжку. План Мэта не нравился Стражам с самого начала, они были уверены, что смогут без приключений увезти Сестер в безопасное место, как только окажутся за пределами городских стен. Возможно, так оно и было, но Шончан неустанно охотились за женщинами, умеющими направлять (балаган Люка обшаривали четырежды после падения Эбу Дар), и хватило бы малейшего подозрения, чтобы все они угодили в котел. Если верить рассказам Домона и Эгинин, Взыскующие способны заставить придорожный валун рассказать обо всем, что он видел, пока лежал на своем месте. К счастью, не все Сестры чувствовали себя так уверенно, как Стражи Джолин. Айз Седай всегда очень смущались, когда не могли прийти к согласию между собой.

Когда Мэт подошел к лесенке с задней стороны фургона, Бле-рик остановил его, упершись рукой ему в грудь. Лицо Стража было словно вырезано из дерева, по крайней мере оно не больше, чем какая-нибудь деревяшка, выказывало, что его беспокоят потоки дождя, струившиеся по щекам.

– Фен и я очень благодарны тебе за то, что ты помог нам выбраться из города, Коутон, но так дальше продолжаться не может. Сестры живут в ужасной тесноте, вынуждены делить помещение со всеми этими женщинами, с которыми они к тому же не ладят. Скоро начнутся большие проблемы, если мы не найдем другой фургон.

– Меня за этим сюда позвали? – раздраженно спросил Мэт, туже стягивая воротник. Это не очень-то помогало. Спина уже промокла насквозь, и спереди было не намного лучше. Если Джолин вытащила его сюда только для того, чтобы опять начать ныть из-за неудобного жилья…

– Она скажет тебе, зачем тебя сюда позвали, Коутон. Просто помни, что я тебя предупредил.

Ворча под нос, Мэт вскарабкался по заляпанным грязью ступенькам и вошел в фургон, чуть ли не хлопнув за собой дверью.

Фургон был обставлен почти так же, как жилище Туон, разница состояла лишь в том, что здесь имелось четыре кровати, расположенных в два этажа друг над другом. Он не представлял себе, как шестеро женщин умудряются спать здесь вместе, но подозревал, что вряд ли они живут мирно. Воздух в фургоне только что не потрескивал, как жир на сковородке. На каждой из двух нижних кроватей сидели по три женщины, каждая из них либо враждебно разглядывала, либо намеренно не замечала сидящих напротив. Джолин, которая никогда не была дамани, вела себя так, словно три сул'дам вообще не существовали. Она читала маленькую книжечку в деревянном переплете и выглядела Айз Седай до кончиков ногтей – воплощенное высокомерие, несмотря на то что была одета в поношенное синее платье, ранее принадлежавшее некой женщине, дрессировавшей львов. Другие две Сестры, однако, знали, что значит быть дамани по собственному опыту. Эдесина настороженно поглядывала на трех сул'дам, держа одну руку на поясе рядом с ножом, в то время как глаза Теслин постоянно двигались, глядя на что угодно, кроме сул'дам, а руки теребили темную шерстяную юбку. Мэт не знал, каким образом Эгинин заставила трех сул'дам способствовать побегу дамани, но даже несмотря на то, что их наверняка разыскивали вместе с Эги-нин, они не изменили своего отношения к женщинам, способным направлять. Бетамин, высокая и такая же смуглая, как Туон, одетая в эбударское платье с очень глубоким вырезом и подшитым с одной стороны выше колена подолом, открывающим бледно-розовые нижние юбки, сидела с видом матери, только и ждущей от детей непослушания, а желтоволосая Сита, в сером шерстяном платье с высоким глухим воротом выглядела так, словно видела перед собой опасных собак, которых рано или поздно придется посадить на цепь. Ринна – та, которая говорила об отрубании рук и ног, – также делала вид, что читает, но ее обманчиво ласковые карие глаза то и дело отрывались от тонкой книжки, чтобы взглянуть на Айз Седай, и в эти моменты ее губы кривились в неприятной усмешке. Мэту захотелось выругаться еще до того, как кто-либо из них открыл рот. Мудрый человек держится подальше от женщин, когда между ними возникают разногласия, и особенно когда среди них находится Айз Седай; но так ведь он не в первый раз приходил в этот фургон.