Зов Чернобога - Андрей Посняков

Отойдя от пылающей крады, Хельги краем глаза заметил, как, оглянувшись, устремился в кусты малинника предатель Стемид. Ага, значит, не зря его подозревали! Князь не стал отдавать приказ задержать его, зачем? Пусть делает свое подлое дело.

А Стемид, обойдя малинник, бросился вниз, к реке. Найдя тропу, поднялся вдоль по течению к дереву, которое приметил еще раньше, днем. Знал, где искать, — огромная кривая сосна с выжженной на шершавой коре руной. Предателя уже ждали — на этот раз сам Ажлак, не понадобилось и пароля-фибулы.

— Погибло много воинов, — шепотом доложил варяг. — Самых достойных. Дружина князя ослабла. Сильно ослабла, волхв! Принес ли ты наконец серебро?

— Вот. — Ажлак с улыбкой протянул предателю кожаный мешочек. — Тут не серебро, золото. Взгляни. Если мало, добавлю.

— Золото?!

Стемид с азартом развязал ремешки — на миг показалось вдруг, что мешочек шевелится. Бред! Может ли шевелиться золото? Когда же… Когда же выйдет из-за туч луна? Ага, наконец-то! О, сколько здесь всего! Действительно золото — ромейские солиды. А средь них… О, боги!

Черная свернувшаяся кольцами змея, высунув голову из мешка, ужалила предателя в горло и, распахнув крылья, улетела в ночь, Стемид не успел даже вскрикнуть — горло распухло, он начал задыхаться, задыхаться…

— Ну, вот и все, — усмехнулся Ажлак, столкнув труп в реку. — Варяг выполнил свою работу, дальше — дело других.

Волхв прислушался — на тризне пели боевые песни.

— Что ж, пойте, — осклабился жрец. — Надеюсь, скоро мы споем скорбную песнь и на могиле Вещего князя.

Глава 14

ПУТЬ И ИДУЩИЕ ПО НЕМУ

Август 868 г. Шугозерье

Рекоша новгородцы: «Сего мы насилья не можем смотрити».

Поваленный частокол, сгоревшая до углей церковь, пепелища на месте скриптория, трапезной, келий — такой вот печальный вид представился глазам Вещего князя и его спутников вместо некогда цветущей обители. Не по-летнему промозглый ветер гнал по низкому небу тучи, раскачивал ветви сосен, поднимал на лесном озере серые холодные волны.

Покачав головой, Хельги осмотрелся и сразу приметил невысокие холмики с деревянными крестами — могилы. Значит, кто-то все же остался жив… Кто же?

— Князь, здесь рядом селение. — Один из воинов показал рукой в сторону леса, где за ветвями елей чернел частокол, местами поваленный, местами обожженный.

— Было селенье, — невесело усмехнулся князь. — Однако пойдем, взглянем.

Ветер разносил пепел, раздувал еще не погасшие угли — все, что осталось от селища. Угли, частокол да обезглавленные трупы жителей — впрочем, не так уж и много их было, жителей-то, всего полтора десятка. Убили всех, не пощадили никого — ни детей, ни стариков, ни женщин.

«Интересно, если это дела Келагаста, то зачем ему понадобились головы? — сам себя спросил Хельги. — Или староста уже стакнулся с Чернобогом? Ведь волхв направлялся именно в эти места».

Князь склонил голову — если так, то справиться с мятежным старостой гораздо труднее. Это — с одной стороны. С другой же — гораздо легче теперь отыскать Чернобога. Он где-то здесь, рядом, быть может, даже в соседней деревне, недаром Келагаст прихватил с собой головы убитых — для жертвы, для чего же еще-то? Если, конечно, сожженные обитель и деревня — дело рук наволоцких людишек. Впрочем, кому еще здесь безобразить? Только Келагасту, больше некому. Князь обернулся к Найдену.

— Поблизости есть селища?

Тиун задумался, посмотрел вдаль, теребя русую бороду, кивнул:

— Есть. К югу — усадьба Дивьяна, не знаю, захватил ли ее уже Келагаст, на восход — пашозерские огнища, погост, на закат — Куневичи, а на севере… на севере, похоже, и нет ничего. По крайней мере — вблизи.

— Куневичи, это, кажется, по Капше-реке? — Хельги улыбнулся, но синие, как воды фьорда, глаза его оставались холодными, а рука словно сама собою сжимала рукоять меча.

— Да, именно так, княже, — подтвердил тиун и, понизив голос, напомнил: — Туда ты отослал сотню Вятши.

Хельги задумался. Куда пойдет Келагаст после всего сотворенного? Будет ли кружить в лесах, выжидая удобного момента для нападения на оскудевшую людьми дружину? Или, выставив сторожу, пойдет в Куневичи, набираться сил для засады? А может быть, обнаглеет настолько, что ринется к Паш-озеру — жечь, убивать, грабить?

— Я б на его месте отошел в Куневичи, — усмехнулся Найден. — У него же добро, обозы. Бросив Наволок, староста вряд ли оставил все это в лесах.

— Да, — согласился Хельги. — Только и с обозами он не стал бы возиться, наверняка заранее отправил добро, детей и женщин рекою. А сам идет налегке, кружит… — Князь потянул носом воздух. — Что же не нападает? Самый, по-моему, подходящий момент, ведь, по его мыслям, большая часть моей дружины погибла в змеиной засаде. Он ведь думает именно так, не зря же мы устроили столь пышную тризну! К тому же предатель Стемид исчез, видно, ушел с подробным докладом, тварь. Тем лучше! Пусть нападут… и получат в спину удар сотни Вятши! — Хельги обвел взглядом окружающую местность: лес, болота, холмы. — Ну, что ж ты медлишь, староста? Такого удобного момента больше не будет!

— Если он сам себе его не устроит, — тихо произнес Найден.

Нахмурив брови, князь вопросительно взглянул на него.

— Полагаю, он попытается заманить нас в ловушку, — пояснил свою мысль тиун. — Не думаю, чтоб все его воины кружили по окрестным лесам. Большая часть их наверняка где-нибудь затаилась, копя силы… Да и осень скоро — пора собирать урожай. Нет, не может такого быть, чтобы все Келагастовы мужики шлялись по лесам. Ну, малый отрядец — может. Остальные сидят где-то, выжидают. Знать бы только — где?

— А зачем знать? — Хельги внезапно засмеялся. — Если все так, как ты думаешь, — а я и сам к тому склоняюсь, — Келагаст обязательно оставит нам знак. След, который бы привел нас в ловушку. Вот по нему-то мы и пойдем!

— След? — поднял глаза тиун.

— Ну да. — Князь дал знак прочесать лес: — Вот от того холма до озера. Ищите.

— Что искать, княже? — робко переспросил один из десятников.

Князь усмехнулся:

— Увидите сами.

«Детские» разбрелись по лесам, внимательно осматривая местность. Ветер так и не разнес облака, наоборот, принес новые. Начал накрапывать дождик, мелкий, осенний. Хельги поежился, уселся в седло, поплотнее кутаясь в плащ. Отвернувшись от пепелища, он смотрел на север, куда вела неширокая тропа, исчезающая в густом ельнике. Почему-то казалось — именно там и отыщется нечто…

И князь не ошибся. Из ельника на тропу, размахивая руками, выбежали двое молодых воинов — «детских», возбужденно переговариваясь, помчались к князю, гремя кольчугами. Доложили наперебой, едва отдышавшись:

— Там… Там…

— На кольях…

— Мертвые головы, князь!

Хельги тронул поводья. Чего-то подобного он и ожидая. Ну как же… Мертвые головы. Не зря же их отрезали у убитых.

В ельнике, на полянке, хорошо видной с тропы, посреди мокрой травы торчали два небольших колышка, на каждый были насажены отрубленные человечьи головы: на левом — голова девушки с длинными волосами, на правом — отрока. Сверкая белками, глаза покойников, казалось, с укоризной смотрели на князя.

— Свежие! — Хельги поморщился. — Вороны еще не успели выклевать очи. Да и кровь едва запеклась. Отроки! — Князь обернулся к дружине.

— Слушаем, княже! — хором крикнули воины.

— Те, кто пойдут впереди, пусть поглядывают внимательно… И если заметят кого, сделают вид, что не заметили. Ясно?

— Ясно, княже! Веди же нас и знай — мы все готовы умереть за тебя!

— За меня? — улыбнулся князь. — Нет, отроки. За меня умирать не надо. Лучше послужите-ка родине.

— Послужим, княже!

Хельги махнул рукой. Повинуясь командам десятников, гриди двинулись в лес. Не прошли и нескольких перестрелов, как обнаружили на суку отрубленную руку, затем — еще одну, потом — голову. «Детские» молились богам и шепотом клялись не щадить жестоких врагов. Князь переглянулся с Найденом — все же они выбрали верное направление. Интересно, куда приведут их эти мертвые головы — к погибели, бесчестью иль славе?

— Найдутся ли у тебя береста и писало, Найден? — Князь вдруг резко осадил коня, оглянулся.

Тиун ответил:

— Как не найтись?

Вытащил из переметной сумы письменные принадлежности, протянул князю. Тот спешился и, быстро набросав послание, протянул «отроку» — белоглазому весянину Тяхку.

— Возвращайся к пожарищу. Положишь там на видное место.

Кивнув, «детский» умчался. Видно, знал короткий путь, — вытянув вперед руки, словно бы нырнул в ельник, только вместо брызг сошлись за спиной еловые лапы.

Хельги, проводив парня взглядом, пожаловался Найдену: