Зов Чернобога - Андрей Посняков

Андрей Посняков

ЗОВ ЧЕРНОБОГА

серия «Вещий князь»

Книга седьмая

Глава 1

ТРЕТЬЯ ЖЕРТВА

Наши дни. Лето. Норвегия

Да, враг еще не разбит, война продолжается!

Палочки в руках ударника слились в сплошные ясеневые полукружья, медью звенели тарелки, Крупнокалиберными очередями стрекотали альты, гулко, как беременный гиппопотам, ухала «бочка», на краю сцены, перед сверкающей ударной установкой, под зловещий скрежет гитар утробно выл вокалист — длинный веснушчатый парень с рыжим, развевающимся в такт музыке хайром. Пел не по-английски, по-древненорвежски, как было объявлено, а на самом-то деле один черт знает, что там и за песня была — слов-то не разобрать, один рык. Но чувствовалось — по всему чувствовалось, — вещь стоящая! Да и рыжий старался: было видно — то припадал губами к микрофону, будто пытался его сожрать, то с остервенением отшвыривал прочь стойку, да так, что та улетала со сцены, и техники, справедливо не надеясь отнять ее у распаленных зрителей, срочно тащили из-за кулис другую. Вырывающийся из колонок форсированный звук был настолько громким, что и музыки-то, по большому счету, не было слышно — один лязг, уханье, скрежет… И рык! Ну, молодец рыжий, а с виду и не подумаешь.

Ханс ткнул приятеля локтем в бок и показал большой палец. Во! И в самом деле, группа — называлась она «Дети Вотана» — отыграла… нет, скорее, отгрохотала на славу. Ханс аж головой качал от восторга, заорал даже:

— Нильс, вот бы этого рыжего к нам, а?! Мы ведь не хуже играем, вот с вокалистом только…

— Да. — Оглянувшись на худощавого светлорусого Ханса, Нильс согласно тряхнул длинной темной гривой, незадолго до концерта тщательно вымытой и расчесанной. Классная была прическа у Нильса! Ханс всю свою сознательную жизнь завидовал в этом приятелю. И в самом деле — роскошный хайр, не то что у некоторых… Ханс вздохнул. У него-то самого волосы были так себе. Светлые, какие-то редковатые, ломкие. Ничего, говорят, в переходном возрасте многое в организме меняется — может, и волосы другие вырастут — густые, тяжелые, косматые, какие и положено иметь всякому уважающему себя рокеру. Да, может, и вырастут, Возраст-то — тринадцать лет — самый что ни на есть переходный. Вот и Стигне то же самое говорит, жаль, нет ее сегодня, уехала в Тронхейм, к родичам.

Шестнадцатилетний Нильс словно подслушал мысли приятеля, улыбнулся мечтательно.

— Да, если б не Стигне, мы б тоже сегодня сыграли!

— Уж дали бы жару, — поддержал Ханс. — Не хуже, чем все эти. Магн бы попросили — она б с нами спела.

Магн — это была местная сумасшедшая, девушка ниоткуда, обладавшая удивительным по красоте голосом, то угрожающе-тихим, как шипение змеи, то грохочущим, как рев водопада, а иногда и нежным, как утренняя трель жаворонка. Никто не знал, что на самом-то деле Магн родилась и выросла в Ирландии более тысячи лет тому назад, а сюда, в Норвегию, попала потому, что преследовала Черного друида Форгайла Коэла, ныне спящего мертвым сном возле древнего святилища Тары. Возмечтавший о власти над миром друид призвал на помощь кровавых кельтских богов и сумел принести много зла людям — и в своей эпохе, и здесь, в современной Норвегии, — пока не был остановлен молодым конунгом Хельги, князем Гардара, прозванным Вещим Олегом, и русским музыкантом Игорем Акимцевым, волею судьбы ставшим второй ипостасью Князя. Игорь теперь далеко — выйдя из комы (и тут не обошлось без Хельги и козней друида), он оправился и уехал на родину, в славный город Санкт-Петербург, в Россию, не такую уж и далекую, но загадочную страну, о ней Ханс с Нильсом слышали много всяких жутких историй, которым, конечно, не верили, но все же… В оборотней вот тоже никто не верил, а зимою поверили все… все знакомые ребята и даже полицейский инспектор Плеске, молодой стеснительный парень. Кто его знает, если б не отпугивающая оборотней виса, которую откуда-то знал Акимцев, что бы было с инспектором? А так — прочел и спасся! Так что ко всем небылицам да ужастикам относиться надо с опаской, кто их знает, может, и не все там вранье?

Ханс с тех пор жил с двоюродной бабусей Анной-Хансой Херредаг, приехавшей из Канады после странной смерти его родителей — их в ноябре ударило молнией, ну надо же! — и поначалу явно страдавшей каким-то жутким психическим расстройством. Теперь-то уж, слава богу, все нормально — бабка, как бабка, — ворчит, естественно, но ничего, терпеть можно, да и вольготно вполне. Жаль, конечно, родителей, да их уже не вернешь. А бабуся из Канады приехала не одна, с воспитанником, Вэлмором, а тот — ну, точно псих, да еще себе на уме — исчез зимой, сгинул неизвестно куда, поговаривают, он и был тем самым оборотнем, что едва не слопал полицейского инспектора Плеске. Вообще, жуткая история. И ведь не забывается, что характерно! Да, забудешь тут — Ханс вспомнил подружку Нильса Дагне — вот уж кому тоже досталось. Жаль, сегодня на концерт не пошла, много потеряла. Магн отчего-то не пела, видно, совсем загрустила после отъезда Акимцева, а тот ведь не один уехал, с Мариной, медсестрой из клиники доктора Норденшельда. На взгляд Ханса, Марина была очень красивой, настоящей секс-бомбой, такой бы в «Плейбое» сниматься или в журнальчиках покруче, тщательно запрятанных Хансом меж стенкой и кроватью. А Магн, видно, тоже Акимцев нравился. Ну, парень хоть куда — сильный, волосатый, при бороде, к тому ж еще и музыкант отличный, ударник не из последних, а другого бы продюсеры из России и не пригласили, жаль вот, поиграл мало, уехал. Ничего, к осени обещал вернуться.

— Смотри, и этот здесь. — Оглянувшись, Ханс вдруг увидел позади, совсем близко, через два ряда бледного сероглазого парня с темными, тщательно уложенными волосами. Парень был красив и, видно, знал это. Искоса, с этаким вальяжным пренебрежением поглядывал на сидевших вокруг девчонок. Кристиан. Так его звали, одноклассник Дагне. Ханс видел, как они пару раз прогуливались вместе, а ведь Дагне — девушка Нильса, могла бы и поскромней быть, а не смеяться неизвестно над чем в компании этого скользкого типа. Почему Ханс обозвал Кристиана скользким типом — он и сам не знал. Просто так, к слову пришлось, вернее — к мысли. Слишком уж тот был смазливым да причесанным. Лицо — аристократически бледное, томное, ресницы дрожат, словно у девчонки, на щеках румянец. И одет — белые шорты, серо-голубая спортивная куртка поверх белой майки, на ногах белые носочки с серо-голубыми — в цвет куртке — кроссовками. Фу ты, ну ты… Еще бы галстук с рубашкой нацепил, чучело. И чего сюда приперся? Не любит ведь такую музыку, терпеть не может. Однако пришел, да не один — с девчонками. Видно, они его сюда и завлекли. Ничего девчонки, симпатичные, и одеты — шортики, юбочки, топики… Ханс вздохнул. Вот у него почему-то девчонки не было. Ну, не считать же за таковую Стигне, ударницу в их с Нильсом группе, — во-первых, она на два года старше, а во-вторых… во-вторых, и ведет себя с Хансом соответственно, словно старшая сестра. Ну, может, еще и удастся познакомиться с клевой девчонкой… да, может, и Стигне начнет относиться иначе.

— Почему козел? — когда закончилась музыка, переспросил Нильс. — С Дагне вместе шли? Ну, это еще не повод… Мало ли кто с кем шел. Да он нормальный парень, этот Кристиан, — и что ты к нему привязался?

— Морду бы ему набить, вот что, — вставая с жесткого кресла, угрюмо буркнул Ханс. Ну не нравился ему этот томный красавчик — и все тут.

Концерт закончился, и публика — кто еще не успел набраться пивком или чем покрепче, повалила в бар, расположенный по фасаду клуба — приземистого, вытянутого в длину здания; нынешний июль выдался дождливым, и концерты проходили внутри, а не на открытой сцене в Черном лесу, как прошлым летом.

У бара, в числе других машин, стоял синий «Сааб» — такси. Водитель Аксель, старый знакомый ребят — длинноусый мужчина лет сорока, неуловимо похожий обликом на древнего викинга, — посигналив, улыбнулся, кивнул. Ханс с Нильсом дружно развели руками — нет, мол, денег — и направились к остановке муниципального транспорта. Ханс-то, в принципе, и пешком мог дойти, жил недалеко, в Снольди-Хольме. Впрочем, надо было сначала заехать к Нильсу, взять у него гитарную примочку, чтобы потом утром рано не вставать, а, проснувшись, сразу воткнуть гитару в усилитель и пилить, пилить, пилить… Бабуля как раз к этому времени на рынок свалит, так что никто мешать не будет.

Уже усаживаясь в автобус — длинный, красно-желтый, украшенный рекламой «Соки и воды Гронма», — Ханс успел заметить, как красавчик Кристиан под руку с какой-то девчонкой свернул на, лесную дорогу. Интере-е-есно… Завистливо хмыкнув, мальчик вдруг заметил, как Кристиан посмотрел прямо на него и тут же поспешно отвернулся. Ходят тут всякие, смотрят… А девчонка ничего — стройненькая темноглазая блондиночка в коротких джинсовых шортиках и клетчатой рубашечке навыпуск. Ханс мог бы поклясться, что под рубашечкой у нее ничего не было.