Сага о короле Артуре - Мэри Стюарт

А как же Иисус, ведь Он тоже любил Иерусалим? В один прекрасный день и Он тоже вернется сюда, пройдет по этим улицам, полюбуется на новые постройки, потолкует с людьми, задержится поговорить с детьми… Алиса от души надеялась, что произойдет это, пока она с отцом здесь, в городе. Возможность еще представится, и не раз; ведь герцог дал обет ради спасения души совершать паломничество примерно раз в три года…

И года три спустя, когда Алисе уже исполнилось восемь и она снова приехала в Иерусалим с отцом, так оно и случилось.

Он шел по узкой каменистой тропке, что вилась сразу за садовой стеной.

Вилла Лентула стояла на окраине города, а дальше раскинулись поля — или то, что называлось палями здесь, в Святой земле: каменистые пустоши, на которых весной пробиваются редкие травинки, и чахлые бело-желтые цветочки вроде маргариток, и еще алые анемоны — отец называл их полевыми лилиями.

Летом здесь не росло ни травы, ни цветов, и пастухи в поисках пастбищ перегоняли стада все дальше и дальше.

Кажется, именно этим незнакомец — в воображении Алисы он уже стал Иисусом — и занимался. Он вовсе не ходил по городским улицам в окружении апостолов, беседуя с людьми; он медленно брел по тропке, уводящей из города, по колено в овцах. В одной руке он сжимал посох, а на плечах нес ягненка, второй рукою придерживая все четыре свисающие ножки.

Пастырь добрый. Алиса сразу узнала знакомую картину, хотя сам юноша очень мало походил на церковные росписи и гобелены. Даже на взгляд восьмилетнего ребенка, для которого тридцатилетний человек стар, а сорокалетний — дряхл и немощен, незнакомец был очень молод. И никаких тебе светлых кудрей, никакой тебе аккуратной бородки, никаких белых одежд и, уж конечно, никакого нимба. Просто-напросто худощавый юноша, темноволосый и темноглазый, щеки припорошила щетина нескольких дней, одет в бурый халат, перепоясан туго стянутым алым шнурком. Ноги — босы.

Овцы блеяли и жались ближе к нему. Он заметил девочку: та, вскарабкавшись на садовую стену, устроилась в тени тамариска. Поднял взгляд, улыбнулся.

Точно он, сказала себе Алиса, затаив дыхание, хотя здесь, под ослепительным солнцем, где со всех сторон накатывал шум и запах овец, для благоговения места не оставалось.

— Так ты все-таки вернулся! Я так и знала!

Он остановился, оперся на посох. Ягненок на его плечах тихонько взмемекнул. Пастух склонил голову, ласково потерся о него щекой.

— Я часто хожу этим путем.

Хотя девочка говорила на латыни, незнакомец ответил ей на ее родном языке, но чему тут удивляться? Вполне в его духе.

— Ну а ты, маленькая? — молвил он, — Сдается мне, ты здесь в гостях, приехала в мой город паломницей. Иерусалим, должно быть, совсем не похож на твою родную Британию. Ну и как тебе тут нравится — в земле, которую вы зовете святой?

— Нравится, еще как нравится. Но я вот думала… — начала было Алиса и вдруг ощутила робость, обычно ее натуре не свойственную.

А что прикажете отвечать тому, кто воскрес из мертвых, да еще и пришел в то самое место, где его так жестоко убили? Девочка сглотнула и умолкла.

— Так ты думала?.. — подсказал пастух.

Его добрые глаза по-прежнему улыбались, но Алиса обнаружила, что расспросы просто-таки не идут с языка.

— Да так, про овец, — быстро нашлась девочка, — Такие длинноногие, и уши смешные болтаются… На наших совсем не похожи. А у нас дома в Регеде овцы особенные. Маленькие такие, с мохнатыми ножками и голубой шерсткой, и всю зиму в холмах пасутся. Нам не надо перегонять стада с места на место, как у вас. Там, где мы живем, травы всегда полно.

— Я немного знаю твою страну. — еще бы ему не знать! — Там, должно быть, круглый год красиво.

— Да, да. Глаз не оторвать. Ты ведь и туда придешь однажды, правда? Говорят, будто в один прекрасный день…

— Леди Алиса! Леди Алиса!

Мария, няня девочки, задремавшая было под солнышком, только что проснулась и теперь прочесывала сад в поисках своей подопечной.

— Когда-нибудь, я надеюсь, — отозвался пастух и, взмахнув посохом в знак прощания, повернул прочь.

Алиса соскользнула со стены, побежала навстречу няне и остаток дня изумляла ее своим благонравием.

Глава 6

— Ты, случаем, не заметила: отец непременно заводит разговор о душе, когда ветер дует северный и по всему замку гуляет сквозняк? — молвила Алиса.

Ей уже исполнилось одиннадцать, а уж прелестна она была на удивление — насколько позволяет этот нескладный возраст.

Обращалась девочка к своей прислужнице Мариам. Та захихикала.

— Ну, южный-то ветер нам и вовсе ни к чему, верно? А так доплывем мы быстро и споро и еще до конца апреля окунемся в солнечный свет, благодарение Господу! До чего славно снова побывать дома.

Мариам родом была из деревушки в каких-нибудь двух милях от Иерусалима. Герцог взял ее в услужение во время последнего паломничества.

Алиса чуть слышно вздохнула.

— Чудесно там было, правда? А лучше всего удалось плавание — правда, тебя тогда с нами не было, — погода стояла до того ясная, а уж сколько всего мы посмотрели — и Рим, и Тарент, а потом погостили у родни матушки в Афинах. А по пути домой и ты в Афинах побывала. А уж само паломничество… Конечно, Иерусалим замечательный, хотя делать там особенно нечего, если не считать… ну, то есть я знаю, что вообще-то туда ездят ради спасения души, вот только… — И фразу завершило нечто очень похожее на вздох.

Рука Мариам, сметывающая сорочку для госпожи, на миг застыла в воздухе. Иголка сверкнула на солнце, что для марта светило необычайно ярко, так что в Алисиных покоях, окна которых выходили на юг, было довольно тепло. Впрочем, Мариам, даже спустя почти три года, к британским студеным зимам так и не притерпелась.

— Что только? — подсказала она.

— Ох, да просто не хочется мне уезжать из дому, когда весна на носу! Ты только погляди, сколько всего мы пропустим: первоцветы уже распускаются, и лошадка моя в июне принесет жеребенка, и… ну, к этому времени мы, наверное, уже вернемся.

— Вернемся к июню? Ох, нет, госпожа моя, вы все позабыли! Да одно только путешествие морем длилось неделями, а я-то запомнила каждую из них, до того мне недужилось. К июню вам ни за что назад не поспеть.

Алиса встала с кресла, пересекла комнату, подошла к окну. Солнечные лучи косо падали в комнату через широкий каменный подоконник, вместе с легким ветерком внутрь потянулись запахи ранней весны — земли, сосновой смолы, распускающихся почек, благоухание молодой поросли.