Повелительница снов - Ирина Дедюхова

— Саша, именно поэтому нас мучают непреодолимые противоречия! Но если бы я знала, какое влияние на меня окажет младенческое пребывание в кроватке, то я бы лучше спала в табуретке!

С этих пор он, если она что-то не понимала или говорила, по его мнению, не то, он сразу же попрекал ее этой пресловутой кроваткой. Они часто ругались, и Варя насмешливо звала его «табуреточником», а он ее — "принцессой на панцирной сетке".

Однажды они сидели, как обычно, у нее в комнате. Сумерки сгустились, и у Варьки необыкновенно зажглись ее зеленые глаза. Саша вдруг схватил ее и стал грубо целовать прямо в рот. Конечно, Варя давно мечтала об этом моменте, ждала его. Из разговоров с девочками она знала, что эта гадость и означает окончательную победу. Но происходившее с ней было просто омерзительно. Все внутри нее умерло, окаменело, она хотела только одного, чтобы Иванов скорее ушел. Ей было плохо и на следующий день, поэтому она даже не расстроилась, когда Иванов вдруг опять перестал с ней здороваться.

Их совместные хождения по мукам стали известны всему классу. Неунывающая Марина громко хохотала над тем, что наконец-то Варвара нашла такого же дурака, перед которым ей и юбчонку-то задирать бесполезно — он смотреть не хочет! Действительно, Саша и Варя были с ярко выраженными отклонениями, и роман их был с ярко выраженным приветом.

— Саша, я красивая?

— Да, так себе…

— Так что же ты опять пришел, целуешь меня?

— У тебя на лице написано, что ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал. Мне просто очень жаль тебя и очень скучно.

— Значит, это просто жалость и желание развеяться… Странно, ведь я тебя тоже целую из жалости, я себя понять не могу! И тебе совсем-совсем это неприятно?

— Мне все равно.

— Ты либо лжешь, либо хочешь сделать мне больно. Можешь радоваться, ты причинил мне боль.

— А ты бы хотела сама причинить боль мне? Со мной у тебя этот номер не пройдет! Тебе меня на крючок не подцепить! Не разжалобить!

— Послушай, почему ты можешь быть добрым со всеми, только не со мной? Что же ты все ходишь ко мне?

— Хорошо, завтра я пойду к Марине.

— Иди куда хочешь…

— А ты забавная!

— Нет, милый, я не только забавная, я еще красивая, чувственная! И я все в тебе слышу! Ты просто трус! Как же ты боишься боли, которую я могу тебе причинить! Какая-то в тебе любовь-то странная… И любить хочешь, и мучить!

— А тебе — нет? Ну, признайся, ведь это ты хотела бы сейчас меня терзать. Ты бы меня в мелкий шашлык изрубила, если бы я только выказал перед тобой слабость!

— Нет, я бы, наверно, обрадовалась, потом тоже сильно полюбила тебя. Я в этом уверена, я полгода внушаю себе к тебе любовь, изо всех сил стараюсь полюбить!

— Врешь! Ты с первого дня следишь за мной! Ты еще тогда влюбилась в меня, как кошка! А теперь ты за мной бегаешь, ждешь у школы, напрашиваешься на эти дурацкие проводы. Если бы ты знала, как ты надоела мне!

— Что-о? Ты ведь… ведь сам сегодня пришел ко мне… Я тебя не звала… Я не хотела… Уходи-и…

— Ах, эти вечные твои слезы! То она смеется, то плачет… Не плачь, пожалуйста, ну, не реви… Я не хотел, Варя, не надо… Ну, успокойся, вот платок, вытри слезы, давай, поговорим о чем-нибудь другом, что тебя на любовь-то все тянет?

— Я же не старуха еще, Саша! Сам меня целует, вот меня и тянет на любовь… Не надо, пусти. Сначала он обижает, а потом, как маленькую, по головке гладит!

— Нет, ты не старуха… Варя… Ты очень даже не старуха. Знаешь, в тот день, когда я подошел к тебе… Мне в тот день Столбов сказал, что, наверно, решится ходить за тобой. Разве за старухой он бы решил ходить?

— И ты пошел, мой портфель выхватил, чтобы Столбику помешать? Как было бы славно, если бы сейчас я сидела с милым простым Столбиком! Ой, мне больно, волосы… волосы отпусти!

— Ты сегодня такую глупость сказала на литературе…

— Какую?

— Ну, когда мы разбирали партийность в литературе и значимость исторического подхода, ты вдруг брякнула, что эти ужасные исторические картины выгодны партии только в том, что все начитаются, например, о крепостном праве и жить без парткомов не захотят. Как ты выразилась, «забоятся»!

— Что думала, то и сказала! Сам-то даже меня боишься, любовной боли струсил! Все вы трусы! Вы только другим не боитесь больно делать! А я не боюсь говорить, что думаю! И никакой мне партком для этого не нужен!

— Вот, именно! Я все не могу понять, что у тебя за котелок на плечах, что такие мыслишки варит?

— Какой есть.

— Да, уж! А помнишь, как ты весь класс насмешила со своими "ка градусов"? Не знать в твоем возрасте, что эта приставка обозначает не "ка градусов", а "такой-то и компания", вообще смешно!

— Неужели вам больше не над чем смеяться в жизни? Ведь вокруг столько смешного, но вы боитесь на это глаза поднять! Да, я этого не знала! Я ведь живу сама по себе, только книжки читаю, я уверена, что и родители мои этого не знают. Мне и говорить-то не с кем было до тебя, вот глупости и получаются, когда я рот раскрываю.

— Ну, наконец-то ты со мной согласилась! Причем, как ты точно заметила, у тебя всегда получается глупость, как только ты раскрываешь рот! Надеюсь, ты теперь понимаешь, что я никак не могу тебя любить? Пробовал — не получается! Никакой логики, мысли, только дикие чувства, которые ты и высказать-то не можешь. Смешно, мой старший брат назвал тебя — "изящная брюнетка"!

— Действительно, это все просто смешно…

— Вот и поговори с тобой, давай хоть целоваться станем. Ну, не злись, я весь день хотел тебя поцеловать, мне просто бывает неприятно, когда все над тобой смеются… Ты так легко подставляешься! А мне это неприятно.

— А мне все равно. Хотя, наверно, если бы я была мужчиной, то постаралась бы защитить девушку, которую мне захотелось бы поцеловать. Я бы не позволила, чтобы кто-то смеялся над ней при мне. Да, я бы ее защитила!

— Мне противно, когда ты говоришь, что хотела бы быть мужчиной! Ты бы была тряпкой, а не мужчиной! Защитить! Чтобы и надо мной все смеялись? Уж такого ты от меня не проси. Мне слишком дорого далось мое место, чтобы вставать вровень с тобой. Нет, я ничего такого не имел в виду, не плачь… Иногда все обстоятельства против тебя, и иногда ты не властен…

— Ты будто оправдываешься передо мной, Саша? Успокойся, я знаю, что никогда ты мне не будешь ни защитой, ни опорой. Почему-то я очень хорошо это знаю, поэтому между нами ничего и не может быть, это ты верно подметил. Столбик, он хоть и гораздо слабее тебя, но когда-то он хотя бы попытается, если, конечно, решится… Не смейся! Ведь ты гораздо сильнее любого Столбика, но ведь и ты, даже любя сильнее в тысячу раз…