Билет на ковер-вертолет - Дарья Донцова

— Какое счастье! Наконец-то пришел! Вся издергалась! На работе отвечают: уехал, мобильный отключен, домашний молчит… Ну сколько можно гулять!

— У меня батарейка села, — ошарашенно ответил Филипп Юрьевич, потом спохватился, сделал строгое лицо и пробасил:

— Гражданочка, вы кто?

Хорошенькая девчоночка с разноцветными волосами стала краснеть, а на меня от радости напало дурашливое настроение.

— Как? Не узнал? Это же я, Арина Виолова — Виола Тараканова! Стыдно не вычислить звезду!

Филипп заморгал.

— Значит… ты… ее… знаешь? — с расстановкой произнесла девушка.

— Нет, котик, — быстро ответил кавалер, — первый раз вижу.

— А не ври-ка, — заявила Котик. — Она тебя Филей назвала! Откуда ей имя известно?

— Сам теряюсь в догадках. — попытался купировать зреющую неприятность Говорков, но Котик легко переорала кавалера:

— И все телефоны у ней имеются!

— Врет! — убежденно парировал Филипп, кося глазом.

Я притихла. Кажется, втравила парня в неприятности. Похоже, Отелло по сравнению с Котиком — младенец.

— А ну назови его мобильный! — бесцеремонно ткнула в меня длиннющим гелевым ногтем Котик.

Я, по непонятной причине, повиновалась и выдала цифры.

— Точняк, — отметила Котик, прищурилась, потом, странно скрючив пальцы, ринулась на меня с воплем:

— Ща узнаешь, как с чужими парнями трахаться!

Честно говоря, я растерялась, поэтому Котик ухитрилась вцепиться мне в волосы и пару раз стукнуть головой о грязную стену. Но мое замешательство прошло быстро, и в писательнице Арине Виоловой, восходящей звезде литературы, надежде издательства «Марко», любимом авторе киностудии «Шарашкин-фильм», проснулась дворовая хулиганка, все детство сражавшаяся с мальчишками. Я ловко вывернулась из пальцев Котика, уцепила ревнивицу за плечо, а потом отпихнула ее в сторону. Котик взвизгнула и снова кинулась вперед.

Филипп прыгал вокруг нас, периодически выкрикивая:

— Девочки, спокойно! Девочки, давайте побеседуем! Девочки, не надо драться!

Но мы с Котиком бились, словно войска Алой и Белой розы. В конце концов мне удалось стащить с драчуньи курточку и вышвырнуть одежду в окно.

— Ах ты дрянь! — завизжала Котик, явно намереваясь начать новый виток войны.

— Потом додерешься, — ухмыльнулась я, — беги во двор, а то твой полушубок из крашеной кошки бомжи унесут. А я пока к Филе в квартиру пойду, нам поговорить надо.

Говорков разинул рот, я повернулась к нему, и тут в моей голове разорвалась бомба. Яркий свет вспыхнул в закрытых глазах, я села и застонала, немилосердно болел затылок.

— Эй, ты как? — послышался сквозь звон незнакомый голос.

Я открыла веки, увидела небольшую, просто обставленную комнату и Говоркова, сидящего возле меня на диване.

— Жива? — поинтересовался он.

— Угу, — кивнула я. — Что случилось?

Филипп хмыкнул.

— Ленка тебя по башке сапогом огрела. Вмиг с ноги стащила, по твоей черепушке долбанула, а потом унеслась.

— Круто, — вздохнула я и стала ощупывать затылок.

— Да ран нет, — усмехнулся Говорков, — не боись, скоро пройдет. Ты вообще кто?

— Виола Тараканова.

— И что у нас с тобой было? — нахмурился Филипп. — Извини, конечно, если обижаю, но совсем тебя не помню. Мы ведь в этом году не встречались?

— Мы вообще не встречались, — вздохнула я.

— Никогда?

— Никогда.

— Чего же ты в драку полезла?

— Я? Это Котик твоя офигелая!

Говорков стал темнее тучи.

— Вы кто? — перешел он на официальный тон.

— Виола Тараканова, москвичка, жена вашего коллеги. Олега Куприна, под псевдонимом Арина Виолова пишу криминальные романы. — спокойно сообщила я, подхватив его тон, и добавила:

— Может, когда встречали мои книги. К примеру, «Гнездо бегемота».

Филипп замер, потом ринулся к шкафу, громоздившемуся в углу комнаты, открыл дверки, и я увидела полки, забитые детективами. На самом почетном месте стояли опусы издательства «Марко», в том числе мои собственные. Говорков вытащил названную книгу, перевернул ее, глянул на меня, на фото с последней страницы обложки, на меня, на фото, на меня, на фото и заорал:

— Офигеть! Она!

Нельзя сказать, что я очень обрадовалась, когда Говорков узнал меня по этому снимку. Томик украшает невероятное изображение красномордой особы с всклокоченными волосами и по-лягушачьи выпученными глазами.

— Я вас так люблю! — продолжал радоваться Филипп. — Не передать словами! Сам, правда, ничего не читал, просто некогда, много дел сразу в производстве. Но моя мама, как только появляется ваше новое произведение, хватает его, садится в кресло и молчит. Прямо ни слова не говорит, рта не раскрывает, пока все не прочтет! Потом сунет книгу в шкаф и заявит: «Барахло! Вот уже которую ее книгу читаю, и все дрянь!» Мама у меня такая откровенная, она прокурором работала и только правду людям в глаза рубит. Только правду, одну правду, ничего, кроме правды! Представляете?

— Кошмар, — поежилась я.

— Но те часы, что вас читает, она молчит! Вот оно, счастье, и его мне дарите вы! — чуть не зарыдал Филипп. — Можно, я вас поцелую?

Я отползла к краю дивана.

— Лучше просто выслушайте меня.

— Зачем я вам понадобился? Как узнали адрес и телефоны? — опомнился Филипп.

— Рита Чердынцева дала.

— Рита, Рита, Рита… — забормотал Филипп. — Что у меня с ней было?

— Думаю, ничего, Ритуся пресс-секретарь самого…

Фамилию начальства я произнесла шепотом. Говорков икнул, снова сел на софу и, наклонив голову, повторил прежде заданный вопрос:

— Зачем я вам понадобился? Говорите, помогу, чем смогу!

— Дело Ани Галкиной у вас?

— Аня, Аня, Аня… Что у меня с ней было?

— Ничего! Она арестована. Галкина!

— Анна Галкина, — кивнул Филипп, — ага, есть такое дело.

Обрадовавшись, что у следователя просветлело в мозгах, я быстро продолжила:

— Она никого не убивала!

В глазах Филиппа появилось легкое удивление.

— Откуда знаете?

Я привалилась к подушке.

— Сейчас объясню. Только выслушайте меня! Делать вам все равно нечего, злобного Котика нет, ушла домой.

Говорков усмехнулся:

— Начинайте.

Я откашлялась.

— Чтобы написать детективный роман, надо иметь сюжет, скелет истории, который писатель может покрыть мясом своих рассуждений и размышлизмов. Кто-то из литераторов обладает буйной фантазией и легко придумывает никогда не существовавшие коллизии, другие имеют дар рассказчика, они лихо описывают уже случившиеся с кем-то ситуации. Я принадлежу ко второму типу прозаиков и считаю, что мне редкостно повезло, жизнь намного хитроумнее любой выдумки…

Надо отдать должное Филиппу — слушатель он был замечательный, ненужными вопросами монолог нежданной гостьи не прерывал, глупых замечаний не вставлял и перерывов на перекур не устраивал. В конце концов я довершила рассказ:

— Вам осталась чистая ерунда — допросить как следует Макаркина. Либо поставить у его квартиры наружное наблюдение. Надеюсь, сотрудники милиции окажутся более расторопными, чем Вера Данильченко, и легко выяснят координаты обожэ мануального терапевта. Вот! Отпускайте Аню, она не виновата. Готова дать письменные показания.

Говорков встал, походил по комнате, снова открыл зачем-то книжный шкаф, затем закрыл его и вдруг сказал:

— Насколько понимаю, это будет новая книга? Вы начинаете расследование, а потом описываете свои похождения?

— Примерно так.

— И никогда не ошибаетесь?

— В смысле?

— Всегда докапываетесь самостоятельно до истины, не сворачиваете на ложный путь?

— Всякое случается, — туманно ответила я, — порой забредаю в непролазную чащу.

— Но читателю потом все равно сообщаете свою версию? Даже если она не правильная? Хотя если подтасовать факты, то ложь станет истиной… — задумчиво протянул Филипп.

— Нет, я пишу только правду, отсюда и проблемы. Иногда просто хочется купить билет на ковер-вертолет и улететь подальше от этой правды куда глаза глядят. Но сейчас мне необходимо дорыться до сути.

— В одном вы правы, — вдруг улыбнулся Говорков, — жизнь более хитроумна, чем выдумка. Ладно, сейчас расскажу вам много чего интересного, но в обмен на одну услугу.

— Какую?

Филипп взял в руки мою книгу.

— Когда издадут ваш новый роман, пусть вот тут, на первой странице, будет написано: «В основу сюжета положено дело, которое блестяще размотал…», ну и мои фамилия, имя и отчество.

— Могу еще указать и год рождения вместе с адресом!

— Это слишком, хватит имени. Моя мама будет счастлива. Значит, обещаете?

— Конечно.

— Тогда слушайте! — воодушевленно воскликнул жаждавший славы следователь. — Кстати, у нас недавно про Мишу Поварова в газете упоминали, так его потом в звании повысили. Да! Ничего мне за разглашение служебной тайны не будет, если вы укажете: «Все фамилии изменены». Впрочем, о деталях потом.