Братья Стругацкие - Ант Скаландис

Всё было в полном соответствии со старой песенкой: «От сессии до сессии живут студенты весело, а сессия всего два раза в год». Экзамены жизнь омрачали: их НАДО было сдавать исключительно на пятёрки — так он был воспитан мамой и школой. В остальном такого упорства не было. В спорте, например. Самым серьёзным в итоге оказалось его школьное увлечение гимнастикой, начавшееся в седьмом классе с подачи физрука Ивана Ивановича. Для того возраста третий взрослый разряд — это было неплохо. Ну а дальше БН остаётся в душе спортсменом, любит движение, азарт, нагрузки, но времени на спорт ему теперь жалко, да и врач-окулист нагрузки излишние не рекомендует, так что уже со второго курса акценты смещаются в сторону науки и литературы. Спорт остаётся одним из любимых элементов досуга. От сугубо индивидуальной гимнастики он переходит к командному волейболу, успевает получить разряд и здесь. И, наконец, увлекается настольным теннисом, самым распространённым видом спорта среди технической интеллигенции — это уже в Пулкове. Во всех НИИ Советского Союза играли в пинг-понг в обеденный перерыв и по вечерам. Мэнээс, не державший в руках китайскую (а позднее, когда с китайцами напряги начались, вьетнамскую ракетку) — вроде и не мэнээс даже, а так. Но, конечно, всё это был не спорт, а скорее физкультура. Да БН и не был настоящим спортсменом. Во-первых, он получал удовольствие только от тренировок, а соревнования терпеть не мог. Во-вторых, не бывает спортсменов курящих. А он курил, и сегодня честно признаётся: «Покуривать начал в 9-м классе. На первом курсе закурил, уже не скрываясь от мамы. Курил много — до полутора пачек в день. Бросать пытался раза два — без успеха, естественно. Зато в день (и час) первого инфаркта (6 февраля 1981 года. — А.С.) бросил раз и навсегда. Теперь (даже теперь!) курю только во сне, и без особого удовольствия».

Вернёмся в студенческую юность. Что было ещё, кроме регулярной учёбы в старинном здании на 10-й линии Васильевского острова (сейчас там географический факультет СПГУ)? Ну, как положено, общественная работа. БН был не великим энтузиастом по этой части — проще сказать, всячески от неё отлынивал. Помимо обязанностей старосты, участвовал ещё только в выпусках факультетской «Молнии»: раз в неделю актуальная информация доводилась до всеобщего сведения путем написания мелом на доске. И даже от всевозможных трудовых подвигов он ухитрялся отвертеться. Однажды не удалось, пришлось поехать поздней осенью в начале четвертого курса на сельхозстройку не слишком далеко от города. Вряд ли он пожалел об этом, хотя впечатления были весьма специфическими. Строили какой-то сарай — то ли для коров, то ли для свиней, а вот колхоз назывался красиво — имени Тойво Антикайнена, финского революционера, которого в 1937-м сыграл Олег Жаков в популярном тогда фильме «За советскую родину» (в период малокартинья все фильмы были популярные, а если про войну — то и подавно).

Думается, именно Антикайнену обязаны мы двойным упоминанием имени Тойво среди персонажей «Жука в муравейнике».

А в романе «Поиск предназначения» есть и прямые отсылки к этому событию в жизни:

«…Пятьдесят четвёртый (в реальной жизни это был 1953 год. — А.С.), колхоз имени Антикайнена, комсомольская стройка, телятник, грязища, дождь… пьянка, ноябрьские… пьяный Виконт ломится выйти вон через печку… девки какие-то, которых необходимо со страшной силой драть… пьяный дурной Сашка: „Не хочется, ребята, — надо!“…»

И чуть позже:

«…они все снова были в колхозе имени Тойво Антикайнена, но не было никаких девок — только Лариска вдруг прошла мимо, строго-неприступная, и сразу стало горько и неловко».

Лариску в реальной жизни звали и зовут Адой, Аделаидой Андреевной Карпелюк. БН познакомился с ней на первом же курсе в группе астрономии осенью 1950 года.

Отец Ады Андрей Иосифович Карпелюк был кадровым офицером, прошел всю войну, начав её майором, а закончив генерал-майором, военным комендантом Тюрингии. Участвовал во многих серьёзных военных операциях в Европе, в составе 2-го Белорусского фронта под командованием маршала Рокоссовского брал со своей дивизией крупный немецкий порт Росток, курортный Варнемюнде и ещё полдесятка городов на Балтике, ныне находящихся на территории Польши. Приказом Главнокомандующего от 2 мая 1945 был представлен к ордену Ленина. А вообще, как и у всякого генерала, этих наград у него был целый иконостас, включая орден Красной Звезды, Отечественной войны, Суворова, Красного Знамени, польский Золотой Крест… Генералом он был настоящим и награды свои получал не за так. Вспоминал, например, про Курскую дугу: «Там же был ад кромешный! После знаменитой артподготовки из сплошной стены дыма и пламени выскакивали ополоумевшие немцы и бежали к нашим окопам — не в атаку и даже не сдаваться, а просто бежали — как тараканы от кипятка».

Адина мама, Антонина Николаевна, работала учительницей младших классов — совсем как Александра Ивановна Стругацкая. Родилась Ада 23 октября 1932 года в селе Бирзуле Молдавской АССР, входившей в состав Украины (сегодня это город Котовск Одесской области), детство её прошло в самых разных местах, где приходилось служить отцу, а после начала войны довелось пережить и оккупацию, и эвакуацию.

Итак, познакомились, вместе учились, вместе работали. Мужем и женой они стали через семь лет — 19 ноября 1957-го. Наверно, не так всё просто было. Но мы умолчим об этом, раз уж договорились. В своих интервью БН про эти годы не рассказывает ни слова, а в книгах… Ну, вот, например:

«Катя смотрела только на Кондратьева. „О господи“, — подумал он и сказал:

— Здравствуй, Катя.

— Здравствуй, Сережа, — казала Катя, опустила голову и прошла.

Панин остановился.

— Ну что ты застрял? — сказал Кондратьев.

— Это она, — сказал Панин.

Кондратьев оглянулся. Катя стояла, поправляя растрепавшиеся волосы, и глядела на него. Её правое колено было перевязано пыльным бинтом. Несколько секунд они глядели друг на друга; глаза у Кати стали совсем круглые. Кондратьев закусил губу, отвернулся и пошёл, не дожидаясь Панина. Панин догнал его.

— Какие красивые глаза, — сказал он.

— Круглые, — сказал Кондратьев.

— Сам ты круглый, — сказал Панин сердито. — Она очень, очень славная девушка».

Это рассказ «Почти такие же».

Я абсолютно уверен, что Сергей Кондратьев — это БН, его «вибрирование» перед Большой Центрифугой — обычные треволнения во время очередной сессии в ЛГУ, а Катя (или её подруга Таня?) — вот тут я уже не совсем уверен и поэтому на всякий случай остановлюсь. Но отношения между влюбленными, переживания главного героя, его фанатическая увлечённость учёбой, его заразительный оптимизм — режьте меня! — это не АН в ВИИЯ, это БН в ЛГУ. Хотя он сам и не признал этого, отвечая на мой прямой вопрос. И тут же сообщил, что антураж рассказа заимствован из более поздних времен — периода работы молодым специалистом в обсерватории. Парк, корпуса, зелёные лужайки — понятно, что это Пулково. Но при чём здесь антураж? Мы же совсем о другом…