Лишь небеса знают - Элайн Кофман

— Ты как новенький! — радостно воскликнул приятель Тэвиса, обнимая его.

— Еще месяц, и все будет совсем нормально, — согласился Тэвис.

Немного понаблюдав за друзьями, Элизабет заметила, что капитан Барроу собирается уходить, и окликнула его.

— Миссис Маккинон, — удивился капитан, — я могу чем-нибудь еще быть вам полезен?

Тэвис и Натэниел были увлечены беседой, и Элизабет заговорила с капитаном.

— Я хотела бы знать, когда вы возвращаетесь в Бостон? — спросила она.

— Послезавтра, мэм, — удивленно ответил он.

— Я бы хотела зарезервировать место.

— Одно?

— Два. Для меня и сына.

Капитан Барроу выглядел совсем озадаченным. Он посмотрел на Тэвиса, потом снова на Элизабет.

— Буду счастлив доставить вас, миссис Маккинон… и вашего сына. Я сообщу вашу фамилию старшему помощницу. Ваш багаж должен быть готов к погрузке завтра в восемь пятнадцать утра. Мы отплываем во время прилива в среду.

— Благодарю вас, капитан.

— Рад услужить вам, мэм. Всего доброго.

Капитан ушел, а Элизабет увидела перед собой озадаченного Натэниела и испуганного мужа.

— В чем дело? — спросил Тэвис.

— Я возвращаюсь в Бостон.

— Зачем?

— По-моему, ты знаешь.

— Не надо меня дурачить. Объясни, в чем дело.

— Ой, Тэвис, ну неужели надо начинать все эти разговоры сначала?

— Да, черт возьми! Я должен знать, зачем тебе понадобилось ехать. Мне казалось, что после того, что… В общем, все будет по-другому.

Не поднимая глаз, чтобы не смотреть на Натэниела, она сказала:

— Я даю тебе свободу, Тэвис. Это то, к чему ты всегда стремился. Вилли я заберу с собой в Бостон. Мы с ним начнем новую жизнь.

— Почему?

В его глазах она видела страсть, за которую любая женщина готова отдать жизнь. Но страсть и любовь — не одно и то же. Этот урок она усвоила.

— Элизабет, — просил он, — скажи, почему?

— Потому что наш брак — ошибка. С самого начала все было не так. Нет. Не надо ничего говорить. Дай мне закончить. Я знаю, что я виновата. Ты — жертва моих девичьих фантазий. Ничего не получится. Ты думаешь, что меня той уже нет, а во мне живут два человека. Я — прежняя, и я — настоящая.

— А если свобода мне не нужна?

Элизабет вдруг поняла, что она ужасно устала. До того устала, что ей безразлично, что их слышит Натэниел Старбэк. Пускай слышит хоть весь Нантакет. Да и что тут слушать? Ее безответная любовь к Тэвису давным-давно перестала быть секретом, и едва ли это кому-то по-прежнему интересно. Даже сплетни могут надоесть до смерти. А у нее больше нет сил.

— Элизабет, ты ответишь мне наконец? Я говорю тебе, что мне не нужна свобода и нужна ты!

— Это не имеет больше никакого значения. Я столько лет гонялась за тобой, Тэвис Маккинон, что потеряла покой. А теперь я хочу обрести его снова. Я устала. Я хочу жить в тишине и воспитывать сына. А теперь — оставь меня.

Элизабет двинулась вдоль пристани, но успела сделать всего несколько шагов, когда Тэвис схватил ее за плечо.

— Ты ужасная дура.

— А ты хорошо разбираешься в дураках. Недаром ты был дураком столько лет.

— Только с тобой, — ответил он беззлобно, — но теперь я вижу, настала твоя очередь.

— Наверное, ты прав.

— Ты должна все еще раз обдумать.

— Я думала все то время, что была в Бостоне.

— Я хочу, чтобы ты осталась здесь.

— Конечно хочешь. Из-за Вилли.

— Не только, черт побери! Ты должна дать мне шанс. Нелегко научиться сразу быть мужем и отцом, но я хочу попытаться, если ты позволишь.

— Нет.

— Все равно останься. Ты постепенно привыкнешь к этой мысли.

— Нет.

На ее лице появилось упрямое выражение, которое он уже не раз наблюдал прежде, наблюдал много раз, — когда она подглядывала за ним, прячась за домами и деревьями, когда в двенадцать лет просила его жениться на ней, когда выкрасила волосы в немыслимо рыжий цвет.

— Почему? — обреченно спросил он.

— Потому что мы снова станем несчастливыми в твоем доме. Два несчастливых человека, которые не любят друг друга, но вынуждены жить вместе, и обвиняют друг друга в неудачах.

— Прекрати наконец упорствовать, черт тебя подери! Ты моя жена! И твой отъезд ничего не изменит.

Он не знал, что еще сказать. Все было тщетно. Она от него уходит. Она приняла решение. Забирает сына и уходит. Сердце его сжалось до того болезненно, что ему показалось, он умрет от этой боли.

«Что я сделал не так? — в отчаянии спрашивал он себя. — В чем ошибся?» И вдруг он понял. Понял отчетливо. Он не сумел разглядеть в ней женщину, она осталась для него ребенком. И даже думая о ней все те годы, что он провел в Вашингтоне и Портсмуте, он не понимал, что его жена взрослая женщина, а не шаловливый подросток. Он уступил ей когда-то, позволив любить себя с небрежностью хозяина, уступающего слуге давно приглянувшуюся тому вещь. И все же она не перестала любить его.

«Что же мне делать? Как доказать, что я раскаялся? Неужели я мог быть до того слеп? Ты устала ждать. Ты повзрослела, а я остался прежним».

— Останься со мной, — повторил он растерянно, не зная, что еще придумать, чтобы удержать ее.

Она оглянулась, и он заметил, что ее смущает то, что их могут услышать окружающие. И тогда, высоко задрав голову, он заорал во всю глотку:

— Останься, Элизабет, и будь моей женой.

На пристани было около сотни людей, и все они теперь обратили на них внимание, к неудовольствию Элизабет, но не Лиззи.

С романтическим пылом сэра Ланселота, Тэвис, превозмогая боль, опустился на одно колено, протягивая к ней руки с мольбой.

— Я обидел тебя. Я уехал. Я первый оставил тебя, — он снова перешел на крик. — Не уезжай, останься со мной!

— Останьтесь с ним, Элизабет, — послышался женский голос из толпы.

— У Вилли будет хороший дом, — раздался другой.

Элизабет залилась краской.

— Ты прекратишь кричать? — спросила она, потянув его за рукав и попытавшись поднять на ноги. — Вставай сейчас же. Ты ведешь себя как болван. Все вокруг на тебя смотрят.

— Ты уверена, что хочешь уехать в Бостон, — не унимался Тэвис, — неужели ты хочешь увезти Вилли в этот старый мрачный дом?

Он отыгрался. Устроил представление почище всех тех, что были на совести у Элизабет.

— Я хочу, чтобы ты была моей женой. И ты тоже этого хочешь. Ты только слишком упряма.

— Тэвис, встань! — прошипела Элизабет.

— Ты не пожалеешь. Я сделаю все, как ты хочешь. Я буду работать. Я построю новый дом. Я назову твоим именем корабль. Я заработаю для тебя много денег. Я не буду пить.

— Ты редко пьешь, — пожав плечами, сказала Элизабет.