Аниськин и сельские гангстеры - Максим Курочкин

Голова, конечно, болела. Но Костя прихватил пакетик с двумя окурками совсем не по рассеянности. В кармане его, вместе с вонючим сигаретным пеплом, покоились два бесценных окурка «Парламента».

– Дорогие вы мои, – ласкал уже дома два грязных, замусоленных окурка участковый Комаров, – как же долго я вас искал! Как же мне вас не хватало!

Сколько дворов обошел он в поисках пресловутого любителя «Парламента»! Сколько пачек раздал но-пасаранцам в расчете на то, что кто-то из них выдаст свои курительные пристрастия! А разгадка была рядом. Такая доступная и простая.

«Люблю, понимаете, комфорт и изысканность, – вставал у него перед глазами Иван Васильевич, – терпеть не могу эту деревенскую страсть к дешевому чаю и отвратительным карамелькам». «Удочка у меня – залюбуешься. Не бамбук тебе допотопный, самая что ни на есть импортная. Я во всем люблю качество и престижность». «Я гадость не курю. Я гадость только халявщикам предлагаю». «Я ведь так только для самых почетных гостей подаю. Для остальных у меня любимый местный ассортимент».

– Все так просто! Просто и понятно даже для воспитанника детского сада. Еще в первую встречу Смирнов просто кричал о своей любви к изыску и дорогим вещам! А я не обратил на это никакого внимания. Кто, кроме него, в Но-Пасаране мог курить дорогие сигареты? Да никто! А я этого не понял. Не понял, пока умница-Мухтар буквально в лицо не ткнул мне эти драгоценные окурки. И ведь что особенно обидно: Смирнов не афишировал по селу свою страсть к престижным вещам, сослуживцев и простых односельчан потчевал соевыми плитками и «Примой». И только мне он поведал о своей слабости.

Кстати, помнится, и Мухтара он угостил именно «Примой», что и ввело меня в заблуждение. А может, дорогие окурки принадлежали вовсе не Ивану Васильевичу? Мало ли кто курил у него в кабинете! Мне-то он «Парламент» не предлагал. Тогда почему Мухтар во время ночной встречи так настойчиво лез в другой карман? Получается, в одном кармане начальник горохового цеха носит дешевые сигареты для «халявщиков», как он их назвал, а в другом – дорогие для себя и особо почетных знакомых? Так же, как две вазочки с разным ассортиментом конфет в тумбочке и два варианта чая и кофе там же? А точно ли Мухтар различает марки сигарет и искал в кармане Смирнова именно вкусный «Парламент»?

– Мухтар, – не откладывая дела в долгий ящик, крикнул Костя.

Козел тут же явился пред ясные очи хозяина и чинно уселся перед входом. До его козлиного ума, видимо, дошло, что он совершил что-то значительное и героическое, и вел он себя последние полчаса как истинный герой – скромно и с достоинством.

– Сидеть, Мухтар, – скомандовал Комаров, – сейчас ты примешь участие в следственном эксперименте.

Пока Мухтар целомудренно отвернулся, Комаров достал из ящика стола две уцелевшие пачки разных сигарет и положил их в разные карманы. После Костя встал, тщательно отряхнул руки и подошел к объекту испытаний.

– Сигаретку хочешь? – ласково спросил он друга.

Мухтар, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, положительно мотнул головой, чуть опасно не задев при этом рогами Костика. Костя предусмотрительно отошел на пол-шага и начал эксперимент.

– Тогда ищи.

Больше он не проронил не слова и не сделал ни движения. Только глаза его, освещенные солнечным лучом, внимательно следили за каждым движением животного.

Сначала Мухтар, приметивший, что хозяин проделывал какие-то манипуляции с ящиком стола, резво подбежал к столу. Обнюхав поверхность стола и каждый из ящиков, он на некоторое время задержался возле ящика, где хранились сигареты, а потом уверенно подошел к хозяину. Умница-Мухтар знал, где искать! Он сразу ткнулся носом в один карман, тот, где лежала «Прима», брезгливо поморщился и нетерпеливо забежал с другой стороны. Там он обнюхал другой карман и, счастливо блея, нетерпеливо и пружинисто запрыгал на одном месте от нетерпения.

– Держи, – с замирающим от предчувствия разгадки сердцем протянул сигарету Костя. – Кушай на здоровье, заслужил.

Козел лег и, аккуратно придерживая передними копытами сигарету, принялся медленно и с удовольствием смаковать лакомство. Так некоторые полные женщины едят шоколадные конфеты. С сознанием собственной преступной невоздержанности, смакуя этот волшебный запретный плод, восхищаясь собственной слабостью и ненавидя в душе эту самую слабость.

– Так что же получается? – медленно проговорил Костя, – все это время я был рядом с преступником, ел его лимоны, доверял советам, выбалтывал тайны следствия и не видел за маской благодушия звериный оскал оборотня? Нет, это невозможно. Заподозрить его – все равно, что заподозрить Виктора Августиновича или родную мать. Опять что-то или кто-то меня запутывает. Опять…

Костя сжал голову руками. После нокаута, нанесенного Мухтаром, голова трещала по всем швам, было больно не только думать, но и шевелить глазными яблоками, говорить, ходить.

– Это просто голова. Голова не соображает, вот и лезут в нее всякие небылицы. Может, сходить к Смирнову и прямо спросить, что он курит? Нет, это будет выглядеть подозрительно. Только что с такой поспешностью ушел, как уже возвращаюсь и задаю глупые вопросы. Еще подумает, что у меня и правда не все в порядке с головой. Надо собраться, собраться, собраться. Точно ли Мухтар вынюхивал той ночью «Парламент» в кармане Ивана Васильевича? А может, просто хлебные крошки учуял? Ведь тот шел с рыбалки, непременно брал с собой хлеб. С рыбалки. С рыбалки. С рыбалки. Как же он шел с рыбалки, если Чертов Омут находиться не в селе, а шел Иван Васильевич именно со стороны села? То есть явно не с рыбалки? Зачем ему нужно было обманывать меня и вообще, что вытащило из дома в эту безлунную ночь после убийства так тянущегося к комфорту и уюту пожилого человека?

Только сейчас Костя вспомнил и то, что Смирнов был явно налегке. Ни связки удочек, ни рюкзака за плечами у него не было. То есть если он и не убийца, то явный лжец. Зачем ему надо было обманывать Костю? Ну зачем?

Нет, для одного дня впечатлений было слишком много. А еще предстояло вести дипломатические переговоры с Белокуровой. Эта злопамятная и предприимчивая бабенка не оставила бы в покое ни Костю, ни районное начальство. Значит, чем скорее Костя нейтрализует ее злость, тем меньше будет проблем. Так что хочешь – не хочешь, а идти надо. Ну, ничего, уж в этот-то раз он не повторит старых ошибок и сможет найти дипломатический подход к этой трудной даме и всему ее семейству.

Костя с сожалением запер дверь кабинета, повесил на отделение милиции большой казенный замок и невесело зашагал к дому Анфисы Афанасьевны. Что поделать! Еще Виктор Августинович предупреждал, что в этой работе больше шипов, чем роз, и шипы порой колют болезненно и беспощадно.