Шалун - Виктор Комаров

Виктор Ноевич Комаров. Шалун

Корабль вышел на круговую орбиту и теперь двигался вокруг третьей планеты в системе желто-зеленой звезды с поверхностной температурой около 6 тысяч градусов. В кают-компании руководители экспедиции собрались на экстренное оперативное совещание.

— Мы совершили величайшее открытие, — приступил к обсуждению Командир, — открытие, которое будет иметь далеко идущие последствия. Мы обнаружили инопланетную цивилизацию. И теперь нет никаких сомнений в том, что мы не единственные разумные обитатели Вселенной. У нас есть в Космосе братья по разуму!

— Что толку, — проворчал Биолог. — Что толку, если какие-либо контакты с этими, как вы изволили выразиться, братьями по разуму, абсолютно исключены.

— Почему же абсолютно? — возразил Физик, самый молодой и самый нетерпеливый среди присутствующих. — Подобный вывод представляется мне чересчур умозрительным и потому преждевременным. Я предлагаю начать эксперименты!

— Преждевременным? — нахмурился Биолог. — Неужели я должен напоминать вам тривиальные вещи?

— Что ж, попытайтесь, — задиристо сказал Физик.

— Начнем с того, — продолжая хмуриться, заговорил Биолог, — что для контакта и взаимопонимания необходимы вполне определенные объективные условия. А их нет! Прежде всего, жители этой планеты, состоят главным образом из нуклонов и электронов, а наши тела построены из нейтрино. Так что мы для них невидимы и неощутимы. Как и вся наша технология. И можно не сомневаться, что любая наша попытка вступить с обитателями этой зеленой планеты в какое-либо общение неизбежно вызовет у них сильнейший психологический шок. Она может оказаться для них даже смертельно опасной. А вы говорите — приступить к экспериментам...

— И все же, — заметил Астроном, — я не был бы столь категоричен. Ведь мы живем в одной и той же Вселенной, где действуют единые физические законы. И поскольку обнаруженная нами цивилизация достигла весьма высокого уровня и даже осуществляет космические полеты, то их знания об окружающем мире не могут сильно отличаться от наших. А это вполне достаточное основание для контакта: сходные научные картины мира.

— А как полагает Философ? — осведомился Командир.

— Думаю, что дело обстоит значительно сложнее... На мой взгляд, наш уважаемый Астроном проявляет слишком большой оптимизм. Но этот оптимизм, увы, совершенно не оправдан. Да, мы обитаем в одной и той же Вселенной. И она — одна и та же и для нас и для них. Но ведь эта Вселенная — бесконечно разнообразна! В ней бесчисленное множество связей, отношений, взаимодействий, явлений. И любая научная картина мира — коль скоро она создавалась на протяжении конечного отрезка времени — может охватить лишь конечное число этих связей, явлений и взаимодействий. А это значит, что картины мира, построенные различными цивилизациями, могут не только не совпадать друг с другом, но даже не пересекаться! Где же тут основа для общения?

— Но могут и пересекаться, — возразил Физик.

— Да, могут, но только в принципе. Не забывайте, что наука — социальное, общественное явление. Она развивается не только сама собой, по своей внутренней логике, но прежде всего отвечает практическим потребностям общества. Прошу прощения, что мне приходится напоминать о столь известных вещах... Одним словом, картины мира двух космических цивилизаций могут совпадать лишь в том случае, если они прошли одинаковый путь общественного развития. Но в нашем случае, как вы понимаете, это заведомо исключено. Так что... — Философ выразительно развел руками.

В кают-компании воцарилось унылое молчание.

— Что же вы предлагаете? — спросил Физик. — Удалиться, так и не предприняв никаких попыток?

— К сожалению... Здесь правильно говорилось — для контакта необходима основа. Фундамент, на котором можно было бы строить попытки общения... Возможно, абсолютно неожиданный. Я пока такого фундамента не вижу. И не представляю, как можно было бы попытаться завязать контакт с этой цивилизацией без риска вызвать нежелательные, а возможно, и весьма тяжелые последствия...

— Итак, — сказал Командир, обведя присутствующих тяжелым взглядом, — я жду конкретных предложений.

Все промолчали.

— Ну, что же, — заключил Командир, — кажется, все пришли к единому мнению.

— И все же... — вновь заговорил Физик. — Неужели мы так и улетим?

— Такова необходимость, — сурово произнес Командир. — Даю три часа на дополнительные исследования этой планеты. Затем — старт.

В кают-компанию вошел дежурный офицер.

— Командир! Чрезвычайное происшествие! Исчез прогулочный катер.

— Что значит — исчез? — Командир исподлобья взглянул на офицера. — Катер не мог исчезнуть сам собой.

— Так точно. Судя по всему, на нем улетел ваш внук. Его нигде нет на корабле.

— Чак? — переспросил Командир. Лицо его помрачнело. — Я говорил, нельзя брать в такую экспедицию ребенка, — пробормотал он.

— А вы давно его видели? — спросил у Командира Физик.

— Совсем недавно. Он, как обычно, приставал ко мне с просьбой поиграть с ним. Но я сказал ему, что сегодня не до игр.

— Он и меня просил, — сказал Физик.

— И меня, — сказал Биолог.

— И меня, — сказал Философ.

— Он, конечно, улетел на эту планету, — сказал Биолог. — Командир, надо немедленно принять меры! Он может натворить непоправимое.

— Да, да, — рассеянно отозвался Командир. — Вот что, Ру, — обратился он к дежурному офицеру. — Придется поручить это вам. Берите второй катер и срочно отправляйтесь вдогонку. Но действуйте с величайшей осторожностью. И помните — никаких контактов с аборигенами!

— Слушаюсь! — четко ответил дежурный офицер и стремительно покинул кают-компанию...

— Нет, не то!.. — Тим Вуд с раздражением скомкал лист бумаги, на котором только что писал, и отшвырнул его в сторону.

— Не то, не то, — несколько раз повторил он, стремительно вышагивая из угла в угол. — Сухо, скучно, никакой изюминки. Не статья, а похоронный марш....

В этот день после обеда Вуд, не заглянув на квартиру, приехал в свой маленький загородный домик. Он поступал так всякий раз, когда возникала необходимость срочно написать очередную статью. Тишина и одиночество как нельзя лучше располагали к работе. За долгие годы у Вуда выработался своеобразный рефлекс: как только машина пересекала городскую черту и шоссе, ведущее к его «загородной резиденции», как он в шутку называл свой скромный домик, углублялось в лес, он сразу освобождался от бесчисленных каждодневных забот, от постоянного напряжения, нагнетаемого суетой большого города, сознание прояснялось и мысли, которые там, в тесном редакционном кабинете, он вынужден был силой выжимать из себя, теперь рождались сами собой, свободно и непринужденно... Нередко, выходя из машины, Тим уже «держал в голове» готовую статью. Оставалось только сесть за машинку и отстучать придуманное.