Путь к Дюне - Фрэнк Герберт

Потрясенный Джесси удивленно наблюдал за театральным действом, которое на его глазах разыгрывал Император.

Вуда начал поочередно указывать пальцем то на Хосканнера, то на Бауэрса, словно повторяя при этом про себя детскую считалочку. Наконец палец, качавшийся, как стрелка метронома, остановился напротив Вальдемара Хосканнера.

— Итак, — сказал Вальдемар, обращаясь к тучному Императору, — наш расчет окончен?

— К сожалению, да, — ответил Вуда. — Вы повели себя недостойно для аристократа, не говоря о том, что вы едва не уничтожили пряность, Дюнный Мир и Дом Линкамов. За такие непростительные деяния ваш аристократический Дом будет обречен вечному позору. Ваше фамильное имя будет добавлено в Имперский Словарь в качестве нового нарицательного существительного: Хосканнер — бесчестный аристократ.

Уже признавший свое поражение Вальдемар ничего не ответил и сидел, молча ожидая своей участи.

— Таким образом, я все же дарую вам, пусть и несколько своеобразное, бессмертие, — продолжал Вуда. — По меньшей мере, вы оставите свой след в истории в отличие от многих других, кого забывают сразу же после смерти, как будто они никогда и не жили.

Мрачно улыбнувшись, Вальдемар гордо вскинул голову, чем облегчил работу своего палача. Один из солдат молниеносно накинул удавку на шею аристократа. Все продолжалось не более нескольких секунд. Мертвое тело, опрокинув стул, рухнуло на пол.

Лицо сидевшего напротив Уллы Бауэрса покрылось пепельной бледностью. Советник засуетился больше, чем обычно. Император обратился к нему неожиданно ободряющим тоном:

— Такая судьба не ожидает вас, советник.

Бауэрс почувствовал облегчение, но оно длилось лишь до того момента, когда другой солдат сорвал со спины советника роскошное облачение. Под воротником оказалась серая татуировка с изображением рогатой кобры — символом Дома Хосканнеров.

Джесси вскрикнул и вскочил на ноги. За его спиной Туэк и каталанские гвардейцы взяли оружие на изготовку.

Дороти взглянула на шею советника.

— Я видела часть этой татуировки, но не поняла, что это!

Император сделал небрежный жест, и солдат набросил удавку на горло Бауэрса. Похожий на хорька человек бился и извивался.

— Вы же сказали… вы сказали, что меня не…

— Я сказал, что такая судьба вас не ожидает. О, не волнуйтесь, вас казнят, но мы не станем оставлять за вами место в истории, Улла. Вас просто забудут.

Вырываясь, Бауэрс дышал с таким громким клекотом в горле, что едва ли слышал, что говорил ему Император.

Джесси посмотрел на Дороти и увидел, что она, не шелохнувшись, продолжает сидеть на стуле с брезгливым выражением на лице. Они встретились взглядами, и Джесси увидел в глазах наложницы не радость и удовлетворение, а лишь глубокую грусть.

— Все это дело с самого начала было обречено на провал, — назидательно говорил Вуда извивавшемуся человечку. — Вы едва не привели мою Империю к краху. Это были ваши идеи насчет вызова, насчет угроз, которые вы советовали мне высказывать, это вы участвовали в планах похищения ребенка.

Бауэрс продолжал сучить ногами и биться, хватаясь окровавленными пальцами за острую проволоку удавки.

— Мне очень жаль, Улла, но как после всего этого я могу прибегать к вашим советам?

Хотя Бауэрс умирал дольше, чем Вальдемар, в конце концов и его бездыханное тело упало у стола рядом с трупом Хосканнера.

— Это и был задуманный мною десерт, — сказал Император. — Не хотите ли кого-нибудь на аперитив?

Не выказывая никаких эмоций, Джесси приказал слугам принести вина. Пока гостям наливали напитки, гвардейцы выволокли мертвые тела из обеденного зала.

— Какой стыд, — удивлялся вслух тучный Император. — Все это время я думал, что он работает на меня. Об его татуировке я узнал только вчера и тотчас приказал установить за ним тщательнейшее наблюдение. Видите, я точно такая же жертва заговора, как и вы.

— Дурные советы всегда опасны, — сказал Джесси.

— В будущем нам с вами предстоит работать вместе, кавалер, — сказал Вуда. — Уверяю вас, что между нами больше не будет неразрешимых разногласий.

— Это и мое самое искреннее желание. — Джесси хотел сказать больше, но мудрость подсказала ему, что разумнее будет промолчать. Они с Дороти решили проводить большую часть каждого года в своих каталанских владениях. За добычей пряности будет следить Гурни Халлек как заместитель лорда по меланже. Они уже строили планы пополнения богатства и силы Дома Линкамов. Джесси намеревался создать союз из нескольких членов Совета Благородных, чтобы противостоять вечным интригам Великого Императора.

Была странная ирония судьбы в том, что Джесси хотел использовать те же методы, каким он научился, наблюдая за действиями Императора Вуды. Этот рыхлый и одутловатый человек только с виду казался безобидным — в действительности он обладал острым умом, наблюдательностью, умением манипулировать людьми и имел в запасе неистощимый репертуар интриг и подвохов. Его интриги были сложны, имели много ходов, искусно переплетались, и проникнуть в их механизм было нелегким делом, если вообще возможным. Но многое было ясно и так: Вуда всегда умел ставить себя в самое выгодное положение и всегда из любого дела извлекал для себя максимальную пользу.

Если бы Джесси проиграл поединок, Вальдемар продолжал бы платить Императору огромные взятки, и все вернулось бы на круги своя. Но Джесси выиграл, и Император тут же уничтожил могущественный Дом Хосканнеров, который представлял непосредственную и нешуточную угрозу трону. Кроме того, условия поединка вынудили Дом Линкамов ввести новшества в добычу пряности, а Дом Хосканнеров никогда не стал бы утруждать себя поиском нововведений. И вот теперь экспорт меланжи разительно увеличился. Император оказался в выигрыше.

Да, не просто все это, подумал Джесси. Мне предстоит многому научиться, чтобы сохранить и защитить мой Дом.

Во всей вселенной было всего несколько человек, на которых аристократ Линкам мог положиться как на самого себя. Таких можно было пересчитать на пальцах обеих рук. Точнее, хватило бы и одной руки. Гурни, Эсмар, Дороти. Дороти. Его словно ударило током.

Когда перед каждым из обедающих поставили по три бокала сладкого вина, Джесси взял один из бокалов за высокую ножку и провозгласил:

— Я хочу сделать заявление, сир. Пьем за новость, которую я хочу сообщить!

— Что же это за новость? — осведомился Император таким покровительственным тоном, словно сделал особую милость, снизойдя до прямого общения с низшим существом.

Зная теперь, что Дороти не предавала его, но лишь пыталась спасти их сына, Джесси решил отбросить осторожность и игнорировать аристократические традиции. Он сделал Императора богаче настолько, насколько тому не представлялось в самых смелых мечтаниях, и одно это обстоятельство должно было привести Вуду в благодушное настроение.

Сделав глубокий вдох и набравшись мужества, Джесси заговорил:

— Дороти Мэйпс, вы — моя наложница, мать моего сына и мой ближайший и самый верный соратник, но боюсь, что теперь мне мало всего этого.

Он говорил так, словно в зале присутствовали только они двое.

Она же смотрела на него со смешанным выражением печали и любви, наперед зная, что он собирается сказать дальше. Она всегда говорила о своей надежде на то, что он выберет себе женщину из могущественного семейства, которую введет в Дом Линкамов и сочетается с ней законным браком. Теперь, когда Джесси стал правителем Дюнного Мира и получил в свое распоряжение добычу пряности, от предложений не будет отбоя.

Но он поразил ее неожиданным предложением.

— Станешь ли ты моей женой?

— Но… это невозможно, Джесси. Ты же знаешь это не хуже, чем я.

— Дом Линкамов не может существовать без тебя, любовь моя, — настаивал на своем Джесси, — а я не могу без тебя жить. Другие аристократы могут зависеть от пряности и власти, я же накрепко привязан только к тебе одной.

Нежданные слезы блеснули в глазах Дороти, и Джесси поспешил к ней, к противоположному концу стола. Она смотрела на него с невыразимой любовью, но сохранила твердость характера и ясность мышления.

— Нет, Джесси. Я — простая наложница без капли благородной крови в жилах. Мы никогда не поженимся. Я не хочу разрушать твой Великий Дом!

Джесси обернулся и бросил жесткий взгляд в сторону тучного Императора Вуды.

— Я уверен, что Великий Император даст нам особое разрешение. Как он уже не раз говорил нам в прошлом, он сам является воплощением имперского закона и может менять его, если посчитает это необходимым.

Интон Вуда со скучающим видом сделал разрешающий жест и пригубил из второй рюмки ликера. Очевидно, он ожидал каких-то более значимых требований.