Ночной администратор - Джон Ле Карре

Кресло Коркорана ритмично закачалось и замерло. Сигаретный дым подполз совсем близко.

Коркоран навис над ним всей своей массой.

– Мой милый, до вас ведь доходят мои слова? Вам не так плохо, как вы изображаете. Врач утверждает, вы очень быстро выздоравливаете.

– Я никого не просил меня сюда привозить. Тут не гестапо. Я оказал вам услугу. Теперь отправьте меня обратно к Лоу.

– Но, мой дорогой! Вы оказали нам неоценимую услугу. Мы оба, шеф и я, – на вашей стороне. Мы вам так обязаны… Шеф не из тех, кто не платит долги, и он из-за вас места себе не находит – у впечатлительных людей обостренное чувство благодарности. Он не любит быть обязанным. Предпочитает, чтобы были обязаны ему. Таково свойство всех крупных людей. Ему необходимо отплатить вам добром. – Майор ходил по комнате, держа руки в карманах. – Но он немного встревожен. За это нельзя осуждать.

– Уйдите. Оставьте меня.

– Похоже, старик Майстер наплел шефу, что, после того как вы лишили его собственности, вы бежали в Англию и там зарезали какого-то парня. «Не может быть, – сказал шеф, – это какой-то другой Линден, наш – просто герой». Ну, тут шеф стал сам кое-что прощупывать. И оказалось, что старик Майстер попал в точку. – Еще одна живительная затяжка, в то время как Джонатан прикидывался мертвым. – Шеф, конечно, никому не сказал, кроме вашего покорного слуги. В конце концов мало ли кто меняет имя, некоторые делают так всю жизнь. Но убийство – совершенно иное дело. Шеф не хочет пригреть у себя змею на груди. Это разумно, он человек семейный. Но ведь и змеи бывают разные. Может быть, вы не ядовиты? Одним словом, он отрядил меня попотрошить вас, пока они с Джед прохлаждаются. Джед – его ангел, – пояснил майор. – Дитя природы. Видели ее? Длинноногая девочка. Фея. – Коркоран тряс Джонатана за плечо. – Проснитесь же, дорогой! Я болею за вас. И шеф тоже. Мы ведь не в Англии. Мы сейчас граждане мира. Смелее, Пайн!

Несмотря на напористость призыва, он не достиг цели. Джонатан заставил себя уснуть. Он убежал в сон, как в приюте.

15

Гудхью сказал об этом только жене. А кому еще можно было сказать… Правда, такая чудовищная история требовала соответствующей аудитории, а его дорогая Эстер, по общему мнению, менее кого бы то ни было походила на чудовище.

– Ты уверен, дорогой, что правильно все понял? – спросила она с сомнением. – Ты ведь знаешь, как с тобой бывает, многие вещи ты слышишь хорошо, но смысл телепередач тебе растолковывают дети. А в пятницу, в час пик, такое оживленное движение…

– Эстер, я передал тебе все, как он сказал. Он говорил достаточно громко, прямо мне в лицо. Каждое слово было хорошо слышно. Я видел его губы.

– Думаю, ты можешь сообщить в полицию. Если ты уверен. Ну конечно, конечно, уверен… Но даже если ты не собираешься ничего предпринимать, мне кажется, следует переговорить с доктором Прендергастом.

Чтобы подавить ярость, которую очень редко вызывала у него спутница жизни, Гудхью решил прогуляться в сторону парламента и проветриться.

Прогулка не принесла желанной свежести. Он еще и еще раз прокрутил в голове историю, как делал уже не впервые.

Пятница начиналась обычно. Гудхью рано отправился на велосипеде на работу, потому что его начальник любил подбивать дела в конце недели перед отъездом за город. В девять позвонила секретарша и сообщила, что назначенная на десять встреча отменяется: у министра срочные дела в американском посольстве.

Гудхью привык к тому, что его не включают в число посвященных. Он решил сосредоточиться на работе и даже ланч – сандвич и чашку чая – съел за письменным столом.

В половине четвертого секретарша позвонила, чтобы попросить заглянуть к шефу на несколько минут прямо сейчас.

В офисе начальника, куда поднялся Гудхью, в непринужденных позах за чашечками кофе и с сигарами сидели участники обеда, членом которого он не удостоился быть.

– Рекс, входи, – равнодушно приветствовал его шеф. – Садись, пожалуйста. Здесь все тебя знают? Ну и отлично.

Шеф был младше Гудхью лет на двадцать. Это был богатый дебошир, университетский регбист при теплом местечке – больших достижений в области образования, как полагал Гудхью, он не имел. Недостаток кругозора министр компенсировал амбициями.

По одну руку от него сидела Барбара Вандон из американского посольства, по другую – Нил Марджорэм из группы по изучению снабжения, который всегда чрезвычайно импонировал Гудхью то ли прошлой принадлежностью к флоту, то ли честными глазами и уравновешенностью. Гудхью поражался, что человек с таким прямым, открытым взором мог быть подручным Джеффри Даркера. Голт, тоже аппаратчик Даркера, сидел рядом с Марджорэмом и выглядел под стать Даркеру – чересчур разодетым и чересчур важным. Третьей представительницей Ривер-хауз была сногсшибательная красавица Хейзел Банди, которая, по слухам, делила с Даркером не только служебные заботы, но и постель. Впрочем, Гудхью взял за правило не верить подобным сплетням.

Шеф объяснил цель встречи. Его голос звучал излишне бодро.

– Мы тут занялись проверкой того, как осуществляются англо-американские связи, Рекс, – проговорил он, неопределенно взмахнув рукой с сигарой. – И, надо признать, пришли к некоторым весьма тревожным выводам, о которых хотели бы услышать твое мнение. Не возражаешь? Вот так, без предварительной подготовки. Обсудим общие положения. Побросаем мячик. Готов?

– Почему бы нет?

– Барбара, милая, начинай.

Барбара Вандон была главной представительницей заокеанских братишек Даркера в Лондоне. Она училась в Вассаре, проводила зиму в Аспене, а лето на Вайньярде. Однако в ее голосе звучали ноты отчаяния.

– Рекс, в этом деле с «Пиявкой» мы просто пигмеи! – взвыла она. – Настоящая игра идет где-то наверху, сейчас и повсеместно.

Смущение Гудхью стало очевидным.

– Барбара считает, что мы вместе с Лэнгли потеряли след, Рекс, – пояснил Марджорэм.

– Кто это «мы»?

– Мы – это мы. Ривер-хауз.

Гудхью резко повернулся к шефу.

– Но это уже не общие положения…

– Ну-ну! – прервал его шеф, стряхивая пепел в сторону Барбары Вандон. – Девочка ничего особенного не сказала. Вот так запал! Боже!

Но Гудхью не дал себя сбить.

– Ривер-хауз потерял след вместе с Лэнгли в деле «Пиявки»? – скептически глядя на Марджорэма, спросил он. – Ривер-хауз вообще не имеет отношения к этому делу, он только обеспечивает поддержку. Операция «Пиявка» – из разряда криминальных.

– Это-то Барбара и считает нужным обсудить, – произнес Марджорэм, показывая интонацией, что он не обязательно разделяет ее мнение.

Барбара Вандон снова пошла напролом:

– Рекс, нам необходимо произвести капитальную уборку в доме, не только у нас в Лэнгли, но и здесь, в Соединенном Королевстве. – Все это здорово смахивало на заранее подготовленную речь. – Мы должны раскрутить эту операцию с «Пиявкой» и все начать сначала. Рекс, ребят из Лэнгли прокатили, верней отжали. – На сей раз Марджорэм не стал оказывать ей услуги переводчика. – Рекс, наши политики не намерены это проглотить. Они вот-вот взорвутся. Сложившуюся ситуацию следует рассмотреть очень внимательно с разных углов зрения. И что же мы видим? Проведение операции обеспечивают, с одной стороны, очень слабое, очень молодое британское агентство, простите меня, прекрасное, профессиональное, но слабое, и, с другой стороны, группка американских полицейских из Майами, ни черта не смыслящих в политике. Это хвост и собака, Рекс. Собака здесь, – ее рука поднялась над головой, – а там только хвост. Сейчас хвост впереди собаки.

На Гудхью накатила волна самообличения: ведь Пэлфрей его предупреждал, а он не придал значения. «Даркер готовится отбить свои прежние позиции, – говорил Пэлфрей. – Он рвется вперед под американским флагом».

– Рекс! – так громогласно рявкнула Барбара Вандон, что Гудхью чуть не подпрыгнул в кресле. – Мы имеем дело с глобальным перераспределением геополитических сфер влияния, которое происходит у нас под боком, на заднем дворе, а дело поручено непрофессионалам. Они бегают с мячом в то время, когда следовало бы его отпасовать, они не умеют мыслить масштабно. То, что картели распространяют наркотики, – отдельный вопрос. Есть специальные люди, которые должны заниматься этой проблемой. Мы с этим живем, Рекс. И дорого за это платим.

– О, по высшей ставке, Барбара, насколько известно, – мрачно согласился Гудхью.

Но даже после четырех лет, проведенных в Лондоне, Барбара Вандон была совершенно невосприимчива к иронии.

Она продолжала:

– Картели заключают договоры друг с другом. Закупают военную технику, тренируют своих парней, согласуют свои действия. Это, Рекс, уже совсем другая игра. Суть не в том, что кто-то в Южной Америке помогает картелям. Суть в том, что картели, объединяясь, приобретают силу. Это ежу понятно! Полиции тут делать нечего, гнаться не за кем, стрелять не в кого. Тут геополитика, Рекс. Поэтому мы должны пойти в парламент и сказать: «Ребята, мы подчиняемся обстоятельствам. Мы переговорили с уголовной полицией, и она любезно устранилась. В свое время она сделает свое дело – это ее право и долг. А пока ситуация сложная. С геополитическим подтекстом, со множеством острых углов – и поэтому явно входит в компетенцию «чистой разведки». Испытанные и верные специалисты из «чистой разведки» готовы к решению самых сложных проблем геополитического характера».