Как предавали Россию - Николай Стариков

Чтобы правильно оценить поступки нового русского императора, нужно представить себе прагматичного человека, свободного от предрассудков и руководствовавшегося здравым смыслом. Это был «крепкий хозяйственник», простой русский дядька, больше похожий на своих подданных, чем на утонченных европеизированных предков. Огромный, как медведь, обладавший силой Геркулеса, император походил на мужика, своей крестьянской смекалкой, природным чутьем понимавшего самые тонкие политические моменты. Ведь к роли монарха второго сына Александра II никто не готовил, царем должен был стать его старший брат Николай. Его кончина от чахотки дала Александру Александровичу невесту, датскую принцессу Дагмар, и право на русский трон. А затем последовала страшная смерть отца и неожиданное вступление на престол.

Тем не менее он быстро занял правильную позицию и направил страну по правильному курсу. Любивший на потеху сыну Николаю загнуть в дугу кочергу, согнуть пальцами серебряный рубль или порвать руками целую колоду карт, в государственных делах проявлял Александр III такую же твердость. Решительно покончив с революционерами, точно так же навел порядок новый император и в финансовых делах страны. Последняя турецкая война расстроила русский денежный рынок и финансы и отдалила возможность установить правильную денежную систему. Александру III удалось поправить положение. Рубль превратился в самую устойчивую и солидную денежную единицу в мире.

Во всех сферах жизни, руководствуясь здравым смыслом, точно так же везде император имел успех. Укреплению экономики способствовало и повышение таможенных пошлин на ввозимые товары, что автоматически приводило к развитию производства внутри страны. Либерализм сменился протекционизмом: если в 1869–1876 годах таможенная пошлина составляла в среднем 13 %, то с 1877 года она стала 16 %, с 1881 – около 19 %, с 1885 года – 28 %, а под конец царствования Александра III уже 33 %!

На развитие русской промышленности работал и проект Транссибирской железной дороги, осуществленный именно в царствование Александра III. Теперь Сибирь и Дальний Восток были соединены с европейской частью страны. На дальнюю окраину империи можно было относительно быстро перебросить войска и грузы. Английские газеты с тревогой предрекали, что Сибирская дорога «сделает Россию самодовлеющим государством, для которого ни Дарданеллы, ни Суэц уже более не будут играть никакой роли, и даст ей экономическую самостоятельность, благодаря чему она достигнет могущества, которое не снилось еще ни одному государству». Даже сейчас эта магистраль, построенная в конце XIX века, остается главным связующим звеном между Европейской Россией, Сибирью и Дальним Востоком.

Средством оживления экономики прагматичный император сделал и то, что, по мнению многих, может привести лишь к ее стагнации. Военные расходы и перевооружение армии и флота при умном подходе для страны – великое благо. Черноморский флот России был уничтожен в Крымскую войну, Балтийский развивался слабыми темпами. Отсутствие сильного флота лишило Россию значительной части ее великодержавного веса и доставляло немало неудобств в ходе последней войны с Турцией. Понимая, что без сильного флота империи быть не может, Александр III поручил морскому ведомству разработать комплексную программу судостроения на 1882–1900 годы, согласно которой предполагалось спустить на воду 16 эскадренных броненосцев, 13 крейсеров, 19 мореходных канонерских лодок и более 100 миноносцев. Был построен новый военный порт в Либаве и укреплены многие гавани. Естественно, что согласно здравому смыслу этот военный заказ использовался для развития именно отечественной промышленности. Корабли строили русские инженеры, на русских заводах, из русских материалов. Водоизмещение русского военного флота к концу царствования достигло 300 тысяч тонн, что вновь вывело его на третье место после Англии и Франции. И вызвало серьезное беспокойство в Лондоне, всегда ревностно относившемся к развитию флота соперничающих с Англией держав.

А беспокоиться британцам было о чем. Уделяя большое внимание развитию морской мощи, не забывал император и о сухопутной армии. В период его царствования она увеличивалась и качественно и количественно. «Отечеству нашему, несомненно, нужна армия сильная и благоустроенная, стоящая на высоте современного развития военного дела, но не для агрессивных целей, а единственно для ограждения целостности и государственной чести России, – писал император. – Охраняя неоценимые блага мира, кои, я уповаю, с Божьею помощью, еще надолго продлить для России, вооруженные силы ее должны развиваться и совершенствоваться наравне с другими отраслями государственной жизни, не выходя из пределов тех средств, кои доставляются им увеличивающимся народонаселением и улучшающимися экономическими условиями».

При этом Александра III ни в коем случае нельзя назвать милитаристом. Рост вооружений и армии использовался им именно как гарантия от войн и конфликтов. Доказательством служит его политика и тот общеизвестный факт, что в его 13-летнее царствование военные потери России не составили и трех десятков человек.

Русское «экономическое чудо» конца XIX века объясняется просто – в его царствование не случилось войн. Черная дыра бесконечных конфликтов и столкновений, колоссальных войн и небольших боев при новом императоре перестала пожирать силу русского народа. Впервые за много лет ресурсы страны, вся ее мощь оказались направленными на внутреннее развитие. И результат не заставил себя ждать!

Прагматические интересы нации и здоровая логика – вот основы политики этого русского императора. Хорошо для России – хорошо для Александра III. Дело в том, что в отличие от своих предшественников он прекрасно понял для себя одну простую вещь: каждый раз, когда Россия принимала участие в борьбе каких-либо европейских коалиций, ей приходилось впоследствии лишь горько об этом сожалеть. Александр I спас Европу от Наполеона I, следствием этого явилось сохранение и расширение Британской империи и бесконечная подрывная борьба с Россией английской дипломатии на внешнем фронте, а английской разведки на фронте внутреннем.

Его дед Николай I послал русскую армию в Венгрию для подавления революции 1848 года и восстановления Габсбургов на венгерском престоле, в благодарность за эту услугу император Франц Иосиф потребовал политических компенсаций за свое невмешательство во время Крымской войны. Император Александр II остался в 1870 году нейтральным, сдержав, таким образом, слово, данное императору Вильгельму I, а восемь лет спустя, на Берлинском конгрессе, Бисмарк совместно с англичанами лишил Россию плодов ее побед над турками. Все эти милые, цивилизованные и улыбчивые люди в разной степени делали Россию орудием для достижения своих эгоистических целей, а потому у Александра III не было дружеских чувств в отношении Европы. При каждом удобном случае он давал понять своим зарубежным «коллегам», что интересуется только тем, что касалось благосостояния 130 миллионов его подданных. На одном из приемов Александр III провозгласил тост за «единственного моего друга князя черногорского». Этот жест императора должен был продемонстрировать мощь и самодостаточность России, не нуждающейся в дружбе других великих держав. Лондонская газета «Таймс» писала на следующее утро «об удивительной речи, произнесенной русским Императором, идущей вразрез со всеми традициями в сношениях между дружественными державами».

Результатом такой внешней политики стал поразительный результат: Россия осталась в Европе без «союзников». Благодаря этому наша страна смогла спокойно развиваться, богатеть и укрепляться. Вывод парадоксальный, но таким он кажется только на первый взгляд. Отсутствие «союзников» подразумевало и отсутствие необходимости воевать за чужие интересы, как это было до Александра III и как это, увы, будет после него. Ошибочно думать, что вся внешнеполитическая деятельность в это царствование была свернута, а наша страна охотно соглашалась со всем, что ей предлагалось, и потому никто на нас не напал. Скорее наоборот – Россия выглядела сильной, уверенной в себе и, что редко встречалось в нашей истории, знающей собственные интересы. Ведь естественное стремление наших соседей снова заставить русских таскать для себя каштаны из огня меньше не стало. Только Россия этого больше не делала. Не надо думать, что наша страна находилась в международной изоляции, – она имела договорные отношения со многими державами. Не было лишь «союзников», за интересы которых русские солдаты должны были бы умирать.

Император жестко пресекал любые попытки втянуть Россию в войну. Не воюя сам, он все 13 лет своего царствования не давал и никому другому в Европе воевать. Потому что никакая европейская война без России немыслима. Без нашего участия она теряла для ее организаторов всяческий смысл. Разве могла бы Англия более 20 лет сколачивать антифранцузские коалиции, если бы в них не участвовала Россия?