Сталь и Змея (=Конан-Варвар) - Лайон де Камп

Когда человеко-звери скрылись, Конан обвел взглядом бывших последователей Тулса Дуума. Некоторые из них уныло оглядывались, как будто не знали, где они и как попали в это странное место. Другие оплакивали убитого вождя. Третьи рыдали по потерянному Раю, и их стоны то становились громче, то затихали как шум волн прибоя.

За суровыми словами Конан постарался скрыть свою жалость.

— Я знаю, вы сейчас чувствуете себя сиротами, но у каждого из вас есть дом, куда можно пойти и где вас всегда ждут. У меня этого нет. И все-таки я доволен жизнью, и вы должны быть довольны, потому что с этой ночи вы свободны. Идите и приготовьтесь к дороге домой.

Варвар стоял на пороге храма, а мимо него один за другим проходили и спускались вниз по лестнице дети Дуума. Они бросали свои горящие свечи в фонтан, и на мгновение свечи вспыхивали ярче, а потом с шипением гасли навсегда.

Когда вышел последний, Конан начисто вытер меч, который так долго занимал все его мысли и мечты. Сев у входа, он стал наблюдать, как гаснут маленькие огоньки. Положив отцовский меч на колени, Конан вспоминал прошлые годы и думал о том, что может принести ему будущее. Ясимина, которая вместе с другими погасила свою свечу — символ намерений Дуума покорить мир, — присела на пустые ступени в двух шагах от Конана. Она восхищалась его силой, но, став смиренной, не решалась нарушить его покой. Так они провели ночь.

Как только бледный рассвет возвестил о наступлении нового дня, Конан заметил, что вокруг него произошли непонятные изменения. Каменные ступени перекосились и потрескались, как если бы прошло уже много-много лет. Все цветы в саду завяли, а кусты поникли; на дорожке вокруг полувысохшего бассейна остались грязные следы подошв. Церемониальная Дорога выглядела совершенно разбитой, как будто колдовство, призванное охранять эту дорогу от разрушения, само оказалось разрушено. За спиной Конана рухнул фасад пещерного храма, и каменные глыбы загромоздили вход в него.

Напряжение наконец-то покинуло его, и он, впервые за долгое время, ощутил покой. Но к чувству исполненного долга примешивалось еще острое желание покинуть это оскверненное место, забыть все, что с ним связано. Конан встал. Принцесса тут же поднялась на ноги.

— И что теперь? — спросила она.

— Мы с Саботаем отвезем тебя домой, — сипло ответил Конан. — Твой отец будет счастлив увидеть тебя.

— Мой отец мертв, — сказала Ясимина. — Не прошло и пяти дней, как прибыл гонец из Шадизара сообщить, что король зарезан приспешниками Яро.

— Значит, ты королева и тебе нужно быть в Заморе, чтобы управлять этой несчастной страной.

— А что с Яро? Он не потерпит меня на троне.

— Не бойся, я займусь Яро сам. А сейчас время трогаться в путь.

— Но, — перебила девушка, — есть и другие Башни Сета и другие жрецы, кроме тех, что в Заморе. Как быть с ними?

Некоторое время Конан стоял в задумчивости и наконец ответил:

— Многие из них сбегут, потому что их цель умерла вместе с Тулса Дуумом. Этот культ, может быть, еще надолго кое-где сохранится: ведь змею трудно убить. Культ Сета, может быть, возродится вновь, но, я думаю, это будет очень нескоро.

Ясимина озабоченно посмотрела на варвара и улыбнулась.

Когда лето добавило к своему наряду красноватые краски осени, Конан в новых сверкающих доспехах, в алом плаще, развевавшемся за плечами, гнал галопом гнедого жеребца по колосящимся полям Заморы. Наконец он поравнялся с человеком, которого догонял, с маленьким гирканцем на косматом степном пони. После краткого приветствия они спешились.

— Почему ты уехал, не сказав ни слова? — спросил Конан.

Саботай пожал плечами.

— Мне сказали, что королева предложила тебе место на троне рядом с собой. — Маленький человечек усмехнулся и добавил: — Я думал, что ты будешь слишком занят своими… ну… королевскими делами, чтобы найти время для старого друга… Почему ты здесь? Я взял не больше, чем мне причитается из королевской награды за Глаз Змеи, хотя не могу представить, зачем он ей нужен.

Конан выглядел слегка смущенным.

— Я сделал то же самое, прежде чем уехал из города.

— Ты хочешь сказать, что отверг предложение этой барышни?

Конан кивнул.

— Если я когда-нибудь надену корону, то прежде я завоюю ее своим собственным мечом, а не получу в дар.

Саботай вздохнул.

— Странные вы люди — киммерийцы! Как ты справился с Яро? Хотел бы я тогда быть рядом с тобой, вместо того чтобы охранять дворец.

Конан пожал плечами.

— Боя в общем-то не было. Когда народ в Шадизаре узнал, что Дуум мертв, собственные люди Яро разорвали его на куски прежде, чем мне представился шанс зарубить его.

— И куда ты теперь направляешься? — спросил Саботай.

— На юго-запад. Иду к морю, — ответил Конан. — А ты?

Гирканец махнул рукой.

— На северо-восток, там моя родина. Встретимся ли мы снова?

Конан усмехнулся:

— Мир не так велик, и пути таких искателей приключений, как мы, обязательно пересекутся. Мы встретимся, но только Кром знает, где и когда.

— Может быть, только у ворот Преисподней, — улыбнулся Саботай.

— А до этого дня удачи тебе!

Друзья обнялись, похлопали друг друга по плечам и вскочили в седла.

— Что такого есть на юге, что тебя так тянет туда? — крикнул Саботай.

— Золото, драгоценности, красивые женщины и красное вино! — бодро ответил Конан.

Потом, махнув друг другу на прощание, они поскакали в разные стороны.

ПРИМЕЧАНИЯ

1

Избивать, калечить (англ.).