Почему ненавидят Сталина? Враги России против Вождя - Константин Романенко

На этих занятиях, а равно и в разговорах на дому, которые тогда носили обычно теоретический характер… В те годы… я писал большую книгу под названием «Теория исторического материализма» и каждую из написанных глав прочитывал в своем кружке, причем эти главы горячо обсуждались. <…> Слушателям импонировала моя «эрудиция», а я был в восторге от того, что нахожу таких благодарных «учеников». <…> Обсуждение различных теоретических вопросов… стало переплетаться и с обсуждением вопросов текущей политики. <…>

Состав группы был тогда примерно таков: А.Слепков, Д. Марецкий, Г. Марецкий, Д. Розит, И. Краваль, А. Троцкий, А. Гусев, Ф.Богданов, А. Зайцев… Не помню, когда появился А. Стецкий, П. Петровский, К. Розенталь, Т. Левина, В.Межулак, а затем Я. Стен. <…> Примерно к этому времени моя группа пополнила свой состав. Туда вошли: Э. Гольденберг, А. Александров, В. Кузьмин, П. Сапожников (Цетлин)…»

Наличие преданных единомышленников воодушевляло теоретика. Фракционеры упражнялись в злословии по адресу Сталина и его окружения, собирая «сплетни и анекдотцы». Причем Бухарин признавался, что свой «авторитет» он добирал и тем, что «знакомил это ядро с секретными партийными документами ЦК, Политбюро, Исполкома и Президиума Коминтерна; воздавал похвалы этому молодняку и тем самым развращал его политически, сеял такие семена, которые принесли свои преступные плоды».

Конечно, не будет праздным вопрос: что же представляли собой эти молодые оппозиционеры, начитавшиеся азов марксизма? Кем были люди, грезившие о мировой революции и мнившие себя теоретиками нового учения? Позже, выступая 25 февраля на утреннем заседании февральско-мартовского пленума 1937 года, достаточно емкие характеристики этой оголтелой группке максималистов дал Генеральный секретарь ЦК ВЛКСМ А. Косарев. Он говорил: «В эту «школку» входили: Слепков, Марецкий, Астров, Айхенвальд, Цетлин, Сапожников, Кузьмин и целый ряд других лиц, и к которым впоследствии примкнули так называемые леваки – Шацкин, Стен и другие. Эта «школа молодых» была подобрана, организована и воспитана своим идейным организатором и учителем Бухариным.

Бухарин в своих так называемых трудах целиком опирался на эту свою школку, фактически зависел от нее, точно так же, как и эта «школка» вдохновлялась и направлялась своим идейным отцом – Бухариным. В частности, известная работа… – речь идет о книге «Теория исторического материализма» – была Бухариным написана при ближайшей помощи Слепкова и Марецкого. О чем он в первом издании и выносит Марецкому и Слепкову соответствующую благодарность как сотворцам этой теоретически путаной и антимарксистской книги.

…Эта школка на протяжении всего своего существования делала упорные попытки прибрать к своим рукам всю руководящую партийную печать – «Правду», «Комсомольскую правду», журнал «Большевик» и прочие наши руководящие газеты, а также пыталась прибрать к своим рукам все политические учреждения, готовящие высококвалифицированные кадры партийных работников.

Что из себя представляет эта так называемая бухаринская «школка»? С кем он обсуждал важнейшие вопросы, подлежащие обсуждению в ЦК ВКП(б)? Кого он готовил в кадры? Многие эти «молодые люди» еще до прихода в нашу партию успели побывать и в эсерах, побывать и в кадетах.

Слепков – выходец из кулацкой семьи, был членом партии кадетов, а до этого эсером. Во время керенщины активно выступал против большевиков, в Гражданской войне участия не принимал, не был ни в царской, ни в Красной Армии. С гимназической скамьи пересел в Свердловский университет, с благословения Бухарина был выдвинут в лекторскую группу… из лекторской группы попал в ИКП.

Астров – сын крупного помещика, благодаря своим связям с одним из вредителей, попавших в аппарат Наркомзема, сумел сохранить и закрепить за собой вплоть до 1929 г. поместье – усадьбу своего отца.

Айхенвальд – отец его один из виднейших людей кадетской партии, белый эмигрант, выступавший не раз с гнуснейшими статьями против Советской власти. Сам Айхенвальд поддерживал связь со своим отцом и в письмах к нему неоднократно клеветал на Советскую власть, снабжая отца различными материалами против Советской власти.

Сапожников был правым эсером, затем левым эсером, был секретарем ЦК левых эсеров, кончил то ли гимназию, то ли реальное училище, затем учился в университете, после чего пришел в ИКП. В 1919 г. вместе с троцкистом-зиновьевцем Каревым создал свою собственную так называемую партию «революционных коммунистов». Вся партия состояла из 15 человек и он являлся ее генеральным секретарем. (Смех.)

Марецкий – типичный начетчик, в Красной Армии не был, попал в Свердловку, потом подвизался в лекторской группе, затем попал в ИКП. С партийной массой никогда не был связан, с рабочими также.

Впоследствии примкнувший Карев – троцкист-зиновьевец, был правым эсером, потом левым эсером, в армии не был, в Гражданской войне участия не принимал, пришел в ИКП, как он сам заявил, с целью обоснования своей старой философии эсеровщины и народничества.

И затем Шацкин – человек, который за всю свою небольшую политическую жизнь больше изменял и пакостил партии, чем ей помогал. Сын крупного буржуа, купца первой гильдии, владельца многих магазинов, пришедший в юношеское движение со всеми привычками барина и чуть ли не в сопровождении своей личной гувернантки. (Смех.)

…Отличался исключительной надменностью по отношению к рабоче-крестьянской молодежи, считал себя теоретиком-международником. Вечно лебезил перед Троцким, якшался с Бухариным, вместе с которым протащил в старую программу комсомола троцкистский тезис о том, что «Россия может прийти к социализму лишь через мировую пролетарскую революцию».

…И, наконец, в числе этой, на взгляд Бухарина, славной плеяды находится Ефим Цетлин – из буржуазной семьи. Отец был соучастником одной частной торговой фирмы. Сам Цетлин происходит из Лефортово, мы его хорошо знаем. Был большим поклонником теории Богданова, всюду доказывал правоту этого Богданова. Никогда в жизни не был на практической работе.

Бухарин в своем заявлении в ЦК партии, где он дает объяснение на материалы следствия, пишет, что Цетлин чуть ли не является одним из организаторов Октябрьского восстания.

Это глубокая ложь, ибо Ефим Цетлин никогда таким не был. В доказательство спросите любого большевика из Лефортовского района, и он вам это подтвердит. Он был студентом, причем типичным маменькиным сынком. (Смех в зале.)»

Конечно, Бухарину льстило наличие приверженцев, видавших в нем вождя, и это подталкивало его к действиям. Особую активность он стал проявлять с началом коллективизации. Она не вписывалась в его идеологическую платформу. В это время он пошел на сближение с Рыковым и Томским. Бухарин пишет в своих показаниях: «Примерно к тому же времени начались нелегальные совещания ряда членов ЦК… <…> Первое такое совещание было на даче у М. Томского, где я выступил с тезисами, формулировавшими мои взгляды. Там был я, Томский, не помню, был ли Рыков, некоторые члены ЦК – профсоюзники (помню Угарова), был, кажется, Смирнов («Фома»), В. Полонский, Н. Антипов, Догадов, возможно, что и Угланов. <…>

Совещания эти продолжались, обычно концентрируясь хронологически перед пленумами ЦК или какими-либо важными партийными собраниями и имели своей непосредственной целью организацию фракционных выступлений на этих пленумах. Важную роль на этих совещаниях играли т. н. «москвичи»: Угланов, Котов, Куликов, В.Михайлов, Рютин, Яковлев…

На этих совещаниях бывали многие т. н. рыковские «ученые секретари» С. Радин, Нестеров… и мои сторонники: Слепков, Марецкий, Е. Цетлин и другие, причем они играли роль подсобного аппарата… Совещания эти обычно происходили в Кремле, на квартирах у Томского, Рыкова или у меня».

Бухарин писал, что «в 1930–1931 гг. политическая ситуация в стране крайне обострилась… Трудности возрастали, и началась со стороны правых политическая спекуляция на этих трудностях. Мы собирали всевозможные сведения о сопротивлении коллективизации, о разнообразных проявлениях крестьянского недовольства, об убое скота, об отсутствии хлеба, о росте дороговизны, о различных экономических парадоксах (это называлось «экономика дыбом»), тщательно подбирались такие факты, что извозчики кормят лошадей печеным хлебом, ибо это дешевле, и т. д. до бесконечности. <…>

Расчет на использование этих трудностей стал главной темой соответствующих разговоров и обсуждений в среде членов правой контрреволюционной организации на квартирах у Рыкова, у меня, у Томского, в разговоре с членами правой группы на квартире у Слепкова, Астрова и др.» <…> Прежде всего, «тройка», формально капитулировавшая, превратилась теперь в нелегальный центр правой организации.

Близко к этому центру стоял и А.С. Енукидзе. Томский неоднократно с ним беседовал и сообщал ему… о соответствующих настроениях по отношению к экономической политике и по отношению к вопросам «внутрипартийного режима». У меня были тоже встречи с Енукидзе, во время которых он высказывал явное сочувствие ко мне, Рыкову и Томскому, как к «обиженным». Томский рекомендовал его, как человека «своего»… Енукидзе оказался вовлеченным в орбиту внимания правого центра и через Томского стал в близкие к нему отношения».