Почему ненавидят Сталина? Враги России против Вождя - Константин Романенко

Примечательно, что через два дня после назначения Ежова на высокий пост в Наркомате внутренних дел Яковлев, без освобождения от обязанностей заведующего сельхозотделом, решением Политбюро от 29 сентября был назначен первым заместителем председателя КПК. Вскоре, 22 октября, Яковлев стал еще и руководителем группы, занимавшейся предварительным рассмотрением проектов конституций союзных республик.

Считается, что Ежов «привел» с собой для работы в ведомство некоторое количество «новых людей», основным образом из партработников среднего звена. Возможно, что это касается работников на местах, но на высших этажах наркомата принципиальных изменений не произошло. Хотя бы потому, что Ежов не сразу обрел всю полноту власти в НКВД. Впрочем, иначе быть и не могло. В первую очередь над ним довлела фигура И.А. Пятницкого (настоящие имя и фамилия Иосель Ориолович Таршис). Заведующий политико-административным отделом ЦК, Пятницкий не только контролировал работу НКВД. Именно он подбирал для наркомата кадры, согласовывал действия НКВД с Наркоматом юстиции, Прокуратурой СССР и судебными органами. Работавший еще агентом ленинской «Искры», Пятницкий имел большое влияние в партии.

Правда, уже на третий день после назначения Ежов освободил от обязанностей первого заместителя Ягоды русского дворянина Г.Е. Прокофьева, которого отправили к бывшему его начальнику в Наркомат связи. Не без участия Пятницкого место Прокофьева 29 сентября занял кадровый чекист с 1918 года М.Д. Берман. Другим заместителем наркома 16 октября стал тоже «ветеран» ОГПУ – НКВД М.П. Фриновский. Сын учителя, образование Фриновский получил в духовном училище. В январе 1916 года поступил в кавалерию вольноопределяющимся, унтер-офицер. До революции он был связан с анархистами и с ними в 1917 году участвовал в штурме Кремля. Работу в ЧК он начал в 1919 году, в годы Гражданской войны служил в особых отделах армий и фронтов, а в 1930 г. стал председателем ГПУ Азербайджана.

Еще одним заместителем Ежова, – тоже с подачи Пятницкого, – 3 ноября был утвержден Л.Н. Бельский (Абрам Михайлович Левин), начавший работу в ЧК в 1918 году. Это были «старые» кадры. Правда, 15 октября начальником отдела кадров наркомата был назначен «человек со стороны». Эту значимую должность занял ранее занимавшийся партийной работой М.И. Литвин, а пост начальника административно-хозяйственного управления занял С.Б. Жуковский. Семен Борисович закончил в 1915 году коммерческое училище, в 1932–1933 гг. работал заместителем торгпреда в Германии, а с 1934 года являлся членом Комиссии партийного контроля. То есть являлся давним коллегой Ежова.

И хотя вскоре в аппарате НКВД были понижены в должности семеро старых сотрудников, пребывавшие в этом учреждении еще со времен ВЧК, но Ежов и Пятницкий сохранили и ягодинские кадры. 28 ноября приказом по НКВД был ликвидирован экономический отдел (ЭКО – борьба с диверсиями и вредительством), но возглавлявшего его с 1931 года Миронова (Лев Григорьевич Каган) назначили начальником более всесильного контрразведывательного отдела (КРО). Сын коммерсанта, он еще в декабре 1916 года вступил в еврейскую социалистическую партию «Бунд», но затем в январе 1918 года стал членом РКП(б). С февраля 1919 г. Миронов-Каган работал председателем Пирятинской уездной ЧК, с мая 1924 года он начальник 5-го отдела ЭКО, а с апреля 1931 года – начальник ЭКО ОГПУ.

Сохранил пост 1-го заместителя наркома и активный участник подготовки важнейших политических процессов Яков Саулович Агранов (Янкель Шаевич Соренсон). 29 декабря 1936 года он получил должность начальника Главного управления государственной безопасности (ГУГБ). Напомним, что Янкель Шаевич в 20-е годы занимался делами административной высылки антисоветских элементов интеллигенции. Но, являясь ближайшим помощником Ягоды, отличился он на подготовке процессов правых эсеров, Промпартии и Трудовой крестьянской партии. Под надзором Агранова проводились допросы Зиновьева, Каменева, Бухарина, Рыкова, Тухачевского и других. Именно он готовил главные политические процессы 30-х годов.

Ежов и Пятницкий не ограничились кадровыми перестановками. В ноябре 1936 года Отдел охраны членов правительства был отделен от службы, занимавшейся охраной дипкорпуса, и с 25 декабря реорганизован в 1-й отдел ГУГБ. В конце ноября была изменена структура органов охраны руководства СССР. Однако начальником самостоятельного Первого отдела (охраны) ГУГБ НКВД стал сын львовского парикмахера Карл Викторович Паукер. Таким образом, с приходом русского по отцу Ежова национальное лицо НКВД не только не изменилось, оно стало еще более ярко выраженным. Подавляющее преимущество в руководстве карательным ведомством по-прежнему оставалось за людьми одной национальности.

Между тем в осуществленных перестановках не было интриги, – с Ежова даже не сняли обязанности руководителя Парткомиссии. Таким образом, ничто не обещало грядущих потрясений. И то, что после взрывов в Кемерове Управление НКВД по Западно-Сибирскому краю произвело аресты подозреваемых, а 19 ноября в Новосибирске начался судебный процесс по делу о вредительстве, было лишь рутинной работой «карательного» наркомата. На скамье подсудимых оказалось десять руководящих работников кемеровского рудника; среди них был работавший на шахте «Северная» гражданин Германии горный инженер Э. Штиклинг. В группу подсудимых также входили Я.И. Дробинс, А.А. Шестов и М.С. Строилов. Обвиняемым вменялся в вину взрыв на участке шахты «Центральная», в результате которого 10 шахтеров погибли, а 14 получили тяжелые ранения.

Определенная линия в мотивах действий подсудимых выявилась еще в ходе следствия. Так, Шестов примкнул к троцкистам еще в 1923 году, «будучи тогда студентом рабфака». Позже он «заведовал» подпольной типографией, размножавшей троцкистскую литературу. В мае 1931 года во время командировки в Германии он встретился с сыном Троцкого Л. Седовым, порекомендовавшим ему связаться с фирмой «Фрейлих-Клюпфель-Дейльман». На допросах Шестов показал, что «при встрече с директором фирмы Дейльманом и его помощником Кохом он дал согласие «о доставке шпионских сведений через представителей этой фирмы, работающих в Кузбассе». Уже на процессе, в ходе слушания дела, подсудимый Шестов признал, что «прямую директиву на проведение диверсий и террористической работы он получил от Пятакова», а в числе соучастников назвал Муралова.

В отличие от «Московского», «Новосибирский процесс» не вызвал сенсации. В опубликованной по его результатам передовице «Правды» указывалось, что «троцкисты представляют численно ничтожную кучку». Однако заместитель прокурора СССР Г.К. Рогинский выделил дело в особое делопроизводство, связав его с «преступной контрреволюционной деятельностью Пятакова, Муралова и других».

Глава 9

Дело о ДЕБЮТЕ НАРКОМА НКВД

VIII Чрезвычайный съезд Советов СССР открылся 25 ноября 1936 года. В промежутке между заседаниями съезда Политбюро созвало Пленум ЦК. Он начался здесь же, в Свердловском зале Кремля, в 16 часов 4 декабря и должен был лишь рассмотреть вопрос о поправках к Конституции. По первому вопросу выступил Сталин. Из 123 участников Пленума замечания оказались лишь у троих; и утверждение проекта Конституции заняло не более десяти минут. Все ждали другого.

Конечно, смена руководителя Наркомата внутренних дел вызвала интерес у членов ЦК, и перед началом декабрьского Пленума они потребовали заслушать нового наркома. У Ежова не было подготовленного доклада. Поэтому его выступление стало своеобразной импровизацией, в ходе которой, цитируя показания находящихся под следствием людей, он снабжал их собственными комментариями, перебиваемыми репликами и вопросами из зала.

Напомнив, что летом на процессе Зиновьев назвал и 4 фамилии членов запасного центра: Пятакова, Сокольникова, Радека и Серебрякова, нарком констатировал: «Все они дали показания, что были членами этого центра». Но дело не ограничилось арестами лидеров. Ежов констатировал, что среди участников троцкистских организаций НКВД арестовал: «По Азово-Черноморской… свыше 200 чел., во главе с Глебовым, Белобородовым и др. В Грузии свыше 300 чел., во главе с Окуджавой[48]. В Ленинграде – свыше 400 человек и в Свердловске свыше 100 человек. Из сообщения вытекало, что некоторые члены подполья имели связи с иностранными спецслужбами. По словам докладчика, «довольно большой группой троцкистов в Свердловске фактически руководила японская разведка через бывшего начальника Южно-Уральской ж. д. Князева и Турока[49], которые являются прямыми агентами японцев…»

Впрочем, речь шла не только об агентурной деятельности. Имело место и обыкновенная коррупция. Цитируемые наркомом показания на следствии Пятакова свидетельствовали, что, заключая контракты на покупку Советским Союзом оборудования, 1-й заместитель наркома тяжелой промышленности умышленно осуществлял значительную переплату денежных средств в пользу иностранных фирм. Из сказанного Ежов делал вывод: «Если даже цинично и грубо поставить вопрос, – то Пятаков просто перешел на службу в качестве шпиона и получал за это деньги… Договариваются с фирмой, чтобы им давали побольше, что все будет оплачено… Ни одна заграничная фирма не отказалась бы от этого». Правда, по показаниям самого Пятакова, деньги шли не в его собственный карман, а предназначались для Троцкого.