До горького конца - Мэри Брэддон

Он решился наконец послать туда брата с его семейством. Он не мог не сознаться, что Джемс и его неотесанные сыновья сделала без него чудеса в Брайервуде. Чего не сделают они на более богатой почве? С Брайервудской фермой он справится сам. Он останется ждать в ней свою заблудшую дочь и содержать в порядке для нее ее комнату, в которой она жила с детства до рокового дня своего побега.

Однажды вечером, приехав на несколько часов в Брайервуд из Лондона, он высказал брату свой план в присутствии всего семейства и, с горечью вспоминая свои несбывшиеся планы, описал им яркими красками свое австралийское имение. В первую минуту его предложение привело мистрис Джемс в ужас, а остальные члены семейства не смели высказать свое мнение в ее присутствии. Как! Покинуть Брайервуд и свою родину и уехать жить с красными индейцами или с кем-нибудь в этом роде, пожалуй, с неграми. Она скорее согласилась бы умереть с голоду, чем взять в рот пищу, к которой прикасался негр.

Ричард Редмайн объяснил, что негритянский элемент не будет входить в дело, что первобытные обитатели Австралии действительно темны на вид, но редко встречаются в окрестностях Ситных Лугов и что для полевых работ можно брать ирландских эмигрантов.

— А ирландцы разве лучше негров! — воскликнула мистрис Джемс. — Довольно и того, что приходится иметь с ними дело во время уборки хмеля.

Однако, мало-помалу, когда план поместья со всеми отметками, предположениями и расчетами, сделанными бедным Ричардом во время обратного пути был разложен на столе и внимательно рассмотрен Джемсом и двумя его сыновьями, которые могли иметь свои мнения, но не смели высказывать их, когда величина и великолепие имения и распорядительность, необходимая, чтоб управлять им, были поняты Ганной Редмайн, она начала слушать с возрастающим интересом и предлагать вопросы то об одной, то о другой части земли и о расположении дома.

— Да, это было бы славным началом для мальчиков, — пробормотал Джемс, замечая, что жена колеблется.

— Славное начало для беганья с утра до ночи с ружьем за дикими зверями, — сказала презрительно мать мальчиков. — Станут они там работать!

Мистрис Джемс считала своим материнским долгом говорить о своих сыновьях не иначе, как самым презрительным тоном. Точно так же, без сомнения, относилась Корнелия к своим Гракхам в их юношеском возрасте.

Но в этот раз замечание ее было не безосновательно. При мысли об охоте на диких зверей лица юношей просияли широкими, восторженными улыбками.

— Вот славно-то было бы, Чарли! — воскликнул старший. — Здесь старый Ворт в кои-то веки даст нам подстрелить кролика в Клеведонском парке, а в том краю мы стали бы стрелять диких буйволов, кенгуру и еще Бог знает что. Не правда ли, дядя?

— В том краю! — воскликнул Ричард Редмайн, одушевившись при воспоминании о далекой стране, где он был счастлив. — В том краю у вас будет такая охота, какой не имели короли и их бароны, когда половина Англии была покрыта лесом, и крестьянин под страхом смерти не смел убить оленя. В Австралии вы можете купить хорошую лошадь за пять фунтов. Вы никогда не узнаете, что такое жизнь, друзья мои, если не поживете под Южным Крестом.

— Желала бы я знать, какова молочня в этих Ситных Лугах, — сказала в раздумьи мистрис Джемс.

Юноши толкнули друг друга под столом, видя, что мать сдается.

— Теперь там по этой части нет ничего особенного, — отвечал Ричард Редмайн, — но я не пожалел бы сотни фунтов на улучшение скотного двора.

Мысль о молочне, построенной по ее собственному плану, была столь же соблазнительна для мистрис Джемс, как для ее сыновей охота на диких зверей. Брайервудская молочня состояла из щелей и углов, говорила она; в ней негде было повесить кошку. Образцовая молочня была всегда ее любимой мечтой, и если что-нибудь могло побудить ее переплыть море и переселиться в другую часть света, то это только надежда иметь молочню, построенную по ее собственному плану.

После долгих переговоров о затруднениях, казавшихся сначала непреодолимыми, Ганна Редмайн согласилась на переселение, а за ней согласилось и все ее семейство. Молодые люди были с самого начала за переселение; отец их выразил согласие с покорностью хорошо выдрессированного мужа. Если Ганна согласна, то он не будет противоречить, сказал мистер Джемс; он надеется быть полезным брату в качестве его управляющего, пока Рик не придет сам в свое имение; морское путешествие его немного пугает, но он перед этим не остановится, тем более, что сам Рик был в Австралии и вернулся здрав и невредим. Словом, он согласился исполнить все, чего желали брат его и жена.

Прежде чем окончилось вечернее совещание, решено было, что Джемс и его семейство постараются собраться в путь как можно скорее и отправиться в Ситные Луга, где поселятся как полновластные хозяева и будут управлять имением бесконтрольно, пока Ричард Рейдман не отыщет свою дочь — он говорил об этом как о факте несомненном — и не приедет с ней в свой новый дом. Но приезд его, — сказал он, не должен смущать Джемса и Ганну. В Ситных Лугах хватит места для двух семейств.

— Мы до сих пор были друзьями, Джемс, и впредь постараемся не ссориться. Ты будешь управлять моим имением и брать значительную долю доходов себе, а когда я приеду, ты сделаешься моим партнером, и мы будем делить доходы пополам.

Все семейство единодушно поблагодарило его за такое щедрое предложение. Молодые люди, удалившись в свою каморку под крышей, были так возбуждены перспективой переселения, что не чувствовали ни малейшего расположения ко сну и готовы были сейчас же начать укладывать свои пожитки в старые деревянные сундуки.

— Разве нет сухопутной дороги в Австралию, Джек? — спросил младший.

Старший отвечал, что, вероятно, нет.

— Жаль, — сказал Чарли. — Хорошо было бы проехать половину пути на верблюдах.

Спустя месяц после этого посещения мистер и мистрис Джемс Редмайн с сыновьями и со всеми пожитками отплыли в Австралию, после прощального посещения замужней дочери, приезжавшей в Брайервурд оплакивать исчезновение своего рода с почвы, которая вспоила и вскормила его. Чинфильдский кондитер, приехав за женой, выразил самые честолюбивые виды на великую колонию. Он сознался, что чувствует в себе способность совершить великие дела в Новом Свете, что у него есть уже планы, касающиеся улучшения заваривания чая и кофе в связи с жарением бобов, не говоря уже, о приготовлении дорсетского масла, к чему он имеет особое призвание, но что все это может быть исполнено в более обширной сфере, чем Ченфильд, где предрассудки и узкоумие потребителей заглушают всякий порыв его гения.