Фьямметта. Фьезоланские нимфы - Джованни Боккаччо

C

О девушка прекрасная! Мгновенье!

Ведь без тебя не мил мне белый свет.

Давно терплю я от тебя мученье,

Мне день и ночь покоя больше нет.

Не смерть несу тебе, мое стремленье

Тебе вослед, — не предвещает бед.

Амур один меня к тебе кидает,

Зло иль вражда тебе не угрожает.

CI

Тебя не так преследовать хочу я,

Как коршун куропаточку когтит

Или как волк, свирепо торжествуя,

За бедною овечкою спешит, —

Но любящей душой тебя милуя,

Что красоту твою всех выше чтит.

В тебе моя надежда и желанье,

И было бы моим твое страданье.

CII

Коль подождешь меня, клянусь богами,

О Мензола прекрасная, тебе,

Что я желаю брака между нами

И счастие любви найду себе,

Все мыслимое здесь под небесами,

Тебе врученной вверившись судьбе.

Ты, ты меня ведешь, мной обладаешь,

Ты жизнью всей моей повелеваешь.

CIII

И вот — зачем, жестокая, желаешь

Причиной быть погибели моей?

Неблагодарностью ли отвечаешь

Любви моей, которой нет сильней?

Иль за любовь мою мне смерти чаешь —

И будь она наградой мне твоей?

А не любил бы я? Ты как бы мстила?

Жесточе б ведь со мной не поступила!

CIV

Коль убежишь, ты будешь беспощадней

Медведицы, где медвежата с ней,

И горше желчи; жестче, безотрадней

Холодных, твердых мраморных камней.

Коль подождешь — и меду ты усладней,

И винных лоз нежнее и хмельней,

И солнца миловидней красотою

Умильной, кроткой, ласково-простою.[231]

CV

Но вижу — тщетны все мои моленья.

Словам моим не внемлешь и молчишь.

Ко мне, рабу, не хочешь снисхожденья

И даже глаз назад не обратишь;

Но, как стрела, исполнена стремленья,

В дремучие леса свои спешишь,

На скалы ты взбираешься в тревоге —

Пусть камни, терны уязвляют ноги.

CVI

Но раз ты убегаешь, непреклонна,

Любимая, как это вижу я,

И в этом — весь ответ мольбе влюбленной,

И дальше — хуже ненависть твоя, —

Да уравняются все горы, склоны, —

О том к Юпитеру мольба моя, —

Да будет вся равнина с далью всею

Ровней и ниже под ногой твоею.

CVII

Вас призываю, боги, что живете

В тенистых этих долах и лесах, —

Коль вам любезность ведома, — к заботе

О милых, нежных, маленьких ногах

Вот этой нимфы, — вы не преминете

Все камни, терны, сучья на путях

Прелестных ножек превратить в лужочки

И в тоненькие травки и цветочки.

CVIII

А я отныне следом за тобою

Уж не пойду; куда идешь — иди;

С моим несчастием, с моей тоскою

Останусь без исхода впереди.

Мне ждать недолго вечного покоя:

Исходит сердце кровью тут, в груди.

Все ты: ведь твой огонь его терзает,

Жизнь с каждою минутой исчезает».

CIX

А нимфа не бежала, а летела.

Высоко полы платья подняла,

Чтобы предаться бегу уж всецело,

Их за пояс заткнула как могла, —

Так что сверх поножей открыто, смело

Вся стройная нога видна была

И, как освобожденные из плена,

Пленительные белые колена.

CX

С копьем в деснице вон она мелькнула,

Вдаль отбежать успев крутым путем,

И, обернувшись, гневная, взглянула,

В испуге вспыхнув пурпурным огнем —

И крепкою рукой в него метнула,

Чтоб насмерть Африко сразить копьем.

И уж сразила б, если б не случилось,

Что прежде в крепкий дуб оно вонзилось.

CXI

Копье, взрезая воздух, засвистело —

Она, на миг отдавшись забытью,

В лицо его впилась: ведь он всецело,

Казалось, ощутил себя в раю, —

Ни удержать, ни скрыть уж не сумела

Раскаянье и жалость всю свою,

Кричит в безумье: «Берегись, несчастный!

От смерти как спасу тебя ужасной?»

CXII

В четырехгранной этой стали сила

Такая напряженная была,

Что мощный дуб насквозь она пронзила,

Как будто льдину слабую прожгла.

А толст был дуб: обхвата б не хватило

Мужского, чтоб сойтись вокруг ствола.

Расселся он; почти что погрузилось

В него все древко — и остановилось.

CXIII

А Мензолу тут радость осияла,

Что невредим был юноша: связал

Уже Амур ей сердце, вынул жало

Жестокости и злую мысль изъял.

Хоть ждать его и миг не пожелала, —

О, ни за что! — Иль чтоб возможен стал

С ним разговор — о, нет! — Но просто рада:

Его сетей бояться уж не надо.

CXIV

И снова нимфа дальше побежала,

Что было сил: ведь он за ней спешил,

И все она по-прежнему внимала,

Как следом он и плакал, и молил;

Пещер и скал немало миновала,

И позади уж он далеко был,

Когда она, взобравшись на вершину,

Не мнила, что спаслась и вполовину.

CXV

Но вниз она с стремительностью вящей

Спешит с горы по склону. Как стена

Стоял здесь лес, сплетен дремучей чащей

Непроницаемой. И не слышна,

Лесною вольной птицей настоящей,

Бесшумно затаилась тут она;

Маститый дуб шатром пышно-зеленым

Здесь нимфу осенил, над ней склоненным.

CXVI[232]

Поговорим об Африко. Мгновенье,

Как нимфа бросила в него копье,

Смутился он. Но слышит в изумленье

Он крики: «Берегись!» — и вид ее,

Весь — состраданье, и к нему движенье,

И пламень глаз явили ясно, чье

Кто сердце вдруг сразил. И с новой