Чтобы встретиться вновь - Джулиана Грей

– Сегодня праздник летнего солнцестояния! И не говорите, что вы этого не заметили.

– Вся эта суматоха во дворе, со столами и фонарями?

– Ой, нам будет так весело, лорд Роланд. Скажите, что вы тоже придете! Лилибет, Александра и я нарядимся в служанок, и на всех будут маски, устроим танцы под музыку. – Она нетерпеливо взмахнула все еще протянутой рукой. – Но мы никак не успеваем с масками, Филипп, и ты должен наклеивать на них перья.

– Послушайте, – сказал Роланд, прислонившись к книжным полкам в абсурдном порыве не дать ей увидеть папку. – Мы тут заняты серьезными академическими исследованиями и все такое. Разве нельзя позвать на помощь одну из горничных?

Филипп повернулся к нему и схватил за руку.

– О, можно мне пойти, дядя Роланд? Пожалуйста! Лучше мы позанимаемся лишний час завтра!

– Горничные заняты подготовкой к пиру. Но ведь на самом деле вы не против, правда? – Глаза ее лукаво блестели. – Я уверена, потом Лилибет вас поблагодарит.

Роланд не знал точно, в какой момент за прошедшие три месяца они с Абигайль стали союзниками. Как и потеря интереса к пари у Уоллингфорда, это произошло постепенно, выражаясь в безмолвных жестах, но в конце концов любовь, как весна, расцвела пышным цветом в замке и окрестностях (при активном потворстве самой Абигайль), прикрытая лишь тонким флером приличий.

– В таком случае, – произнес он, подмигнув и твердо пожав руку Филиппу, – забирайте его с моего благословения.

Филипп помчался к Абигайль, энергично топая ботинками по устланным ковром половицам.

Еще долго после того, как Абигайль с Филиппом скрылась за поворотом коридора, Роланд стоял, скрестив ноги и прислонившись к полке, смотрел на открытую дверь и водил пальцами по корешкам книг у себя за спиной.

«Таких совпадений не бывает».

Наконец он выпрямился, вытащил из кармашка жилета часы и взял пиджак, брошенный на спинку кресла у стола. Почти четыре. В это время он скорее всего найдет Уоллингфорда на верховой прогулке – тот пытался подавить свое досадное томление по мисс Абигайль Харвуд бесконечными физическими упражнениями.

Герцог, не сомневался Роланд, захочет узнать имя законного владельца замка Святой Агаты.

В особенности потому, что принадлежит он, как оказалось, их собственному деду.

– Ну вот, – сказала Абигайль, в последний раз поправив на Лилибет лиф. – Выглядишь безупречно. Ты так чудесно поправилась на стряпне Морини, я тебя просто не узнаю!

Лилибет прищурилась, но не заметила и капли лукавства в глазах Абигайль. Она что, ослепла? И весь замок тоже ослеп? Груди вываливаются из лифа, волосы и кожа сияют как патентованные электрические лампочки, живот уже заметно округлился. Неужели все и вправду думают, что это всего лишь результат полезного итальянского воздуха и неотразимых panettone Морини?

«Люди видят только то, что ожидают увидеть», – сказала ей когда-то мать, пожав плечами.

Видимо, никто не ожидает увидеть легендарно добродетельную леди Сомертон беременной от тайного любовника. Разумеется, скоро придется им сказать. Но что говорить? Позволить всем думать, что ребенок – это прощальный дар от мужа, или же сказать правду?

– Тебе не кажется, что я чересчур растолстела? – спросила она, глянув на свою предательски набухшую грудь.

– Лорд Роланд определенно не против. – Абигайль поправила на ней передник. – Как он на тебя смотрит! Знаешь, ты бы над ним хоть немножко сжалилась.

Лилибет отвела руки Абигайль. Этим утром она ощутила первые едва заметные шевеления младенца, и руки, которые она хотела бы сейчас чудесным образом почувствовать рядом, принадлежали вовсе не Абигайль.

– А с чего ты взяла, что я еще не сжалилась?

– Голубушка, твоя комната рядом с моей. Уж если я слышу, как мистер Бёрк каждое утро на заре приводит домой Александру, тебя бы услышала непременно. Я хорошо выгляжу? – Абигайль покружилась перед ней.

– Совершенно обворожительно. Придется тебе держаться подальше от бедного старины Уоллингфорда.

– Сомневаюсь, что бедный старина Уоллингфорд вообще явится, – самодовольно ответила Абигайль.

И не ошиблась. Внутренний двор трещал и лопался от разного люда – фермеров, жителей деревни, местных музыкантов, с поразительным мастерством игравших любимые мелодии, – над всеми возвышалась рыжеволосая фигура Финеаса Бёрка, но нигде не было ни малейших признаков высокого черноволосого английского герцога. Появилась Франческа в маске с белыми перьями, она вела за руку Филиппа. Мальчик тут же заметил Лилибет и подбежал к ней.

– Тебе нравится моя маска, мама? Правда, она замечательная? Я сам раскрасил перья красным. – Он обхватил ее за талию и потрогал пальчиком особенно яркое перо, торчавшее справа. – А вот это орлиное перо дядя Роланд нашел сегодня на верховой прогулке. Правда, здорово?

– Это чудесная маска, милый. Я ее обожаю. Но беги к Франческе: мне нужно помочь Абигайль и леди Морли подать еду. Похоже, это традиция праздника летнего солнцестояния.

Она чмокнула сына в макушку и вернулась в кухню, где ее кузины как раз брали с широкого деревянного стола подносы с закусками.

– Не понимаю, как я позволила Абигайль уговорить меня на это, – царственно нахмурившись, произнесла Александра, и Лилибет с облегчением заметила, что ее собственная созревшая грудь не идет ни в какое сравнение с богатством Александры, – наконец-то вырвавшись из заточения благопристойной английской одежды, она смотрелась над низким вырезом платья служанки так роскошно, что с легкостью затмила бюст Лилибет. – Может, хоть у тебя есть носовой платок, чтобы пощадить мою скромность?

– Боюсь, он не настолько большой. Абигайль, где ты отыскала эти костюмы? Вряд ли их можно назвать приличными. Совсем не такие, как у Марии и Франчески.

– О, это их Морини откуда-то вытащила. Правда, синьорина?

Лилибет, прищурившись, глянула на экономку, которая раскладывала на подносе фаршированные оливки, пряча в уголках рта улыбку.

– Они очень подходят festa [4], – сказала синьорина Морини. – Вот оливки, синьора Сомертон. Идите скорее, пока они не остыли.

Лилибет испустила тяжелый вздох, взяла поднос и пошла вслед за Абигайль и Александрой по коридору в теплый шумный двор. День переходил в глубокие сумерки, уже один за другим зажигались факелы по всему периметру. Она окинула взглядом шумную толпу, высматривая знакомую темно-золотистую голову, и обнаружила ее за одним из длинных столов, склонившуюся в разговоре к юной женщине, по виду пришедшей из деревни. На Роланде не было ни пиджака, ни жилета, лицо закрыто маской с белыми перьями – и широкая улыбка под ней.