Чудовище - Кейт Коннолли

Сколько воды. Ни конца ни края.

Сердитые волны разбиваются об утес, с каждым разом становясь все больше. В глубине ворочается чудовище. Интересно, кто больше — Сонзек или Бату? Подозреваю, впрочем, что по части доброты Сонзеку до дракона далеко.

Я делаю глубокий вдох, чтобы избавиться от колючки, которая вонзается в сердце, когда я думаю о брате-драконе. Он слишком далеко, он мне не поможет. Замок стоит на холме, поэтому с парадной стороны самые нижние этажи уходят под землю, а со стороны утеса в них есть окна, выходящие на океан. Мне всего-то нужно спуститься на несколько метров, потом влезть в одно из окон и пробраться в темницу. Ради Рена.

Я начинаю спуск. Сейчас же налетает ветер, бьет меня о стену, треплет тяжелую косу и бросает в глаза выпроставшиеся из нее пряди. Я цепко держусь за веревку и медленно спускаюсь по известняковой стене. Использовать крылья не хочется, но ветер крутит меня, вертит, бросает об стены, и в конце концов я уже не понимаю, где низ, где верх. Крылья инстинктивно распахиваются, бьют по воздуху и ловят ветер, давая мне выровняться.

Мгновенно сориентировавшись, я продолжаю медленный спуск. Только бы никто не выглянул из окна. Я бросаю взгляд вниз и немедленно об этом жалею. Под водой движется огромная темная тень. Поверх нее перекатываются волны, изредка обнажая гигантский, испещренный зеленью панцирь. Руки у меня дрожат. Я вспоминаю, что чувствовала, когда впервые повстречала Бату, — чистейший, беспримесный ужас. Я тогда решила, что он хочет меня съесть.

Эта зверюга — точно хочет.

Хорошо, что я не полетела. Летать над морем, пожалуй, труднее, чем над сушей, — головокружение мешает. Спускаться по веревке и то трудно. Я заставляю себя продолжить путь.

«Не смотри вниз», — твержу я себе, но придерживаться этого решения очень трудно. Я ползу и ползу, удерживая крыльями равновесие, и в конце концов добираюсь до самого нижнего этажа. Из ближнего окна доносятся голоса.

Я перебираюсь к следующему окну, надеясь, что там никого не будет. Не везет — изнутри слышен плеск воды, звон посуды, перешептывание. Третье окно довольно далеко, и я ускоряю темп. Новый порыв ветра, и я случайно бросаю взгляд вниз.

У самого подножия утеса поднимается из глубины темная тень. Верхушка гигантского панциря проступает над водой, пронзая волны. К скалам тянутся черные щупальца. Они извиваются на солнце, и я вижу идущие понизу круглые присоски, которыми щупальца цепляются за камни.

Вот, значит, чем оно затаскивает девочек в воду. Я содрогаюсь, заставляю себя поднять взгляд и медленно ползу к следующему окну. Руки просто горят.

Притаившись за ставней, я целую минуту прислушиваюсь, но голосов не слышно. Я выглядываю поверх ставни и вижу комнату для слуг, которая — ура! — пуста. Я забираюсь в окно, отвязываю веревку и растираю руки, чтобы расслабить мышцы. Как ни жаль, а веревку приходится выбросить в окно. План мой таков: возвращаясь, я усыплю стражников у комнаты девочек, спрячу их в нише или в Незапертой комнате и прокрадусь к главной двери. Не оставлять же такое недвусмысленное свидетельство побега у всех на виду. Грета наготове, она сразу же затащит веревку обратно.

Притаившись в темном углу комнаты, я разворачиваю свою грубую карту. Я оказалась недалеко от кухни, а это уже полпути ко входу в темницу.

Прежде чем выйти, я сверяюсь с солнцем — путь по стене занял больше времени, чем я ожидала. Выручать Рена придется быстро.

Набросив плащ, обернув хвост вокруг ноги, я выхожу в коридор. Из кухни слышны голоса. Я быстро иду в противоположном направлении. В этой части дворца, конечно же пусто и уныло — сплошь каменные стены да грязные полы. На стене то свечка, то ржавый железный светильник, едва рассеивающий мрак. Темных уголков тут предостаточно, и это мне на руку. Я, в конце концов, существо ночное, обитатель тени.

Заслышав шаги — кто-то идет в сапогах по каменному полу, — я отступаю в нишу, задерживаю дыхание и прижимаюсь к стене, стараясь стать совсем плоской. Мимо проходят двое стражников, говорят что-то о еде и придворных. Когда их шаги затихают вдали, я выскальзываю из ниши и продолжаю свой путь к темнице.

Самое сложное будет — войти и выйти, не поднимая шума. Впрочем, со мной мои таланты, а также пара фокусов, оставшихся с тех времен, когда я жила с Барнабасом.

Насколько известно Грете, войти в темницу можно лишь со стороны дальней башни. По пути мне еще дважды приходится нырять в ниши, но вскоре я подхожу достаточно близко, чтобы стал слышен хохот стражников, эхом летящий по коридору. Я замедляю шаг. За большой дверью я успеваю разглядеть стоящий посреди комнаты стол и нескольких мужчин вокруг него.

Я прячусь в темном углу и прислушиваюсь. Два новых голоса. Это стражники, они сделали обход в темнице и вернулись к своим. На лице у меня мелькает улыбка. Прекрасно.

Я снимаю с пояса последнюю склянку с сонным порошком Барнабаса. Теперь я знаю, что силу порошку дает магия, а не наука. Но сегодня эта сила послужит не его целям, а моим.

Я выскальзываю из темноты и бросаю склянку внутрь.

Стекло разлетается на мелкие кусочки, и начинается суматоха. Какой-то стражник пытается выбежать вон, но белая дымка завивается вокруг него, окутывает коконом, впитывается в кожу, как вода в губку. Стражник падает на пол, и я тащу его обратно в караулку. У стола храпит дюжий караульный; я снимаю с его пояса кольцо с ключами. Стража играла в кости, и на столе валяется мешочек с золотыми и серебряными монетами. Я сую его в карман и бегу вниз по ступеням, в темницу.

Стены здесь сырые, покрытые копотью, и обнаруживается это, когда я касаюсь их рукой, чтобы не упасть на узкой лестнице. Я брезгливо вытираю руку краем плаща.

Лестница выводит меня в лабиринт из поделенных на клетки камер. На меня смотрят мужчины и женщины с пустыми глазами, исхудавшие, с запекшимися губами. Я иду мимо них. Рена нигде нет. А эти люди, что они сделали Энселю? Мне хотелось бы вернуться и освободить их всех, но рисковать нельзя.

По крайней мере, пока мы не спасли девочек.

Быть может, однажды я сумею спасти и остальных жертв жестокого Энселя.

Пройдя четыре камеры и не найдя в них Рена, я начинаю отчаиваться. В последний раз стражники упоминали его вчера. Что, если он умер? Или выбрался сам? Во мне зажигается слабая надежда, однако вскоре она гаснет. Каждый узник прикован к стене напротив входа в клетку. Ему и до двери не дотянуться.

Нет, Рен либо здесь, либо уже погиб.

Я прочесываю еще две камеры, и моя настойчивость наконец вознаграждена. В самом дальнем углу последней из них я вижу мальчика с каштановыми волосами, покрытыми тюремной грязью. Он скорчился на полу спиной ко мне. Сердце воспаряет ввысь.

Чтобы не терять времени, я распахиваю крылья и лечу.

— Рен! — шепотом зову я, и он поднимает голову.

Я перебираю ключи, нахожу подходящий и распахиваю дверь темницы. Рен встает, пошатываясь. Звенит цепь.

— Ты пришла за мной? — Он смотрит на меня в полном изумлении. Одежда на нем висит мешком и вообще выглядит странно. Видно, король не особенно хорошо кормит узников — если вообще кормит. — Но я же тебя предал.

Я грустно улыбаюсь:

— Я знаю.

Он качает головой, потом вытягивает перед собой скованные руки:

— С этим поможешь?

Я вожусь с ключами, потом сдаюсь и пускаю в ход когти. Как ни странно, Рена мои звериные части больше не пугают.

— Пойдем, у нас мало времени. Надо вывести тебя из дворца, а потом я выведу девочек.

Рен выпрямляется:

— Я иду с тобой. Я отвечаю за Делию.

— Я тоже за нее отвечаю.

— Ты не понимаешь. Я… — Он проводит рукой по лицу и вздыхает. — Розабель… когда она узнала, что колдун придет за ней, она оставила письмо, в котором просила меня присмотреть за Делией, если случится худшее. Присмотрел я, конечно, замечательно. — Он хмурится и смотрит в пол.

— Я ее выведу. Обещаю. Но ты мне должен помочь.

Я беру Рена за руку и веду его вверх по узким ступеням в караулку. Как странно после всего, что случилось, ощущать тепло его пальцев. И мне по-прежнему очень приятно быть с ним рядом.

Похоже, за прошедшую неделю он поостыл и больше не кипит ненавистью. Быть может, когда-нибудь он меня окончательно простит.

Рен удивленно смотрит на спящих вповалку стражников, тычет одного носком сапога, забирает у второго меч. Я жестом зову его за собой, к боковой двери, приоткрываю ее и выглядываю наружу.

— На берегу никого. Беги вон к тем деревьям, а потом иди по тропинке в деревню. Сил хватит?

— Да.

— Хорошо. Когда доберешься до деревни, посмотри, что там можно купить. — Я протягиваю ему украденные у стражников монеты. — Хотя бы повозку и осла — уже будет легче.

Он сует монеты в карман.

— Где встречаемся?

— В лесу у раздвоенного дерева. — Я еще раз выглядываю из караулки. — Иди, и будь осторожен.