Чудовище - Кейт Коннолли

— Проще ежика проглотить, — отзывается Милли. — Но я рада, что ты здесь и что ты на нашей стороне. Я боюсь океана, даже если там нет никакого чудища. Просто хочу домой, и все.

Рыжеволосую девочку, которую я украла в ту ночь, когда Грета выбежала во двор, зовут Фэй. Широко открыв зеленые глаза, она рассматривает мою руку.

— У тебя когти, — шепчет она. — А они сами собой не вылезут? А как тогда?

Я неловко смеюсь:

— Нет, что ты, я их выпускаю, только когда сама захочу. Это когти большой кошки, их мне вставили в пальцы. Ты не бойся, они тебе ничего не сделают, честно.

Я пожимаю ей руку очень аккуратно, но отходит она от меня все с тем же испуганным выражением лица.

Грета представляет мне новых и новых девочек. Многие по-прежнему жмутся в сторонке. Анна — с каштановыми волосами и карими глазами, — не соглашается пожать мне руку и даже близко не подходит. Хейзел просто машет рукой, а потом нервно накручивает на палец прядь светло-каштановых волос. Девочек так много, что знакомство затягивается. Я не могу запомнить все имена, но это не важно. Важно одно: привести их домой. В Брайре их ждут и любят.

Одна из младших девочек, та, с золотыми кудряшками, выглядывает из-за спины у Греты. Малышка сосет палец и разглядывает меня любопытными круглыми глазами. Я улыбаюсь ей, и, к моему удивлению, она улыбается в ответ. Никто и никогда не улыбался мне, когда я была без плаща — кроме разве что Барнабаса. При воспоминании о нем сердце у меня сжимается. Мне не за что его жалеть, и все же в глубине души я по нему скучаю. Даже теперь, когда я знаю, что он мне лгал. Ему просто нравилось вертеть мною, вот и все.

Малышка выходит из-за Гретиной спины и протягивает свободную ручку к моим крыльям.

— У тебя красивые перья.

Мне тоже всегда нравился иссиня-черный цвет моего оперения, но никто со мной в этом не соглашался. Даже Барнабас.

— Спасибо, — отвечаю я.

— А можно… можно потрогать? — Она смотрит искоса, не вынимая пальца изо рта.

— Да, конечно. Как тебя зовут?

— Эмми, — тихо отвечает она и осторожно касается края левого крыла. Грета смотрит на нее со смесью тревоги и интереса.

— Так какой у тебя план? — спрашивает Грета. — У тебя же есть план?

— Да, примерный, но мне понадобится ваша помощь.

— Мы успели тут кое-что узнать. Может, это будет полезно, — говорит Грета. — Я пыталась сбежать с того самого дня, как меня сюда привезли. Меня столько раз отводили в темницу, что здешние коридоры я уже наизусть знаю. Но нам придется поторопиться — до полнолуния осталось всего несколько дней.

Она берет меня за руку и ведет к гнезду, сложенному в уголке из подушек. К нам присоединяются еще несколько девочек. Прикосновение Греты застает меня врасплох, и я едва успеваю удержать когти. После того как девочки узнали, кто я, ни одна не осмелилась коснуться меня так же непринужденно. Даже малышка Эмми и та сначала спросила позволения.

Да, эта Грета мне определенно нравится.

День семидесятый

Полнолуние. Пора браться за дело.

От девочек никто не ждет подвоха. Их водят в комнату наверху башни каждый месяц в сопровождении жалкой горстки стражников. Мы справимся со стражей и сбежим по потайному ходу, который я подметила, проследив за Энселем. Это рискованно, но это лучшее, что мы можем сделать.

Девочки поделились со мной всем, что знают о замке. Угольком из очага я нарисовала на обрывке занавески грубую карту. Наша комната находится на первом этаже дворца, на задворках. Выйти из нее можно только через тяжелую дверь, охраняемую двумя солдатами. Окно выходит на обрыв над океаном. Повсюду пахнет солью, так что в конце концов я перестаю замечать этот запах. На этом же этаже расположены залы, где бывает много народу — тронная, обеденная и гостиная. Королевские покои — этажом выше. Если бы у короля была семья, она тоже жила бы там, но, насколько мы сумели понять, на втором этаже мало кто бывает.

По бокам замка располагаются две башни. Одна — на которую нас водили — выходит прямо на обрыв, вторая смотрит в сторону суши. Там находится вход в темницы, там же стоит на постах большая часть стражи. Под башней — подвальный этаж с кухней и жильем для прислуги. А еще ниже — собственно темницы.

Грета и впрямь немало помогла при составлении карты разных уголков замка, особенно — темниц и караульного помещения. Повезло мне, что она была больна, когда я ее уносила. Если бы не это, без боя она бы не сдалась.

Бри и Милли тоже успели довольно много подметить, когда попали во дворец. Дэррелл провел Бри через жилье прислуги, а Милли — через кухню. Конечно, белых пятен на карте остается немало, но я уверена, что мы собрали всю информацию, какая у нас была. Остается только надеяться, что этого хватит.

Когда стражники за дверью сменяются, они говорят между собой, полагая, что за толстой каменной стеной их не слышно. Девочки действительно ничего не слышат, зато я с моим острым слухом узнаю много интересного — какие пиры закатывает король, как плохо он кормит своих стражников, какой дурак этот мальчишка в темнице — не ест ничего, кроме хлеба и воды.

Пожив с девочками, которых я вырвала из родного дома, я пришла к выводу, что освободить их — мало.

Рену тоже нужно помочь бежать.

Если они сумели простить меня и доверить мне свои жизни, то и я смогу простить ему преданное доверие. Не я ли обманула первой? Почему же он должен держать слово? За глупость свою он уже заплатил. Он мне небезразличен, и я его не брошу. Розабель никогда не оставила бы его гнить в тюрьме. Не оставлю и я.

Когда солнце достигает зенита, я отправляюсь выручать Рена. Конечно, главное для меня — освободить девочек, но тут мне понадобится его помощь. Пусть доберется до города и раздобудет ну хоть осла какого-нибудь — чтобы младшие девочки не замедлили наше бегство, когда мы доберемся до леса. Единственная найденная нами дверь в потайной ход расположена в башне, и тайком вести в такую даль три десятка девочек было бы чересчур рискованно. Мы собираемся оглушить немногочисленных стражников, которые поведут нас в башню, и бежать оттуда. К этому моменту Рен должен быть на свободе, но бежать ему надо в тот же день, чтобы никто не успел заподозрить подвох.

— Ты с ума сошла, — говорит Грета.

Милли кивает, прядь светлых волос падает на плечо. Мы довязываем последние узлы, и вот уже наши простыни превратились в самодельную веревку.

— Если тебя поймают, всему плану крышка.

Грета складывает руки на груди. Если я не успею вернуться, Грета и девочки все равно попытаются бежать, но мы все прекрасно понимаем, что с моей помощью они скорее добьются успеха.

— Меня не поймают. Я же говорила: если Рен здесь, он нам поможет. А я пока обезврежу нескольких стражников.

Я показала девочкам и крылья, и хвост, но не стала говорить, что могу усыпить своим ядом человека — испугалась, что им будет слишком больно это слышать. Я не боюсь, что стражники остановят нас с Реном. Собственно говоря, я собираюсь усыпить всех и каждого, кто попадется мне по пути. Чем меньше их будет на ногах к тому времени, как мы поднимемся в башню, тем легче нам будет бежать.

— Сдался тебе этот Рен, — брюзжит Бри. Кое-кто из девочек знал его, ну, просто потому, что Рена знали все. Он ведь был королевским посыльным. — И вообще, король Оливер наверняка знает, куда он уехал. За ним обязательно пришлют.

Я сматываю веревку и привязываю один конец к дверной ручке. Дверь заперта на тяжелый металлический засов. Если я даже вскрою замок, то, открывая дверь, подниму такой шум и переполох, что привлеку ненужное внимание. Если вылечу из окна и облечу дворец — тоже.

А вот любителей лазанья по стенам здесь наверняка не ожидают.

— Да, да. Но могут ведь и опоздать. Я не всегда была такой. — Я показываю на крылья и хвост. — Когда-то я была обычной человеческой девочкой, а Рен был… был моим добрым другом. Я должна попытаться.

В глубине души мне хочется признаться им, что я — принцесса Розабель, но я боюсь, что Делия может испугаться. Она такая пугливая, едва осмеливается взглянуть на меня. Но всякий раз, когда звучит имя Рена, она подбирается поближе и слушает разговор.

— Рен нам поможет. Я знаю. Он хороший друг, и он умный. — Делия дарит мне мимолетную улыбку, которая лишь подпитывает мою решимость. В чем-то мы с ней все же схожи, пусть хотя бы только в одном.

— Умный-то умный, а сам в темнице сидит, — бормочет Бри.

Улыбка Делии вянет.

Грета вздыхает:

— Ну ладно. Только пообещай, что к закату ты вернешься, Ким. Если тебя не будет, когда за нами придут, Энсель может решить всех нас побросать с утеса.

Я сжимаю ее руку:

— Обещаю.

Я заталкиваю плащ между крыльев, обвязываю свободный конец веревки вокруг талии и вспрыгиваю на подоконник. От высоты кружится голова. Должно быть, я над самым обрывом. Сколько ни летала, никогда ничего подобного не чувствовала. Внизу пенится темная вода. Она совсем не похожа на чистую струящуюся речку, к которой я привыкла.