Дикторат - Галина Манукян

– Давай, чумашка! Ты смелая, я знаю, – ласково и настойчиво сказал Эдэр. – Подстрахуешь меня снизу.

– Хорошо, – вздохнула я и, присев на корточки, начала перелазить с камня на железо.

Стоило перенести вторую ступню, и я покатилась с адской горы с такой скоростью, что ветер, гуляющий по шахте сквозняком, ударил мне в лицо мощной струей.

– Мамочки! – взвизгнула я, пытаясь хоть как-то управлять телом.

Забрезжил свет, и труба выплюнула меня прямо в Тима. В него падать было мягче, чем на огрызки рыжих камней. Не успела я опомниться, один за другим из мрачного отверстия вылетели Эдэр и Грэг. Они тут же вскочили на ноги, чертыхаясь и проверяя ободранные плечи. Солнце ослепило меня, но когда глаза привыкли к свету, они отказались поверить в увиденное.

За нашими спинами громоздилась ржаво-черная слоистая скала с белыми и серыми прожилками. Мы стояли на площадке, которая едва умещала нас шестерых. А впереди, насколько было видно, простирался Разлом. И если голыми скалами меня не впечатлить, то необъятное пространство, пронизанное солнечными лучами, заставило невольно раскрыть рот и ахнуть. Небо было окучено облаками только справа, а ближе к нам их обычно плотная масса была разрежена настолько, что можно было разглядеть бескрайние серо-зеленые холмы внизу. Ничего подобного видывать мне не доводилось! За Разломом в Мертвых скалах, куда мы пробирались с ребятами, сквозь облака иногда можно было разглядеть другую сторону пропасти. Неприглядную и мертвую, как наша. Но чтобы такое – нескончаемое море воздуха, обжигающего потоками света без конца и края! Знали бы мы с Тимом об этом раньше! Глупо, наверное, было и пытаться перелететь через подобное…

Я обернулась. Тим и глоссы тоже пораженно таращились в пропасть. Иван дал нам пару секунд на то, чтобы проглотить удивление, и позвал:

– Н-народ, п-пошли.

– Куда?! – дрогнувшим голосом спросил Тим.

– Туда, – махнул рукой в пропасть Иван. И я с восхищением решила, что он собирается парить, как птица. Вот зря говорил Эдэр, что духов нет. Только духи могут помочь самому никчемному на вид жрецу летать. Хотя, позвольте, если он полетит, что же мы будем делать?!

Эдэр просто присел на колени и глянул с обрыва.

– Твою ж мать! – ругнулся он в сердцах. – Ты хочешь, жрец, чтобы мы спрыгнули на ту площадку? Ты часом нас с воронами не попутал?

Я тоже наклонилась. Метрах в десяти под нами выступала из скалы гладкая, сверкающая на солнце площадка – явно сделанная человеком. На ней стояло нечто круглое из стекла, пластика и металла, с ножками и подобием крыльев. Хм, еще одно жреческое чудо?

– В-во-первых, Эдэр, повторюсь, я т-такой же ж-жрец, как ты – н-наложница, – заметил Иван, доставая из обвисшего на коленях кармана небольшую доску. Он удовлетворился хмыканьем стражников и бросил штуковину себе под ноги. Та не упала, а зависла над землей, словно на прозрачной подушке.

Эдэр следил за ним напряженно, но заинтересованно. Иван встал одной ногой на доску, подошва его башмака издала щелчок… Духи, он действительно не стоял на земле! Наконец, с легким оттенком вины в голосе Иван сказал:

– С-сорри, н-народ, дальше до площадки я на этом. А вам придется своим ходом. Т-там скобы есть… Т-типа л-лестницы.

– Ладно. Разберемся. Что за хрень там стоит? Зачем она нам? – сурово спросил Эдэр.

– Эл-Тэ 45, з-запасной. Н-на случай эмёрженси[14], – ляпнул Иван, но заметив наши непонимающие взгляды, пояснил: – К-короче, если н-надо срочно улететь отсюда н-на фиг.

– А на фиг – это куда? – осмелилась я спросить.

– В нашем случае т-туда, – махнул рукой в ужасающую пропасть парень.

– Ясно. Он ведет нас в ад, – запаниковал Никол.

– Скорее н-наоборот, – совсем по-детски прыснул Иван и, оттолкнувшись от земли башмаком, плавно подлетел к краю.

Эдэр раскрыл рот от изумления, однако тут же взял себя в руки и приказал:

– Спускаемся. У нас выбор небольшой: превратиться в кровавую кашу внизу или быть размазанными по стенам сейферами здесь. Как Сём, мир праху его…

– Есть еще один вариант – выжить, – ободряюще заметил Тим.

Пропасть со смутно просматриваемым дном заставляла меня прижиматься к камням и, закусив губу, предельно осторожно карабкаться вниз. Взмокнув, как мышь, я все-таки спрыгнула на ребристую поверхность площадки вслед за Эдэром и Грэгом. Никогда не предполагала, что могу позавидовать Тиму, но тут уж хочешь не хочешь, а пожалеешь, что у тебя нет щупалец. Мутант, спускающийся последним, ловко ими управлялся, помогал себе, зависая на вбитых в камни железных ручках, пока нащупывал стопой выступы. Долговязый Никол наверняка бы расплющился, если бы Тим не поймал его щупальцем. С трудом удерживая верзилу, мутант передал его в руки подскочившему Эдэру. Почувствовав под ногами твердь, побелевший стражник с мелкими капельками пота под носом и на висках, не-уверенно кивнул мутанту:

– Я твой должник.

Тим только пожал плечами, соглашаясь.

Тем временем Иван взобрался в круглую штуку из стекла и металла и, пристегнувшись ремнями к креслу, сделал нетерпеливый жест рукой:

– Д-давайте, асапенько[15]! Н-ну?! Пока сейферы не д-додули…

Каждый из нас безо всякого воодушевления воспринял его приглашение. И все же опасность превратиться в кровавые брызги заставила всех молча набиться в кабину, явно не рассчитанную на такое количество человек. Эдэр сел в кресло рядом с Иваном, с трудом втиснув ноги перед панелью и стеклянным колпаком. Я ухватилась за спинку кресла, но гигант тут же притянул меня и, усадив, прижал к груди, словно хрупкую вещицу, которую запросто можно разбить, если держать на весу. Мое сердце, и без того колотящееся после погони и препятствий, затрепетало сильнее. Спиной я почувствовала его горячий, твердый, мокрый, часто вздымающийся после бега с препятствиями торс и не подумала отстраниться. Наоборот. Мне было слишком страшно, и на мгновение подумалось: неужели он со-всем-совсем не боится? Никого и ничего? Как бы там ни было, но то чувство опоры, которое исходило от Эдэра даже сейчас, когда никто из нас не мог и предположить, что произойдет в следующую секунду, разрослось во мне в уважение. Гигант уперся одной рукой в панель, а другой накрыл мои сжатые кулаки. Я стиснула их, чтобы не ударить его током, ведь вместе с волнением в ладонях нарастало колкое жжение.

– П-поехали, – сказал Иван и щелкнул кнопочкой над головой.

Штуковина под нами ожила – что-то загудело в ее внутренностях и вспыхнул экранчик на панели, разно-цветные лампочки… И вдруг кто-то сверху произнес женским голосом:

– Приветствую, пилот! Проложите, пожалуйста, маршрут.

Иван почесал вихрастый затылок и сказал:

– П-привет, ага. Маршрут… фиг его знает… давай самый короткий за пределы Аномалии. По к-координатам Воронеж – 24.

– Да, сэр! – бодро ответила невидимка, заставляя нас озираться в поиске говорящей.

За нарастающим гулом раздался хлопок. Штуковина, в которой мы находились, поднялась и, зависнув на мгновение над площадкой, рванула вперед. Воздух из моей глотки провалился куда-то в живот от ужаса и восторга: мы летели! Нет, мы не обрушились вниз, как камни в обрыв, мы не падали, как сбитые птицы, мы правда летели, разгоняясь все больше и больше и набирая высоту! Меня вдавило в Эдэра и заложило уши. Сзади грохнуло. Я оглянулась: это Никол повалился на стенку, закатив глаза.

– Н-не выдержал, бедняга! – вздохнул Иван. – Д-держитесь лучше. На земле откачаем.

Сквозь стеклянные стенки заднего вида я наблюдала, как мы удаляемся от скал, на вершине которых раскинулся Глосский Дикторат. Чем дальше мы улетали на этой чудесной штуковине, тем больше скалы казались торчащей из земли, громадной колонной, уходящей под самые облака.

Лицо Грэга позеленело. Сидя на полу, он скукожился и зажмурил веки, вцепившись обеими руками в древко копья, словно оно могло ему чем-то помочь. Зато Тим и Эдэр, слегка побледневшие, но восхищенные, как тогда, во время экспериментов в бункере, смотрели во все глаза: далеко внизу, за выпуклым, будто зеница стрекозы, стеклом проносились многометровые кратеры, окруженные пустошами. Неровные темные зубцы гор оставались по правую руку, а под нами простирались холмы. Они вздымались покатыми волнами, смешивались в серые, болотно-зеленые лоскуты, перемежались блестящими, черно-голубыми, словно лужи, отражающие зимнее небо, пятнами и полосками дышащих паром рек. Мы летели и летели, прорезая воздух быстрее стрелы, и скоро сквозь восторг от полета в мою душу пробралось опасение. Как я ни старалась, я не могла разглядеть ни крошечного домика, ни лесочка, ни живого существа среди бескрайних и, скажем прямо, довольно унылых гор, холмов и равнин. Мне стало не по себе. Возможно, за Разломом, и правда, не было ничего живого? Но, духи, куда же мы тогда летим?! Я уже готова была озвучить вопрос, как невидимая женщина сообщила: