Сердце язычницы - Патриция Мэтьюз

– Пульс слабый и неровный. Боюсь, сегодня вашему сердцу пришлось выдержать слишком серьезное испытание.

– Убеждена: не стоит доверять невеждам, – надменно заметила леди Анна. – Полагаю, вы привыкли прослушивать сердце молодым красоткам. Конечно, пульс у меня слабый и сбивчивый, мне ведь и лет немало! Лучше пусть Джеймс принесет мне немного бренди.

Девушка вопросительно посмотрела на Дика. Тот пожал плечами:

– Это вряд ли поможет, но уж точно не повредит. Напиток издавна известен как сердечное средство.

Джеймс тотчас отправился за бутылкой бренди. Леди Анна лежала бледная, с закрытыми глазами. Лилиа едва сдерживала слезы, предчувствуя беду. Что с ней будет, если бабушка умрет? Ведь она одна-одинешенька в целом свете!

Дэвид вернулся в Монрой-Холл с помпезным господином, круглое брюшко которого свидетельствовало о чревоугодии, а красный нос – о пристрастии к обильным возлияниям. Осмотрев больную в ее спальне, он вывел Лилиа в коридор и обратился к ней как к ближайшей родственнице:

– Мисс, я ничем не могу вас утешить. Леди Анна при смерти. Приготовьтесь к худшему. Сердце уже давно беспокоило ее, а сегодня она пережила сильное потрясение. Такое не проходит даром.

– Неужели вы ничего не можете сделать?

– Я всего лишь скромный ученик Гиппократа, а не маг или чародей, – ответствовал врач, обдав девушку запахом вина. – Если бы ваша бабушка следовала моим советам, она была бы куда крепче. В числе прочего я строго-настрого запретил ей спускаться, рекомендовал оставаться в постели, больше спать и избегать волнений. И что же? Она не только пренебрегает моими советами, но и дает бал. Бал, подумать только! – Он воздел руки, словно призывая в свидетели небеса. – Что касается вас, мисс, вам следовало бы присмотреть за бабушкой, а не потакать ей.

– По-вашему, моя бабушка готова терпеть возражения? Если она что-то решила, все доводы бесполезны.

– Вот она и расплачивается за свое упрямство, – сердито заметил врач.

Лилиа поманила к себе Дэвида. Заехав домой по дороге в Монрой-Холл, он сменил маскарадный костюм на обычный. Дик Берд, дождавшись его возвращения, уехал в Лондон.

Дэвид понял, что предстоит объяснение, и его вновь охватили сомнения.

Лилиа пригласила Дэвида в солярий. Как только они оказались наедине, девушка со вздохом сказала:

– Я чувствую себя совсем беспомощной! Бабушка умирает, а я ничем не могу ей помочь. Меня мучают угрызения совести, потому что несколько недель назад я ждала бы ее смерти, желая освободиться и вернуться на Мауи!

– Утешься мыслью, что озарила счастьем последние несколько недель жизни леди Анны, – возразил Дэвид. – Когда ты вошла в этот дом, она была уже на смертном одре. Ты подарила ей целый месяц жизни.

Дэвид раскрыл объятия, не уверенный, что Лилиа отзовется на его призыв. Но после едва заметного колебания она положила голову ему на грудь.

– Леди Анна любит тебя, – продолжал он, поглаживая девушку по волосам. – И я тоже, Лилиа.

Она подняла голову и заглянула ему в глаза.

– Бабушка взяла с меня слово, Дэвид.

– О чем ты?

– Я обещала ей вернуться на Мауи сразу после ее смерти. Сердце Дэвида болезненно сжалось.

– И что же? Ты выполнишь обещание?

– Это зависит от тебя.

День ото дня леди Анна становилась все слабее. В своей огромной постели она казалась совсем маленькой, так что у Лилиа сердце обливалось кровью. Старая леди лежала неподвижно и почти ничего не ела. Только благодаря настойке опия в ней еще теплилась жизнь.

Теперь Лилиа редко покидала комнату бабушки. Она сидела у изголовья кровати, читая или глядя в окно. О верховых прогулках девушка и не вспоминала. Хотя Дэвид ежедневно приезжал справиться о здоровье леди Анны, Лилиа, перекинувшись с ним парой слов, возвращалась на свой печальный пост. Она замечала, что Дэвид подавлен, видела боль в его взгляде.

Прошло около недели. Однажды вечером леди Анна вдруг очнулась от оцепенения:

– Дитя мое...

На Лилиа смотрели зеленые глаза, еще недавно ясные и проницательные, а теперь сонно-мутные. Сухая рука леди Анны была легче перышка.

– Что, бабушка? Болит? Дать вам лекарство?

Старая леди чуть покачала головой.

– Помоги мне сесть, Лилиа.

Девушка усадила ее в подушках.

– Мой домашний доктор – законченный болван! Куда как умно поить опием того, кому всего-то осталось жить пару дней!

– Но ведь это снимает боль, бабушка! Вы хорошо отдохнете, болезнь отступит, а тогда...

– Вздор! Я умираю, дитя мое. По-твоему, я настолько глупа, что не понимаю этого?

– Не говорите так, бабушка!

– Я умираю и хочу умереть достойно. Всю жизнь я была хозяйкой своей судьбы, а потому должна уйти с высоко поднятой головой, с открытыми глазами, осознавая все. Мне не по душе гаснуть как свечка! Впредь не желаю пить опий! Обещай не давать мне его!

– Обещаю.

– А как насчет другого обещания – того, что ты дала мне несколько дней назад? – Леди Анна с неожиданной силой стиснула руку Лилиа. – Ты помнишь о нем?

– Конечно.

– Когда я умру, ты должна вернуться на свой остров, Лилиа. Я знаю, давно знаю, что совершила ошибку, послав туда Радда. Помнишь тот день, когда нотариус приезжал пересмотреть мое завещание? Он не только внес пункт насчет Мориса, я передала ему все права на управление поместьем от твоего имени. Он возьмет все в свои руки, тебе же будет писать и переводить деньги. Но ты должна уехать, Лилиа!

– Я не хочу никаких денег! – Голос Лилиа сорвался. – Мне не нужно поместье! Я мечтаю только об одном – чтобы вы поправились и жили, бабушка!

– К чему говорить о невозможном? Я прошу тебя вступить в право наследования, дитя мое, а уж как ты распорядишься всем этим, дело твое. Пойми, я не найду покоя и в могиле, если это ничтожество Морис присвоит хоть часть денег! Я прошу, Лилиа, я требую!

– Ну хорошо...

– А потом ты вернешься на Мауи?

Девушка вспомнила, как сказала Дэвиду, что лишь от него зависит, вернется ли она на Мауи. Пока он не дал ей ответа.

– Да, бабушка, я уеду.

– Вот и хорошо. – Леди Анна с облегчением откинулась на подушки. – Ты оживила мое безрадостное существование, вдохнула новую жизнь в это старое тело... пусть ненадолго, но без тебя я умерла бы одинокой и озлобленной.

– А теперь постарайтесь уснуть, бабушка. – Лилиа коснулась губами впалой щеки.

В ту же ночь старая леди скончалась во сне. На лице ее было выражение безмятежного покоя.

На похороны леди Анны Монрой съехалось невиданное количество народу – не только из Лондона, но из мест куда более отдаленных. Ее похоронили в фамильном склепе на холме поблизости от Монрой-Холла.

Лилиа долго и горько рыдала, но к моменту похорон впала в оцепенение и во время ритуала не замечала любопытных взглядов, не слышала перешептываний за спиной.