Знахарь - Тадеуш Доленга-Мостович

— Что этот человек может знать?! Пан доктор, спасайте моего сына!

— Не стоит его мучить. Я расскажу пану доктору, что с ним. У молодого человека сломана челюсть в этом месте и левая рука, вот здесь. Я составил ему кости как следует.

— Прошу не мешать мне! — закричал доктор. — Я, наверное, лучше вас знаю, что нужно делать!

— Здесь уже нечего делать, — упрямо твердил знахарь. — Но ее, эту девушку, нужно спасать немедленно.

— Что с ней?

— Кость вдавлена в мозг.

— Пан доктор! — простонала пани Чинская.

Пульс Лешека был вполне удовлетворительным.

— Я сделаю только противостолбнячный укол, его нужно отвезти в больницу. Следует как можно скорее сделать рентгеновский снимок. А сейчас я посмотрю эту девушку.

Он наклонился над Марысей и попытался нащупать пульс. Выпрямившись, спустя минуту доктор сказал:

— Это уже агония.

— Спаси ее, пан доктор, — охрипшим голосом попросил знахарь.

Доктор пожал плечами:

— Здесь уже нечем помочь. Посмотрю только, что здесь… Хм… Ну, конечно… Перелом основания черепа.

Неподвижное тело начало вздрагивать.

— И повреждение мозговых оболочек, — добавил он. — Это доказывают конвульсии… Да… Здесь и чудо не поможет. Есть зеркало?

Знахарь подал ему кусок разбитого зеркала. Доктор приложил его к открытому рту пострадавшей. Зеркало слегка запотело.

— Ну что ж, — развел он руками. — Единственное, чем можно ей помочь, так это сделать укол для поддержания сердца. А вообще она безнадежна.

Он открыл саквояж, наполненный сверкающими хирургическими инструментами. Знахарь всматривался в них как зачарованный, просто не мог оторвать глаз.

Тем временем доктор наполнил шприц прозрачной жидкостью из ампулы и сделал девушке укол.

— Жаль, через несколько минут наступит конец.

И он снова повернулся к Чинскому, собираясь снять бинты.

Знахарь тронул его за локоть:

— Пан доктор! Спасите ее!

— Глупый человек! — раздраженно бросил Павлицкий и отвернулся. — Как я должен ее спасать?!

— Но это ваш долг, — мрачно ответил Косиба.

— Не вам говорить мне о долге. А еще я вам скажу, что если в результате вашей перевязки у раненого начнется заражение, то вас посадят. Понимаете? У вас нет права заниматься лечением.

Знахарь, казалось, ничего не слышал.

— Пан доктор, сделайте ей операцию! — просил знахарь. — А вдруг удастся?

— Отвяжитесь от меня, черт возьми! Зачем тут операция?

И, обращаясь к Чинским, как бы беря их в свидетели, Павлицкий заявил:

— Я должен оперировать труп?!. У нее проломано основание черепа. Осколки, видимо, повредили мозг. Самый гениальный хирург тут не поможет. Вдобавок к этому проводить трепанацию черепа в таких антисанитарных условиях…

Он сделал неопределенное движение рукой, указывая на запылившиеся пучки трав под потолком, закопченные керосиновые лампы и мусор на полу.

— Если бы у меня были такие инструменты, как у пана доктора, — с упорством начал знахарь, — я бы сам попробовал…

— Какое счастье, что их у вас нет, а то быстрее оказались бы за решеткой, — уже спокойнее ответил доктор, занятый осмотром челюсти молодого Чинского. — Хм… действительно, сломана челюсть, кажется, ничего опасного. Однако без рентгеновского снимка определенно ничего утверждать нельзя. Поверхностное повреждение…

Доктор продезинфицировал рану и наложил свою повязку. Потом осмотрел руку и, увидев на ней два пореза, возмущенно закричал:

— Как вы посмели это делать!.. Как вы посмели… Наверное, каким-нибудь грязным ножом!

— Торчала кость, — оправдывался Косиба, — а нож я вымочил в кипятке…

— Я вас проучу!.. Вы за это ответите!

— И отвечу, — с покорностью ответил знахарь. — А что мне оставалось делать?

— Меня ждать!

— Так я же послал за паном доктором. К счастью, вас застали дома, а что, если бы не застали?.. Я должен был оставить раненого без помощи?

— И за это мы благодарны пану, — сказал пан Чинский. — Этот человек прав, пан доктор.

— Наверное, — неохотно согласился доктор. — Действительно, меня могло не быть дома. Сохрани нас Бог от заражения.

Пан Чинский достал из портмоне банкнот и подал знахарю:

— Вот вам за оказанную помощь.

Косиба отрицательно покачал головой.

— Мне не нужны деньги.

— Возьмите. Что бедных лечите бесплатно, это правильно, но от нас можете взять.

— Я не помогаю бедным или богатым, я помогаю людям. А этому паничу, если бы не совесть, то и вообще не помог бы. Это он должен был погибнуть, а не та несчастная девушка… Из-за него она сейчас умирает…

Пани Чинская обратилась к доктору по-французски:

— Можно ли уже перенести сына в машину?

— Да!.. — ответил доктор. — Сейчас я позову людей, только сложу инструменты.

Быстро собрав разложенные медикаменты и инструментарий, Павлицкий закрыл саквояж и вышел с ним во двор. В окно Антоний Косиба видел, как доктор положил саквояж в машину. И тогда родилось решение: “Я должен добыть их!”

Воспользовавшись суматохой вокруг молодого Чинского, знахарь вышел во двор. Дверца машины была открыта, шофер стоял с другой стороны. Достаточно было одного движения, и знахарь с саквояжем скрылся в избе.

Никто не заметил исчезновения саквояжа с инструментами. Несколько минут спустя машина двинулась в сторону Радолишек.

Знахарь не терял времени. Закрыв дверь на ключ, он с лихорадочной поспешностью разложил на столе добытые инструменты, поставил поближе лампу, после чего с большой осторожностью уложил безжизненное тело в удобное положение, перекрестился и приступил к операции.

Прежде всего следовало снять волосы на затылке. На отставшей коже виднелось большое синее пятно. Отек был небольшим.

Антоний еще раз приложил ухо к груди девушки. Сердце едва билось. Протянув руку, он взял острый узкий ножик на длинной ручке. Из первого пореза показалась темная кровь, которая впитывалась в полотняную ткань, заменяющую бинты. Второй, третий и четвертый… Уверенными, быстрыми движениями ловких рук он раздвигал пучки мышц. Обнажилась бело-розовая кость черепа.

Да, доктор Павлицкий не ошибался. Была вдавлена кость, а несколько мелких осколков проникли под нее и впились в мозг.

Прежде всего, следовало вынуть их с невероятной осторожностью, чтобы не проколоть оболочку мозга. Эта задача оказалась самой трудной и мучительной, тем более что тело оперируемой начало дергаться. Неожиданно конвульсии прекратились. “Все, конец!” — подумал знахарь.

Но операцию он не прервал. У него не было времени, чтобы проверить пульс. Он не отрывал глаз от раны и не знал, что за окнами, расплющивая о стекла носы, люди с надеждой следят за его отчаянными попытками спасти девушку.