Никогда не смотри через левое плечо - Рене Маори

Я был слаб, голоден и растерян. Потому что и чувство голода было совсем другим. Я желал отведать жареного барашка, но, ясное дело, что в замке не было ни крошки еды.

Только через несколько дней, я понял, что произошло. Виной всему было, конечно, крещение. Если бы его проводил католик, я был бы уже мертв точно так же, как Дьюла и Пирошка. Но ни один католик не позволил бы себе такого святотатства. После усилий брата Николая я застрял между миром живых и миром мертвых. Человеком я не стал, за что благодарю судьбу, но приобрел многие человеческие черты. Перестал бояться света, испытывать неприязнь к крестам. Днем мучился голодом и жаждой точно так же, как любой смертный. И заново научился спать. Ночами же я возвращался в привычное состояние. Мог обращаться в крылатое чудовище и испытывать жажду крови. За одним лишь маленьким исключением: люди могли нарушать заповеди, я – нет. Я больше не мог убивать сам и не мог открывать любые замки. Хотя способность к внушению не только сохранилась, а стала во сто крат сильнее. Я приобрел способность становиться невидимым, как любое привидение. Но проведя череду опытов, убедился, что даже в таком состоянии человек может меня увидеть, если оглянется ненароком через левое плечо. И я возвел это в ритуал. Каждый, кто видел меня таким способом, тут же попадал под мое влияние и делал все, что я ему приказывал. А приказывал я убивать, чтобы хоть немного поддержать себя свежей кровью от умирающего. Только так я и мог теперь охотиться. Я уже говорил, что кровь и раньше была мне нужна крайне редко, теперь же хватало одного тела в месяц. Но без этой крови я начинал терять свои тайные ночные способности, а значит, и бессмертие. Так что отказываться совсем было бы не разумно. Я желал жить вечно и делал для этого все.

Очень часто мог добыть пропитание во время поножовщин и драк, которые в то время не были редкостью. Да что я говорю, прошло столько лет, а ничего не изменилось. Люди продолжают убивать друг друга, и длиться это будет вечно. Если бы вы только знали, как поддерживали меня религиозные войны.

Но вернемся назад. Я был зол на брата Николая, поэтому проклял его и с любопытством следил за его жизнью. Хотя она оказалась печально короткой. Вернувшись в монастырь, он через полгода перебил всех братьев и повесился на той самой осине, с помощью которой заставил меня принять Святое Крещение. Его грозный бог не простил ему святотатства.

Но как бы там ни было, в мире появился единственный вампир-христианин, повязанный по рукам христианскими условностями. И чтобы выжить, мне пришлось искать другие пути в этом мире.

Всей своей недвижимостью я теперь владел на законных основаниях. Подвалы и подземелья ломились от богатств, награбленных в более счастливые для меня времена. Но если желаешь жить вечно, то необходимо подумать о будущем и умножать богатство отработанными методами. Сами понимаете, если уж жить, так жить в роскоши, не зная ни в чем недостатка. Я был красив и молод, хотя женщины меня совсем не интересовали в силу двояких причин – с одной стороны как нежить, а с другой – как доброго христианина. Конечно, как христианин я мог бы жениться, не впадая в блуд. Но на кой черт мне нужна была бы смертная женщина? Это же постоянно искушение – иметь рядом сосуд с теплой кровью. Я бы мог оказаться на грани страшного греха, убийства. И кто знает, что со мной стало бы после этого. Может, и рассыпался бы в прах. Неисповедимы пути бога людей.

Вряд ли я бы смог иметь детей. Хотя, смотря с какой стороны на это взглянуть. Я мог бы иметь детей духовных, обретая их посредством укуса. Но мне этого не хотелось. Вампиры по своей природе одиночки. Мне не нужны были ни дети, ни компаньоны. Тем более что люди вокруг были удручающе глупы, невежественны и ничем не выделялись из серой массы себе подобных. Вот скажите, стоило ли даровать кому-нибудь из них вечную жизнь?

Но, в конце концов, с изменением своей природы я стал чувствовать одиночество и поэтому начал обзаводиться знакомыми среди людей. Во-первых, их можно было бы использовать как помощников в охоте, а во-вторых, со многими из них было приятно проводить время. Хотя, конечно, ни один из них не знал столько, сколько знал я. В трактатах о колдунах, очень часто пишется, что распознать врага рода человеческого можно по некоторым приметам. Одной из таких примет было – «обширные знания и способность ко многим ремеслам». Такая примета оправдывала человеческую глупость, что цвела повсеместно. Но и мне приходилось скрывать свои знания, чтобы никто не заподозрил во мне врага. А ведь это было странно, что любой способный и умный человек приравнивался к колдунам. Таким образом, можно было сжечь на кострах и утопить лучшую часть человечества. Чем дольше я жил, тем больше убеждался, что люди – странные создания, и целью их жизни является не умножение себе подобных, а уничтожение. Любое живое существо старалось сохранять свой вид, и выживали сильнейшие. Мы можем предположить, что умный человек – чаще всего слабый или имеет какие-то физические недостатки, которые восполняет учением. Но природа уничтожала слабых. И получалось, что в жизни «венца творения» спорили две непримиримые вещи – природа и разум. Но и сильных не щадило человечество, направляя их на бесконечные кровопролитные войны. Нет, с этим божьим подобием было явно что-то не так.

Однако я ударился в философию. Поэтому оставим пока праздные рассуждения и двинемся дальше.

В кабинете главврача двое полицейский допрашивали сестру Веронику. В распахнутое окно билось лето, подсвечивая ярко зеленым цветом полупрозрачные листья деревьев. Казалось, что парк стремился захватить и все мрачное здание четвертого отделения. Наверное, с воздуха, из самолета вся территория психиатрического отделения казалась лесом. Но сам кабинет, с его серо-голубыми стенами и белым столом посредине, казался холодным и мрачным. А сейчас особую мрачность ему придавали двое полицейских в форме и зареванная Вероника.

– Вы говорите, что ничего не помните, – спросил, наверное, в сотый раз, один из полицейских.

– Ничего, ничего я не помню. Как зашла – помню, а потом ничего.

– Начнем с начала. Вы зашли и…

– Мне показалось, что она жива. А потом сразу – мертвая. И все, и все…, – Вероника зарыдала в голос.

Полицейский подал ей бумажную салфетку.

– А вот у нас другие данные, – сказал он. – Жертве были нанесены повреждения огромной иглой, и плюс к этому на шее рваная рана. Где, по-вашему, она могла взять эту иглу? И… покусала она себя тоже сама?

Я ничего не знаю про укусы, – прорыдала Вероника. – Я просто собиралась сделать обычный укол.